Непроходной Гал

волеизъявление

Вчера в Абхазии прошли повторные выборы президента. Несмотря на то что власти сделали все для того, чтобы избиратели не пришли на участки, поздно вечером выборы были признаны состоявшимися. Корреспондент Ъ ОЛЬГА Ъ-АЛЛЕНОВА наблюдала за ходом голосования в Гальском районе республики, где вчера происходили самые скандальные события. Если здесь выборы признают недействительными, может опять появиться повод для отмены выборов в целом, и Сергей Багапш вновь не станет президентом.

Ночные облавы

В ночь перед выборами в штабе оппозиционного движения "Возрождение" появился основной и по сути единственный кандидат в президенты Сергей Багапш. Он только что получил информацию, что в так называемой Нижней Зоне Гальского района ОМОН избивает людей и отбирает у них документы. "Хотят сорвать, хотят конфликта,— сказал он.— Я был сейчас у президента, говорю — это ваши люди, дайте команду, отзовите. Он мне говорит, что 'за' выборы. Но людей не отзывает. Я не понимаю, что такое. Бабурин (вице-спикер Госдумы РФ Сергей Бабурин.—Ъ) сейчас у Нодара (премьер Абхазии Нодар Хашба.—Ъ) и Шамбы (первый вице-премьер Абхазии Сергей Шамба.—Ъ), не могу понять, что они хотят, почему их надо уговаривать не мешать выборам? Ну, я понимаю — борьба за власть. Но ведь имели полное право выдвинуться, могли участвовать в выборах. Не захотели. Теперь мешать зачем?"

К утру информацию о давлении на избирателей в Гальском районе никто не опроверг, и я отправилась туда. В прошлые выборы этот район, где подавляющее большинство избирателей отдали свои голоса Сергею Багапшу, вызвал самые большие нарекания со стороны штаба Рауля Хаджимбы, что и дало ему возможность оспорить итоги выборов. Господин Хаджимба тогда считал, что грузины-мегрелы, населяющие Гальский район, не имеют права определять судьбу абхазов, поэтому часть паспортов проголосовавших мегрелов, а также несколько протоколов с избирательных комиссий, оказавшиеся заполненными на грузинском языке, посчитали серьезным нарушением. Потом, правда, суд признал, что протоколы являются фальшивыми, по факту чего даже было возбуждено уголовное дело, но ход событий это уже не могло изменить.

В Гальский район, зону грузино-абхазского конфликта, попасть можно только через посты миротворческих сил. С утра здесь появились слухи, что в соседний Зугдидский район, расположенный уже на территории Грузии, через реку Ингури уходят мегрелы, напуганные появившимся здесь спецназом. Может быть, поэтому город Гал кажется пустынным.

— Воюем со своими. Представляете? — говорит глава собрания Гальского района Руслан Кишмария.— Со вчерашнего дня все идет на срыв. Вчера здесь появилось спецподразделение, человек сто, называющее себя "службой охраны президента". Они приехали под видом проверки документов, навели тут шороху, побили главу администрации села Печора, согнали молодых парней, отобрали документы, самих парней забрали тоже. 14 человек, правда, сегодня освободили. Но людей это напугало. И сегодня с утра эти молодчики стоят перед участками, проверяют документы и разворачивают людей назад.

— На основании силы, на каком же еще? Вчера они мне объяснили, что у них приказ президента обеспечивать здесь порядок и они вообще не обязаны вступать в контакт с местной властью. А мы не просили ни о каком подкреплении, у нас своих сил достаточно!

Господин Кишмария говорит, что сделает все для того, чтобы выборы состоялись. Но пока он, кажется, и сам в это не очень верит.

— Мегрелу показать человека в форме достаточно для того, чтобы он из дома не вышел,— объясняет он.— Люди тут напуганы. Сколько лет живут между двух огней. Вот особенно в Нижней Зоне.

Инспекция минобороны

Мы собираемся ехать в Нижнюю Зону. Руслан Кишмария говорит, что самостоятельно ехать туда не стоит. В этих местах уже много лет ходят слухи о партизанах: когда-то сюда совершали набеги грузинские отряды "Мхедриони" и "Лесные братья", а сейчас от отрядов с громкими названиями остались группы людей с оружием, которых, как говорят, надо бояться. На "УАЗе", выделенном господином Кишмария, мы отправляемся в Нижнюю Зону. В дороге нас перехватывает черный джип с военными. Узнав, что мы журналисты, военные заставляют нас пересесть в свою машину. У них такой же маршрут. Наши спутники — военный комиссар Гальского района Беслан Бигвава и замминистра обороны Абхазии Владимир Ануа. Это их зона ответственности, и они должны обеспечить здесь явку избирателей. Господин Бигвава говорит, что за десять лет в Абхазии оказалось много людей, у которых нет новых документов. Много — это даже не то слово. В Гальском районе, например, все живут со старыми советскими паспортами. Абхазская власть не особенно заботилась об этих людях. Во время войны они выезжали из Абхазии в Грузию, получали там гуманитарную помощь, и как беженцам им ставили отметки в паспорта на грузинском языке. Потом, после войны, эти люди стали возвращаться, их вернулось около 60 тысяч. И все они оказались с отметками в паспорте, которые теперь мешают им жить. На прошлых выборах эти люди могли голосовать по своим паспортам. На эти выборы их тоже внесли в списки избирателей, но спецназ, отправленный сюда президентом республики, вчера объяснил им, что они никакие не граждане Абхазии и голосовать не имеют права.

— Здесь 14 тыс. избирателей,— говорит генерал Ануа.— Почти у всех такие отметки в паспортах. Но они десять лет тут живут! Они граждане Абхазии. Их же ЦИК внес в списки! Значит, имеют право. А власти отправляет сюда спецназ, чтобы сорвать явку.

— Что-то не пойму, вы на чьей стороне? — говорю я.— Вроде бы минобороны, а власть критикуете. Вы разве не главнокомандующему подчиняетесь?

— Главнокомандующий — кто? — спрашивает меня генерал Ануа и сам же отвечает: — Президент. Вот он прислал сюда своих головорезов. А я бегаю, их ловлю. Я его поддерживал 12 лет. Но он уходит на заслуженный покой, а я остаюсь работать. Пришло время — ему надо уйти, есть закон, есть выборы, есть достойный кандидат. Я за этого кандидата.

— Правда,— отвечает генерал.— Раз я пошел, главный военком республики пошел, значит, поддерживает. Сам министр пока не может прямо сказать, это не этично.

— Как думаете, выборы состоятся? Это самый сложный и очень большой район — если явки здесь не будет, выборы признают недействительными.

— А мы тут на что? — отвечает генерал.— Состоятся. Это единственный шанс для абхазов. Все это понимают.

Странные формы

Подъезжая к селу Чубурхинджи, встречаем кортеж машин, возвращающийся в Гал. Останавливаемся. Из машин выходят депутаты Госдумы РФ Сергей Бабурин и Георгий Тихонов, они возмущенно говорят, что идут явные нарушения со стороны подразделений правительственной охраны. Глава администрации района Юрий Квеквескири выглядит расстроенным. "Выборы уже фактически сорваны,— бросает он на ходу.— Эти вооруженные люди на всех участках. Они мешают работать. Люди видят их и разворачиваются назад. В Печоре вчера избили главу администрации. В Набакеви отряд с оружием ходил по домам, устраивая облавы. В Тагелони люди с автоматами стали на мосту и не пропускают людей, которые идут на участки. Да вы посмотрите, людей же вообще на улицах нет".

Села действительно выглядят вымершими. Только тощие коровы и куры на дорогах свидетельствуют о том, что жизнь здесь все-таки не остановилась.

В Тагелони на избирательном участке #6 глава администрации Ломия машет рукой: "Полный провал". Здесь из 360 избирателей на 15.00 на участки пришли только 77. В прошлый раз активность была раза в два выше. Пока мы беседуем с членами участковой избирательной комиссии, в комнату протискивается старик. Он подходит к генералу Ануа и говорит, что ему не дают голосовать, потому что у него устаревший документ. "Я утром приходил,— показывает он свое удостоверение, которое называется "форма #9" и в котором стоит имя — Аполлон Окуджава.— Мне говорят: старый документ. А раньше говорили, что со старыми можно будет голосовать. Я вот решил, что пока вы тут, я и проголосую". Документ у старика Окуджавы действительно устаревший — сроком действия до начала 2004 года. Но генерал говорит, что все "формы #9" сейчас действительны. Парламент вроде бы принял постановление, по которому такие формы пролонгированы до повторных выборов. Это особенно странно, если учесть, что накануне глава МВД Абхазии Абессалом Бейя объявил, что "формы #9", по которым многие голосовали в прошлый раз, на этих выборах не будут действительны.

— Соседи мне тоже говорят, что эта бумага сейчас недействительна и голосовать не надо,— говорит старик.— Многие не пошли соседи, а я решил попробовать. Там ребята стоят с оружием, они мне сказали, что я с таким документом голосовать не могу. А я, значит, могу.

Члены избиркома о запрете принимать просроченные "формы #9" не знают. Говорят, что из ЦИКа такой команды не поступало. Что постановление парламента для них закон и они его выполняют. Но люди, возможно, после ночного заявления министра Бейи на участки не придут. Я думаю, что заявление министра Бейи было сделано как раз для этого.

Чужие в своей Абхазии

Выходя из участка, встречаем вооруженных людей. В камуфляже, черных шапочках, кожаных перчатках, с автоматами и гранатами. Генерал Ануа выясняет, что делают они возле участка. "Охраняем",— отвечают те. "Кого вы охраняете? — злится генерал.— Вы что, не понимаете, что людей пугаете, из-за вас выборы будут сорваны?" "Кого мы пугаем?! — раздражаются автоматчики.— Что такого мы делаем? Стоим, выполняем приказ. Не надо из нас врагов делать!"

Генерал с военкомом машут рукой, и мы отправляемся дальше. Подъезжаем близко к грузино-абхазской границе, метрах в 50 от нас пограничная река Ингури. В селе Набакеви так же безлюдно. Из здания школы, где расположен избирательный участок #5, выходит старушка в черном и быстро проходит мимо нас. Председатель участковой избирательной комиссии Нонна Тарпай говорит, что после того, как накануне вечером военные задержали много местных парней, люди боятся выходить из дома. Приходят только старики — те, кому бояться уже нечего. "Одни военные задержали парней, другие военные пришли — освободили,— говорит госпожа Тарпай.— Одни пугают: 'Не голосуйте', другие звонят: 'Голосуйте', а люди совсем не знают, что делать". На участке холодно, топится печка-буржуйка, здесь даже нет света. Так, кстати, выглядят все участки в Нижней Зоне. "Как вы будете подсчитывать голоса?" — спрашиваю Нонну. "Мы запаслись свечами и фонариками",— отвечает женщина. Я попросила у Нонны избирательные списки и внимательно их просмотрела. Напротив фамилий явившихся избирателей — наименования документов: паспорта или "формы #9", тут же номера и серии документов — это было одним из главных условий ЦИКа, который, помня о прошлых ошибках, даже специальную памятку разработал для сотрудников участковых комиссий. Все записано по-русски, придраться не к чему. Возле участка знакомлюсь с представителем ЦИКа Джамбулатом Аршбой. Он взволнованно говорит, что вооруженные люди возле участков создают нервозную обстановку, что местные власти пытаются с этими вооруженными людьми договориться, но пока безрезультатно. Что явка низкая, что на 15 часов в прошлый раз проголосовали почти все, а на этих выборах пока не пришло и 25%. "Я встречался с командиром этих спецназовцев Зуриком Марганией, просил его, чтобы не мешали людям,— говорит циковец Аршба.— Он обещал не мешать. Но даже то, что они тут стоят, мешает".

Мы подъезжаем вплотную к границе, село Отобая-2. По селу идет мужчина, он ведет лошадь. Лошадь тащит телегу, на которой набилось человек десять женщин и детей. Все испуганно смотрят на нашу машину. "Вы голосовали?" — спрашивает генерал Ануа. "А надо?" — осторожно спрашивает мужчина. "Конечно, надо!" — отвечает генерал. "Так мы проголосуем,— кивает мужчина.— Боятся женщины просто, честное слово. Одни говорят — голосуйте; другие говорят — не голосуйте. Ну, так мы теперь идем точно голосовать".

В селе Отобая-2 участок расположен в полностью разрушенной школе. По длинным коридорам с огромными выбитыми окнами можно попасть в маленькую комнатку, где разместилась комиссия, избирательная урна и ширма для голосования. Председатель участковой избирательной комиссии Аркадий Чачибания говорит, что на 16.00 проголосовало 112 из 239 человек и что это тоже мало. А в соседнем селе Отобая-1 из 1700 избирателей пришли на участки всего 300. В селе Печера, где накануне вооруженные люди избили главу администрации, члены избирательной комиссии были так напуганы, что даже не хотели с нами разговаривать.

Я смотрю в окно, на мост через реку Ингури. У моста расположилась группа парней в камуфляже. С грузинской стороны моста собрались гражданские с большими продуктовыми сумками, но через мост их не пускают.

— Тут какая ситуация,— объясняют мне члены комиссии.— Этот мост никогда не был перекрыт, всегда люди ходили с нашей стороны и с той стороны — к родственникам, в гости. А сегодня его закрыли. И люди, кто ушел вчера к родным, сегодня домой попасть не могут.

— Потому что гражданам Грузии нечего здесь делать,— отвечает один из них.— Голосовать граждане Грузии сегодня не будут.

— Да они же живут здесь,— возмущаюсь я, глядя на женщин, которые молча стоят на той стороне моста.

— Это их проблемы,— говорит военный. К нам подходит генерал Ануа и военком. Генерал направляется по мосту и ведет за собой мужчину и двух женщин. "Вот их паспорта,— показывает он спецназовцам.— Прописка абхазская, с 1986 года. Что тут не так?" "У них стоят штампы о получении гуманитарной помощи в Грузии,— отвечают спецназовцы.— Этот штамп означает, что они граждане Грузии. Нечего им тут делать!" "Да ты что, обалдел?" — грозно спрашивает генерал. "У меня приказ,— повышает тон спецназовец.— Я этих людей сюда не пропущу!" Я удивленно смотрю на спецназовца, который спорит с генералом, да еще на повышенных тонах. "Эти люди живут в Абхазии 20 лет,— говорю я.— Они возвращаются от родных домой. Неужели вы оставите их ночевать на мосту?" "Ночевать не будут,— отвечают парни.— Выборы закончатся, нас тут не будет". "Но ваш парламент решил, что эти люди имеют право голоса,— продолжаю спорить я.— Какое у вас право нарушать закон?" "Слушайте, девушка, вы без визы можете в Грузию попасть? А я могу? Вот и не лезьте сюда — лучше уходите, а то мы тут все нервные!"

Уходя с моста, я встретила тех женщин, что передвигались на телеге на избирательный участок. Они, оказывается, не на участок шли, а к этому мосту. А обманули нас, сказав, что идут голосовать, потому что испугались. Они хотят уехать в Зугдиди на время выборов, а потом вернутся. Потому что страшно им тут жить.

В Гале, в администрации, Руслан Кишмария сказал мне, что к семи вечера во всей Абхазии выборы состоялись. Центризбирком потом сообщил, что, по предварительным данным, в них приняло участие более 68 тыс. из 121 тыс. избирателей, то есть более 50%. Сколько проголосовало в Гальском районе, пока не ясно. Если здесь выборы признают недействительными, все усилия могут оказаться напрасными. И Абхазии снова придется выбирать президента.