Книги за неделю

Первый, фандоринский проект Б. Акунина начинался с безымянной (кто такой Акунин?) благотворительности: мол, если никто так и не собирается разрабатывать золотую жилу ретродетектива, придется взяться за дело мне, филологу и переводчику Григорию Чхартишвили. Новый проект берет выше, да еще как! Не только детективы, но и "детские книги, шпионские и фантастические романы, семейные саги, триллеры, производственные и исторические романы и прочее, и прочее" — такова программа нового проекта. На такой ход решались обычно две категории литераторов. Либо законодатели жанров, определяющие, как будет развиваться, например, сонет или эпиграмма. Либо предприимчивые поденщики, готовые состряпать хоть эротический триллер, хоть черта в ступе. Борис (уже точно не "Б.", на переплете указано полное имя) Акунин сотворил что-то среднее: первый же текст нового проекта — крепкий ремесленный роман, который заодно и указывал беллетристический путь развития нашей словесности.

Ретродетектив Акунин действительно, что называется, открыл — во всяком случае, обновил. Вскоре российские издательства действительно заполонили Фандорины всех мастей и расцветок. Вдохновленные успешным примером, отважные сыщики и сыщицы бодро поскакали в прошлое на поиски приключений. Приключения все получались на одно лицо. Такие фирменные акунинские приемы, как лирические отступления с историческими размышлениями, отсекались, словно ненужный балласт. Но вот как быть со всеми другими заявленными жанрами? Все эти золотые жилы уже давно разрабатываются, иные даже потихоньку исчерпываются. Например, у детского романа сейчас есть свои признанные законодатели мод, в первую очередь это когда-то скромная британская учительница по фамилии Роулинг (признание здесь выражается не столько в тихой привязанности к книжке, сколько в покупке товаров с соответствующей символикой). Судя по первому примеру, "детской книге", это не новое слово в юношеской литературе. Об этом говорит уже и безымянный заголовок: что же это за детская книжка без названия? Хорошо хоть с картинками. Зато в романе заметна проделанная работа, автор явно провел неплохой мониторинг всемирной детской литературы. Помнится, когда вышел первый "Гарри Поттер", рецензенты бросились подсчитывать, со сколькими произведениями сказка ассоциируется. У "Детской книги" тоже масса вдохновителей — от Стругацких до Буратино. Здесь есть все, о чем мечтает маленький читатель: ощущение избранности, волшебный компьютер "унибук", возможность без мамы и папы побывать в прошлом и будущем.

Скорее это все же продолжение детективной линии. "Детская книга" — все та же фандориана, лишь измененная под детские нужды. Иначе зачем автор так упорно держится за все свое "фирменное", фандоринское, ведь проект-то "новый"? Но множество реалий старые: главный герой, трогательный московский мальчик с брекетами на зубах, которого еще вчера мама водила в клуб "ОГИ" на детские утренники, оказывается прямым потомком Эраста Фандорина (он и назван в честь своего доблестного предка, только имя сократилось до прозвища Ластик). Интеллигентный мальчик Ластик очень неплохо держится, проходит все испытания: и в "хронодыры" (это Фандорин только по потолку бегал, новые акунинские герои умеют путешествовать во времени) залезает, и лихих людей из XVII века не боится, и в банду мошенников из 1914 года удачно внедряется, только в конце романа позволяет себе немножко похныкать. Очень уж благовоспитанный герой. Папа Ластика из бывших ученых, теперь у него фирма, и он спокойно может поселить свою семью в центре Москвы, но чтобы это все выглядело пристойно, фирма, мягко говоря, не процветает. То есть появляется стимул для того, чтобы изменить мир, и когда к Ластику вдруг является таинственный посланец и предлагает спасти человечество от зла, мальчик сразу соглашается.

Зло, понятное дело, оказывается в прошлом и будущем. Хотя это прошлое подозрительно похоже на настоящее: в начале XVII века правит простой и, в сущности, добрый паренек Лжедмитрий. Выясняется, что это такой же путешественник во времени Юрка Отрепьев, пионер из 1967 года, угодивший в прошлое через "хронодыру". Юрка деловито ведет страну к светлому коммунистическому будущему, но ему мешают закосневшие в своем богатстве бояре. Роль Ластика, конечно, привилегированный советник при государе. И все потому, что интеллигент смог найти с властью общий язык. Развернуть приключения пай-мальчика в настоящем автор не решился: зачем же детей-то пугать?

Французский писатель Даниэль Пеннак как раз считает, что именовать роман книгой — ужасное кощунство. Во всяком случае, дети так делать не должны, иначе вместо живого текста они будут видеть лишь переплет с сотнями страниц, которые им задали прочитать в школе. В эссе "Как роман" Даниэль Пеннак-учитель решил помочь Даниэлю Пеннаку-писателю. Учитель каждый день убеждался, на какие ухищрения идут его ученики-подростки, чтобы поменьше читать. Так и аудитории лишиться недолго, а у самого Пеннака к 1992 году, когда появилось эссе, вовсю выходили иронические детективы — еще не "Господин Малоссен", но уже были "Фея Карабина" и "Взгляд волка". Пришлось пойти на крайние меры.

"Как роман" — история взаимоотношений человека и книги: от ребенка, с замиранием сердца слушающего сказки, до вечно спешащего взрослого, вообще не читающего ничего и никогда. Между этими стадиями — провал. В принципе положение можно исправить — вот краткий терапевтический курс от Даниэля Пеннака. Начинаем с дозы женской романтической серии "Арлекин", стремимся к "Улиссу" и "Петербургу" Андрея Белого. Выздоровление — это если ребенка не оторвешь от Белого, а "Арлекина" он и сам выбросит в мусорное ведро. Что потом будет с таким ребенком, автор не уточняет. Но для такого результата придется сдать очень много позиций: писатель предлагает десять поправок к гипотетической читательской конституции. Например, "Право не читать", "Право не дочитывать", "Право читать что попало", "Право молчать о прочитанном". Вообще-то французский остроумец прав: остальное за вас сделает литературный критик.

Даниэль Пеннак. Как роман / Перевод с французского Натальи Шаховской. М.: Самокат, 2005