|
Текст-мекс |
 |
| Фото: AP |
| Коренные жители Мексики донесли до наших дней не только свою моду и музыку, но и причудливый язык. В современном диалекте испанского есть, например, неприличное ацтекское слово "эспиритифлаутика" |
Город мыльных опер
Чтобы немного освоиться и понять Мехико, я, несмотря на отвращение к организованным экскурсиям, по совету друзей сел на второй этаж автобуса, который курсирует по городу. С этой площадки Мехико выглядит как в сериале: когда автобус останавливается на светофоре, я оказываюсь напротив распахнутого балкона, где на расстоянии вытянутой руки какая-нибудь пожилая сеньора гладит белье или готовит такос. На заглядывающих в окно туристов она давно не обращает внимания.
Попетляв по улицам (правильнее будет сказать, постояв: трафик в центре Мехико Москве и не снился — на две минуты езды приходится десять минут ожидания), автобус выруливает на Сокало — главную площадь города. Она неестественно огромная, и это подчеркивает гигантский мексиканский флаг, развевающийся посередине. "Это вторая по величине площадь в мире",— убеждает автобусный гид. Я в этом сомневаюсь. В противоположность Красной площади, со всех сторон огороженной милицейскими заборчиками и поэтому традиционно пустой, Сокало заполнена народом. Каждый занят своим делом. Многие торгуют — здесь, на главной площади страны, находится оживленная барахолка, каких в Москве нет, наверное, уже лет пять. Повсюду с рук торгуют съестным, книгами, одеждой и, конечно, сувенирами. В ходу футболки с национальными героями: Фридой Кало, лидером повстанцев-сапатистов субкоманданте Маркосом, Че Геварой, Троцким, Лениным (последние трое хоть и не мексиканцы, считаются здесь за своих).
Стихийный рынок занимает лишь небольшую часть площади — ту, что примыкает к главному городскому собору. Чуть дальше, напротив президентского дворца,— вечная демонстрация. Протестуют на Сокало всегда, и это одна из местных достопримечательностей. Например, утром я наблюдал выступление индейцев, а вечером того же дня — студентов. Лозунги у них были разные, но и те и другие энергично размахивали флагами СССР.
Я прохожу чуть дальше по Сокало — демонстрация и рынок неожиданно заканчиваются, и начинаются ритуальные танцы местных индейцев. Это, в отличие от рынка и демонстрации, чисто туристическая часть площади — неподалеку вход в "Темпло Майор", место археологических раскопок, где раньше находился самый главный ацтекский храм. Индейцы, судя по всему, развлекают стоящих в очереди за билетами туристов.
 |
| Фото: AP |
| Почти каждая улица в центре Мехико представляет собой огромный вещевой рынок |
Чтобы получше осмотреть Мехико, я отбиваюсь от экскурсии и отправляюсь бродить по городу в одиночестве. Перед расставанием мои местные друзья, Родриго и Габи, долго перечисляют мне названия районов, куда "ходить не следует". Самым подходящим для меня, с их точки зрения, является парк "Чапультепек". Здесь находится антропологический музей, в котором хранятся сокровища ацтеков и других древних местных племен, а также музей современного искусства с полотнами Фриды Кало, Диего Риверы, Ороско, Сикейроса и прочих мексиканских знаменитостей. В глубине сада есть еще замок Чапультепек, бывшая резиденция императора Максимилиана Габсбурга, незадачливого австрийца, которого в ХIХ веке родственники прислали управлять этой диковинной страной. Максимилиан был монархом скромным, о чем говорит даже его дворец — интерьеры ни до Шенбрунна, ни тем более до Царского Села не дотягивают. Впрочем, мексиканцы умеренность своего императора не оценили: он правил всего семь лет, после чего был хладнокровно расстрелян. Теперь по его дворцу водят туристов, которые несчастного европейца жалеют. Мексиканцы лишь пожимают плечами — мол, нечего было к нам соваться.
Выйдя из парка, я сразу попадаю на улочку с подозрительно родным названием Calle de Tolstoy. Ничего здесь ни о Льве Николаевиче, ни о его родине не напоминает. В забегаловке продают такос, кесадийяс, энчиладас и никаких блинов с пельменями. Впрочем, Толстой не одинок, вокруг него извиваются улицы Данте, Гюго, Канта, Дарвина и Коперника.
Еще одно "русское" место в Мехико — Койоакан. Здесь жил Лев Троцкий — вплоть до того дня, когда его навестил товарищ Рамон Меркадер с ледорубом. Здесь же любимый мексиканцами "русский философ" крутил недолгий роман с Фридой Кало. За его домом следят, за могилой, что во дворе дома, ухаживают. Музей очень трогательный: книг на русском из коллекции Льва Давыдовича я читать не стал, но из пакостного любопытства посидел в его кресле и примерил его любимую шляпу.
Начинает смеркаться, и я пешком дохожу до площади Гарибальди — самое знаменитое в Мехико место сбора марьячей, мексиканских бродячих музыкантов. Они обычно ходят стайками (от трех до десяти) в одинаковых красных костюмах и цветастых сомбреро. Настоящие, то есть самые задушевные и из народа, обычно уже пожилые, одеты менее роскошно, могут не иметь пары-тройки передних зубов, зато знают весь репертуар мексиканского фольклора. Не очень большая площадь Гарибальди забита марьячами до предела. Они здесь всех возрастов, цветов и размеров, правда, в основном не поют, а озираются в поисках туриста, которому можно что-нибудь задорого спеть. Помимо живых марьячей здесь полно и каменных. Площадь Гарибальди — это аллея звезд по-мексикански. Всем великим музыкантам тут ставят памятники посмертно и бесплатно, а не просто пишут их имена на асфальте за деньги и при жизни. Степень народности мексиканских артистов определяется именно наличием памятника на площади Гарибальди, поэтому у меня почти нет сомнений, что лет через десять здесь появится культовая Вероника Кастро, а за ней и группа Molotov.
С наступлением темноты Мехико немного меняется. С улиц исчезают торговцы одеждой, канцелярскими принадлежностями и едой (стихийные рынки а-ля выход из московского метро днем в Мехико повсюду на любой улице) — на их месте появляются книжные, а точнее, журнальные развалы. По крупным фотографиям на обложках нетрудно догадаться о содержании — в Москве это называют жесткой эротикой.
 |
| Фото: AP |
| Мексиканцы не знают, кто построил пирамиды, но с радостью считают их своим национальным достоянием |
Я, конечно, не верю. Но они продолжают рассказывать свои страшилки, пока мы ходим в соседнюю подворотню купить чупакабрас — "самые вкусные в Мехико сандвичи". Торгуют ими с машины (как шаурмой в Москве), название происходит от прозвища фольклорного вампира-чудовища. Бутерброд безумно острый (предупреждают мексиканцы) и непонятно чем начинен — крупно порезанные сосиски с перцем, горчицей, гуакамоле, авокадо и еще чупакабрас знает чем. Я ем не морщась.
— Не слишком острый? — удивляются друзья. — Ну ладно, тогда можешь считать себя жителем Мехико, ходи в любой район, ты, считай, местный. Если кто пристанет, скажи, что ты уже поел чупакабрас.
Попо и Исла
Обязательная программа любого гостя Мексики — пирамиды Теотиуакана. От египетских они отличаются всем. Во-первых, на них можно залезать (на египетские можно только теоретически — полицейские не разрешают), во-вторых, в Теотиуакане никого не хоронили. У мексиканских пирамид больше загадок — неизвестно кто, когда и зачем их построил. Когда сюда пришли ацтеки, пирамиды уже были древними руинами. Кстати, их название — Теотиуакан — придумали не строители, а ацтеки, это означает "место, где делают богов".
Помните, как в фильме "Фрида" хромая и парализованная художница Кало и старенький Троцкий с палочкой бодро карабкались на пирамиды? Мне бы их силы — забраться поочередно на пирамиды Луны и Солнца совсем непросто. Ступеньки очень высокие и узкие — видимо, ноги у строителей были не такие, как у нас.
Друзья-мексиканцы рассказывают легенды о строителях пирамид — мифическом племени чичимицу и ужасном боге Уицлипочтли. Войдя во вкус, я прошу их научить меня древнеацтекскому языку. Они перечисляют с десяток древних слов, сохранившихся в современном мексиканском диалекте испанского. Ацтекские слова очень длинные, и в них много "л", отчего они звучат особенно смешно. Например, два действующих вулкана неподалеку от Мехико называются Попокатепетль и Истаксиуатль. Еще одно забавное слово, которое каждый из моих приятелей вспомнил почему-то первым,— "эспиритифлаутика". Значение — женщина легкого поведения.
Распознав во мне любителя не затоптанных туристами ацтекских троп, друзья везут меня к вулканам. Попокатепетль (сокращенно Попо) означает "курящая гора". Название свое он оправдывает — из кратера всегда поднимается белый дым. Истаксиуатль (сокращенно почему-то Исла) — это "спящая женщина". Если смотреть с хорошей точки, гора и правда похожа на огромную лежащую красавицу. Но если долго вглядываться в ее лицо и пытаться распознать, где лоб, где нос, где подбородок, а где начинается грудь, можно сойти с ума — все путается уже на второй минуте. Мексиканцы говорят — мистика.
Оставив машину у подножия, мы лезем на гору. Мои темпераментные друзья по дороге ссорятся — каким путем идти, я оставляю их и иду наверх один. Чем выше я поднимаюсь, тем больше мое разочарование: с тем же успехом я мог искать следы ацтеков где-нибудь на Валдае. Обычный российский лес: елки да сосны. Последний кактус остался далеко внизу. То, что я в Мексике, выдает только чадящий наверху Попо. Жаль, не был я на Камчатке, не с чем сравнить.
На обратном пути мы заезжаем пообедать на ферму, которую Родриго называет страусиной. Но это вовсе не потому, что на ней выращивают страусов: хозяин — чудак, держит у себя одну птицу — забавы ради и чтобы туристов привлекать. А разводит, как все нормальные люди, коров.
 |
| Фото: МИХАИЛ ЗЫГАРЬ, "Ъ" |
| В Мехико сберегли квартиру Троцкого в том виде, в каком она была во время последнего визита Рамона Меркадера |
В поисках экзотики я отправляюсь прочь из Мехико — к океанам. Благо в Мексике их два. Поедешь направо — попадешь в Атлантический, налево — в Тихий. Начинаем с Атлантического, первая остановка — Веракрус. Мексиканский залив оказывается довольно холодным.
— Ты что, сейчас же зима! Куда полез? — кричат мне.
— Не, зима — это в России. Это когда минус 15. А когда море плюс 15, а воздух плюс 25 — это лето.
— Не порть впечатление. Купаться сейчас надо в Тихом, в Акапулько. А здесь — и дно все в камнях, и вода грязная.
Впечатление я, конечно, испортить не мог. Но где им меня понять — они ж не купались в Финском заливе летом.
С пляжа мы отправляемся обедать — если не искупаться от души, то уж объесться морепродуктами в Веракрусе можно. Главный хит, конечно, сивиче (от английского sea beach) — смесь всех возможных тварей морских со всеми подряд мексиканскими соусами. Вот это довольно остро, и без "Короны" с лимоном осилить целую тарелку непросто.
После короткой прогулки по Атлантическому побережью мы через Мехико едем в противоположную сторону — в Акапулько, к Тихому океану. Здесь все иначе. Так жарко и влажно, что даже невеста на местной свадьбе была одета только в купальник и шлепанцы, правда, с фатой на голове.
Днем ничего, кроме как валяться на пляже, не хочется. "Корона" повсюду. Прокат скутера — $15 за 20 минут. В бухте Акапулько, говорят, даже акул нет. (Впрочем, когда мы поплыли к недалекому островку, у самого его берега у нас случилась общая галлюцинация — угрожающе торчащий плавник. Не разбираясь, кому он принадлежит, мы доплыли назад за три минуты, хотя на дорогу туда потратили не меньше 15.)
По пляжам ходят торговцы всякой всячиной, правда, они оказываются интеллигентными и милыми. И совершенно не умеют торговаться. Когда я пробовал применить приобретенный в арабских странах навык, они пугались и отдавали товар почти задаром, снижая цену не в два, а в 20 раз.
Но на одном месте лежать скучно, и мы отправляемся в лагуну. Наша лодочка еле протискивается меж расположившихся в воде полчищ пеликанов. На одном из островков есть "крокодилья ферма" — хозяин выращивает свиней, но шутки ради в отдельной клетке держит еще и пару крокодилов. Лагуна почти смыкается с открытым океаном. "Вот здесь и правда есть акулы, далеко заплывать не стоит",— предупреждают местные знатоки.
С наступлением сумерек в Акапулько все отдыхающие идут в одно место — называется Кебрада (от испанского глагола cobrar, что значит "ломать"). Здесь местные шоумены группами прыгают в небольшую бухточку с высоченной скалы. Зрелище жуткое. Все ныряльщики здесь потомственные, обычно во втором или третьем поколении. Но каждый раз, когда смельчаки с факелами в руках шествуют сквозь толпу зрителей, чтобы забраться на скалу, обязательно находится впечатлительная туристка, которая томно шепчет: "Не ходите, вы же разобьетесь". Я честно просмотрел захода три или четыре — ни одной жертвы при мне не было.
Ночью весь Акапулько гуляет. Молодежь, которая не решается отрываться в Мехико (в католическом городе ночные развлечения считаются предосудительными), использует свой шанс в Акапулько: здесь здоровый сон — аномалия. Мои мексиканские друзья страшно обиделись, когда я сказал, что хочу хотя бы в первую ночь отдохнуть с дороги.
Самое модное место в Акапулько и, как утверждают местные жители, во всей Мексике — Palladium. Дискотека, не сходящая с телеэкранов музыкальных телеканалов. $50 за вход — и всю ночь напитки бесплатно. "С ног валюсь, выпью только сока",— сдуру говорю я. В ответ мексиканские товарищи тут же наливают текилу. Должен признаться, действует — через 20 минут я довольно бодр.
— Запомни, текила — это живая вода. Если у тебя что-то болит, она обязательно поможет,— учит меня Родриго.— Хотя, признаться, сам я текилу не очень люблю. По мне, водка гораздо вкуснее.