ВВП, рост, удвоение, проценты, миллиарды, баррели — все это министры повторяют чуть ли не ежедневно, почти как молитву. На что молятся? Пока российский рост, если верить официальной статистике, не окончательно сбился с траектории десятилетнего удвоения. Ну и что? Стало от этого легче пенсионерам, которым ради прибавки к пенсии в 240 рублей приходится соревноваться с лимоновцами в противостоянии омоновцам?
Конечно, рост нужен — это азбука. Без него — мы это проходили — вообще о будущем думать некогда, только успевай дыры затыкать. Но с тем, что главное — это удвоение ВВП, я все равно не согласен. Хотя бы потому, что когда средства становятся целями, ничего хорошего не получается — проверено. С этим никто во власти в принципе не спорит, просто говорят, что удвоение — лозунг уж больно удачный: контролировать легко — все прозрачно, как арифметика.
Предлагаю другой лозунг, по-моему, не менее удачный и куда более содержательный: за десять лет на пять лет продлить среднюю продолжительность жизни российских граждан. Прозрачность контроля та же, а вот задача посерьезнее. И если взяться за ее решение, никому во власти не придет в голову говорить о том, что с монетизацией льгот ветеранов Великой Отечественной поторопились — надо было сначала дать им умереть. Да и ликвидация отсрочек от призыва при нынешней смертности срочников в российских вооруженных силах решению поставленной задачи явно противоречит — сначала надо, чтобы между армией и тюрьмой стало на порядок больше различий.
Решение такой задачи гораздо многомернее и многофакторнее удвоения ВВП. Для разворота нынешней динамики средней продолжительности жизни темы здравоохранения, демографии, социального обеспечения, образования становятся не остаточно финансируемыми, как если главное — удвоение, а приоритетными.
Кто-то может решить, что я зову назад — в социализм. Нет, не туда. Потому что социализм не смог решить задачу адаптации к быстро меняющимся внешним условиям (теперь их красиво называют вызовами). Он решал масштабные задачи, догонял и перегонял, но только до тех пор, пока мир не вступил в новую фазу, когда принципиальные перемены стало невозможно заранее запланировать, когда появилась и стала бурно развиваться "экономика знаний", когда жесткая структура социалистического государства и общества превратилась в препятствие для прогресса. Классический пример привел на презентации своей книги "Долгое время", состоявшейся 18 января, Егор Гайдар: задачу догнать Запад в сфере информационных технологий поставили в СССР еще в шестидесятых. И догнали, но когда догнали, выяснилось, что Запад уже отказался от той технологии, найдя принципиально иную.
Если вернуться к задаче обеспечения роста средней продолжительности жизни, то я не предлагаю дать медицине столько денег, сколько получают армия или ФСБ. Начинать надо не с этого, а с самой медицины. Другими словами, казуистический, на первый взгляд, спор — что важнее, рост или "институциональные реформы" — решается в пользу реформ (при этом от роста никто не отказывается, просто им все не оканчивается). Реформы надо понимать не только как реформу РАО ЕЭС, когда-нибудь — "Газпрома", банков и т. д. А более широко — именно как реформы общественных институтов, а это и здравоохранение, и социальное вместе с пенсионным обеспечение, и та же армия, и система государственного управления в целом (на что нацелена административная реформа).
Стратегическая цель институциональных реформ весьма непроста. Егор Гайдар в своей книге "Долгое время" видит в них одно из "преимуществ отсталости", которым и надо воспользоваться. Речь идет не о том, чтобы, как когда-то в Монголии, "строить социализм, минуя капитализм", то есть не о том, чтобы, повторяя чье-то развитие, не повторять абсолютно все зигзаги пройденного лидером пути. Смысл в том, чтобы в опыте более развитых стран суметь заранее распознать и оценить те риски, с которыми неизбежно предстоит столкнуться тем, кто догоняет, и, соответственно, заранее к ним подготовиться. Готовиться и должны, реформируясь, общественные институты. "Преимущество отсталости" здесь в том, что в институциональных реформах менее развитые страны могут позволить себе больший, по сравнению с развитыми странами, уже обремененными массой обязательств и традиций, размах, и потому безболезненнее пройти полосу рисков. Как, например, было сделано в Чили при проведении накопительной пенсионной реформы.
Строго говоря, если перечитать проект среднесрочной программы правительства до 2008 года, написанный в Министерстве экономического развития и торговли, такой подход найти можно. Правда, очень осторожный. Потому что у власти в целом подход совсем другой: раз сказано удвоение, зачем мучиться с реформами, которые сразу его не обещают. И провал монетизации льгот эту позицию только укрепит. К тому же ключевая на сегодняшний день реформа таких институтов, как суды, правоохранительные органы и прежде всего прокуратура, даже теоретически за рамками компетенции оставшихся в правительстве реформаторов.
Вот и получается, что России для реального рывка вперед нужно удвоение в глубине и продуманности реформ, а не в росте ВВП, которое может быть достигнуто ускоренной добычей и экспортом нефти. Но песок, как известно, плохая замена овсу, и, если даже удвоение ВВП будет в ускоренном темпе реализовано, без настоящих институциональных реформ за ним может последовать полоса стагнации и нового отставания.