Вчера в Кремле состоялось "макроэкономическое совещание". О его необходимости президент Владимир Путин заявил еще 25 октября, когда ему не удалось получить от экономического блока правительства вразумительного ответа на вопрос, почему замедляется экономический рост (см. Ъ от 26 октября). Но вчера совещание проводил не президент, а глава его администрации Дмитрий Медведев. Это может означать, что ответа на извечное "что делать?" у власти пока нет.
Дебют Дмитрия Медведева в качестве макроэкономиста пришелся на непростое время. Сочетание двух тенденций — замедление экономического роста (напомним, рост в России замедлился с мая, в сентябре в годовом исчислении он составил всего 3,5% — самый низкий показатель с декабря 2002 года; по данным же Центра экономической конъюнктуры при правительстве, объем промышленной продукции в сентябре снизился по сравнению с августом на 2,5%) и рост инфляции (правительство публично признает, что рост цен не удастся удержать в границах 10% за 2004 год) — ничего хорошего российской экономике не сулит.
По сути, речь идет о том, что затормозил главный российский локомотив: цены на нефть, остающиеся высокими, несмотря на снижение в последние дни, уже "не тянут". В силу двух причин. Первая заключается в том, что фискальные изъятия из нефтяной отрасли строятся так, что, по оценке начальника экспертного управления кремлевской администрации Аркадия Дворковича, при цене на российскую нефть выше $25 за баррель весь навар достается не нефтяникам, а государству за счет налогов и экспортных пошлин. Так что ослабление стимулов роста производства происходит даже у нефтяников.
Вторая состоит в том, что Россия перекормлена нефтедолларами. Можно, впрочем, выразиться и поизящнее: налицо все признаки "голландской болезни". Другими словами, изобилие нефтедолларов оказывает столь мощное давление на рубль, что его укрепление ставит под удар развитие внутреннего производства, проигрывающего в конкурентной борьбе с расширением импорта. К укреплению рубля добавляется и сверхплановая инфляция, подталкивающая внутренние цены на мировой уровень, что может окончательно остановить экономический рост.
Что может предложить Кремль, чтобы этого не произошло? С точки зрения оперативного реагирования на торможение лучшим ответом было бы ослабление рубля. Но, как вчера признал Олег Вьюгин, глава Федеральной службы по финансовым рынкам, рассчитывать на ослабление рубля в условиях нынешних цен на нефть не приходится. Он же высказал парадоксальную мысль: экономический рост в России не зависит ни от учетной ставки ЦБ, ни от состояния бюджета. На него прежде всего влияют "настроения крупнейших компаний". Именно они имеют неограниченный доступ к энергетическим, трудовым и кредитным ресурсам, так что могут или обеспечить новую фазу экономического роста, или, наоборот, ввергнуть экономику в стагнацию. Согласно этой логике Дмитрию Медведеву следовало вчера пригласить в Кремль не только госчиновников, но и тех, кого еще недавно было принято называть олигархами. Или признать, что изгнание олигархов из политики имеет совершенно очевидные ограничители. Что же касается стратегических условий продолжения экономического роста, то на эту тему вчера высказался Владислав Резник, председатель думского комитета по кредитным организациям (фракция "Единая Россия"). Он считает, что залог экономического роста — снижение налогов. Речь идет о фискальной двухходовке: первый ход (уже сделанный) — усиление налогового давления на нефтяников, второй — снижение общих налогов. Тогда сохраняется надежда на диверсификацию российской экономики или, по крайней мере, на притупление нефтяной иглы. Правительство, однако, охотно делает первый шаг, что же касается второго, то пока снижение налогов даже не дискутируется.
Если же от стратегии вернуться к тактике, которая вчера и обсуждалась в Кремле, то вопрос может быть поставлен и так: есть ли потенциал экономического роста у укрепления рубля? На этот вопрос есть два прямо противоположных ответа, базирующихся, как ни странно, на одной и той же посылке. Она предполагает, что потенциал роста зависит от того, сохраняется ли зазор между внутрироссийскими и мировыми ценами. По оценке Российской экономической школы, этот рубеж уже пройден в середине 2003 года. Если так, то роста не будет. Ъ придерживается другой позиции: до выхода на рекордный уровень российских цен, максимально приблизившихся к мировым в декабре 1995 — августе 1998 года, остается преодолеть "зазор" в 11% (см. Ъ от 18 октября), так что потенциал роста "на рубле" сохраняется, хотя совершенно очевидно, что его недостаточно для решения национальной макроэкономической задачи — удвоения ВВП за десять лет.
Теоретически есть и еще один ответ на замедление роста. Его условно можно назвать "кейнсианским". Это расширение государственных расходов, в том числе и за счет использования средств стабилизационного фонда. Против этого решительно возражает и хранитель стабфонда Минфин, и советник президента Андрей Илларионов (см. стр. 14), но опыт США показывает, что государственный интервенционализм в виде, например, роста расходов на ВПК в краткосрочной перспективе может оказать благотворное влияние на экономический рост.
В Кремле, таким образом, делают выбор: или оставаться на позициях экономического либерализма и тогда последовательно пресекать любые проинфляционные меры, а для этого незаменим стабилизационный фонд, предназначение которого сегодня заключается не столько в страховке от падения цен на нефть (которое в среднесрочной перспективе не предвидится), сколько в стерилизации рублевой массы (подробнее см. стр. 14), или допустить госинтервенционализм. Андрей Илларионов признает, что интервенционализм становится все более популярным, в отличие от либерализма. Вчера в Кремле окончательных решений принято не было — они делегированы президенту, тем не менее состоявшееся совещание в Кремле может стать началом принципиально важного поворота в экономической политике.