конкурс декоративное искусство
В Эрмитаже наградили победителей творческого конкурса "Академия фарфора", проведенного совместно с Ломоносовским фарфоровым заводом (ЛФЗ) в 2004 году (Ъ писал об этом 12 мая и 24 декабря 2004 года). Правда, не все награжденные и не весь худсовет присутствовали на церемонии, так что директор Эрмитажа и председатель худсовета Михаил Пиотровский упустил свой шанс вручить приз художнику Никасу Сафронову — оба отсутствовали. На награждении присутствовала АННА Ъ-ТОЛСТОВА.
Художественный совет, состоящий из искусствоведов — хранителей крупнейших отечественных собраний фарфора, а также руководства Эрмитажа и ЛФЗ, назвал лучших в 12 номинациях. Роман Эрмитажа и Ломоносовского фарфорового завода начался в 2001 году, когда Музей фарфора при ЛФЗ был передан под опеку музея. Вскоре выяснилось, что стремления бывшего Императорского Эрмитажа и бывшего Императорского фарфорового завода расстаться с драгоценным имиджем предприятий XIX века и сыграть на поле современного искусства совпадают.
В мае 2004 года Эрмитаж и ЛФЗ объявили о начале акции "Академия фарфора". "Лучших современных художников" приглашали на завод, давали материалы и консультантов, в обмен просили оригинальных идей и даже авангардности. Собирались повторить великий эксперимент начала 1920-х, когда авангардисты во главе с Казимиром Малевичем изобрели главную ломоносовскую гордость — "агитационный фарфор". Летом на заводе начали работать порядка шестидесяти художников из Петербурга и Москвы, в том числе полтора десятка заводских мастеров. К осени получилось более тысячи произведений, из которых триста взяли на рождественскую выставку в Эрмитаже. Теперь же выбрали и вовсе "лучших из лучших".
Собственно, еще на выставке было очевидно, что представления о современном искусстве у идеологов акции, мягко говоря, странные. Или очень широкие. Или их нет вовсе. По крайней мере, понять, как можно записывать в авангардисты Михаила Шемякина и Зураба Церетели, было трудно. Прояснилось все на церемонии, когда члены худсовета стали говорить торжественные речи. Все благодарили Эрмитаж и ЛФЗ за смелый эксперимент, и в речах нет-нет да и проскальзывали уже подзабытые интонации советского искусствоведения эпохи развитого застоя, особенно когда рассуждали о "проблемах взаимоотношения национальных традиций и так называемого авангарда".
"Так называемый авангард" тоже выступил на церемонии — в лице художницы Татьяны Чапургиной, сделавшей коллекцию фарфоровых платьев. Стройные нимфы в прозрачных хитонах, громыхая фарфоровыми кольчугами, продефилировали по залу Эрмитажного театра, так что атмосфера перед награждением стала и вовсе благостной. Наконец, начали называть имена победителей, и так как в каждой номинации побеждали сразу по двое, а то и по трое, половина участников конкурса оказалась в призерах, в том числе и почти все заводские художники. Из "незаводских" произведений кроме скульптурок упомянутого выше господина Сафронова были выбраны в основном самые декоративные и миленькие, вполне достойные украсить фирменную посудную лавку ЛФЗ на Невском.
Тогда как лучшие работы, вроде очень тонких росписей на тему эволюции геометрической абстракции Леонида Борисова, сделанных по формам Малевича, в призеры не попали. Впрочем, Михаил Копылков, лучший ленинградский керамист-нонконформист, и на выставку-то не попал. Только в номинации "Приз зрительских симпатий" победили более или менее левые — митьки Василий Голубев и Александр Флоренский. В итоге самой радикальной вещью, удостоившейся победы в номинации "Оригинальное решение", стал объект "Русский сервиз" Елены Губановой и Ивана Говоркова: большой белый куб из осколков чашек и блюдец, издающий звуки разбивающейся посуды. Фарфоровый привет "Черному квадрату".
Устроителей конкурса с ЛФЗ, конечно, можно понять. Им ведь многое из этого потом в производство внедрять, думать о потребительском спросе, так что Эрмитажный театр и разговоры про "агитационный фарфор" — это так, для престижу. Авангард же хотелось бы видеть этаким белым и пушистым зверьком с ровными фарфоровыми зубками. Чтобы было безобидное такое формотворчество, салонное и продажное — в сущности, то же самое писали про авангард 1920-х левые западные критики в 1960-х, только большая часть экспертов худсовета вряд ли их читала и исходила из совсем других соображений. В общем, Малевич, которого на протяжении всего проекта регулярно поминали, наверное, до сих пор ворочается в своем супрематическом гробу.