Русские не идут

За два дня три главных аукциона мира, которые занимаются среди прочего русским искусством всех времен и народов, отменили свои традиционные июньские «русские торги». Первым об этом объявил Sotheby’s, через пару часов в том же тоне отозвался Christie’s, меньше чем через сутки подтянулся Bonhams. Обозреватель “Ъ” Кира Долинина пытается объяснить сама себе, чем нынче виновато искусство, которое проходит в аукционных каталогах под определением «русское».

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

На первый взгляд нечто бредовое в этой новости есть: ну чем им очень старое, просто старое, вековой давности или в возрасте 30–20 лет искусство, страной происхождения которого значится Россия (в любых из возможных ее границах), не угодило? Как произведения искусства могут отвечать за то, что совершается сегодня именем русского народа? И как следует определять это самое «русское искусство», которое теперь нельзя продавать приличным аукционным домам? По месту рождения? Тогда давайте определимся: онемеченный донельзя Кандинский — русский? А литовец Добужинский? А еврейский гений Шагал? Список можно продолжать бесконечно — родившихся в Российской империи художников первого ряда тьма-тьмущая. Но это не единственный вопрос к этому материалу: что будем делать с иконами, писанными то чисто греческими, то византийскими мастерами, не говоря уже о киевских? Вся имперская «россика», произведения искусства, выполненные в России приезжими западными мастерами, тоже идет под запрет? А «советское искусство» по году рождения, но созданное ярыми антисоветчиками сначала в Москве, а потом и за далекими рубежами изгнавшей их родины, тоже «русское» по национальности? И даже самый что ни на есть «русский гений», «наше все» Иван Шишкин, по церковной метрике, конечно, чисто русский православный (300 лет его роду, не шутка), но вот учился за границей и стилистически так близок к Дюссельдорфской пейзажной школе, что и отличить порой сложно. На этом, кстати, была построена одна из крупнейших афер с подделками картин передвижников, в которые мановением уголовной руки превращались безобидные и очень дешевые работы всяких немцев и швейцарцев второй половины XIX века (“Ъ” писал об этом 22 ноября 2005 года).

Национальность у изобразительного искусства — дело темное. Опознавать строго по национальному признаку художников стали тогда, когда вопрос нации / национального стал по-настоящему актуален. Ближе к середине XIX века, когда нации в Европе стали самоопределяться как грибы и одним из важных способов зафиксировать момент своей «особости» было заразившее континенты по обе стороны Атлантики сочинение своего «национального» искусства и строительство соответствующих музеев. Наши Русский музей и Третьяковка — того времени дети. А также музеи в Мюнхене, Нюрнберге, Лондоне, Хельсинки, Стокгольме, Копенгагене. Из всех европейских стран только две могли позволить себе этой ерундой не заниматься — Италия и Франция. Они-то точно знали, что их искусство впереди планеты всей и в национальных подпорках не нуждается (хотя французы отличились на ниве строительства национальной готики, как-то им не хватало имеющейся).

Если все это принять во внимание, остаются только две причины, по которым имеет смысл сейчас вот так выделять и зачеркивать «русское искусство». Это, конечно, политика и деньги. Аукционные дома могут помогать Украине (как, например, сделал аукционный дом Phillips — в прошлом месяце он пожертвовал £5,8 млн со своей вечерней распродажи произведений искусства XX века и современного искусства Украинскому Красному Кресту), но громкий отказ от «русских торгов» — это про боязнь скандала и финансового проигрыша. Прибыль от русского искусства стабильно высока: так, его продажи только у Sotheby’s в Лондоне в ноябре 2021 года составили £17,7 млн. Но нынешняя проблема именитых домов — покупатели из России. Очень многие уже в санкционных списках или скоро там будут. Ничего сейчас официально продать им нельзя. А кто кроме «странных русских» будет покупать «русское искусство» по ценам, к которым привыкли аукционы?

Этот сегмент рынка автоматически сейчас перейдет в черную зону. Более того, если и будут покупать искусство богатые наши соотечественники, то, скорее всего, они переориентируются на западную живопись. Не только же японцам закупать Пикассо и Ван Гога. Среди открытых покупателей работ первых художников аукционного торга русские имена почти не встречались. Но именно картины условного Пикассо / Ван Гога давно являются чуть ли не самой бесспорной валютой в тайных финансовых операциях. Сегодня русские покупатели Sotheby’s и его коллег уйдут в эту тень. Что для нормального цивилизованного художественного рынка, безусловно, плохо.

Я бы, честно говоря, не мешала русским покупать русское искусство, а по разнарядке обязала бы каждого крупного коллекционера купить по картине, например, Эрика Булатова. Как сделал, например, молочный магнат из Калининграда Рустам Алиев. В декабре 2021 года он купил на Sotheby’s «Городскую картину» Эрика Булатова за £189 тыс. Отличный выбор: этот художник доходчивее всех учит свободе и борьбе за право на нее.