30 лет назад, в начале 1992 года, Россия вступила в рыночную экономику — государство отказалось от регулирования розничных цен. «Деньги» решили вспомнить, к чему это привело, и сравнить с другими масштабными шоками в отечественной экономике.
Фото: РИА Новости
Фото: РИА Новости
Точка отсчета
Указ о либерализации потребительских цен президента России Бориса Ельцина вышел в январе 1992 года и освободил от государственного регулирования 90% розничных и 80% оптовых цен. При этом сохранялись ограничения на рост цен наиболее социально значимых групп товаров (хлеб, молоко, топливо), но уже весной и они были сняты (точнее, регионы получили право их снять, чем и воспользовались).
Строго говоря, некая либерализация цен произошла еще до этого, в советское время. В самом начале 1990-х была фактически разрешена коммерческая торговля, однако ограниченным кругом товаров, в основном импортных, при этом две трети «излишней» выручки коммерческих посредников изымалось в бюджет. А повышение цен, экономически практически неизбежное в условиях практически неизбежного тотального дефицита, шло сверху. Так, в феврале 1991 года на сессии Верховного совета СССР глава правительства Валентин Павлов представил предложения кабинета министров по реформе розничных цен и социальной защите населения, которые были формально «приняты к сведению», фактически же — одобрены союзным парламентом.
В соответствии с программой Павлова цены должны были вырасти на 240 млрд руб., а компенсации составить только 132 млрд руб. (55% повышения цен), что автоматически означало падение реальных доходов граждан. Причем инфляция была совсем не маленькая, по нынешним меркам — просто чудовищная, в последний год существования СССР она составила 160% (здесь и далее, если речь об инфляции,— данные Росстата либо расчеты на их основе), то есть цены в среднем подскочили в 2,6 раза (большая часть прироста пришлась на плановое повышение в апреле, когда рост цен составил 60%).
Но проблема дефицита товаров, в первую очередь продовольственных, так и не была решена. И тогда власти пошли на радикальные реформы, получившие название «гайдаровских» — в честь руководившего их разработкой вице-премьера Егора Гайдара (главой правительства в тот момент был Борис Ельцин),— и отменили государственное регулирование цен, основу основ советской социалистической экономики.
До сих пор идут споры, необходимы ли были столь быстрые реформы, кардинально меняющие правила игры, был ли это действительно единственный способ избежать в буквальном смысле голода.
Достоверно известно лишь одно: товары и продукты в торговле появились, но цены на них сильно выросли. Интересно посмотреть, насколько именно,— тем более что в те времена, да и в 1990-х в целом, происходило столько политических событий, что экономическая конкретика действительно многими вспоминается лишь в общих чертах.
Ценовой шок
Фото: Петрухин Сергей / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Фото: Петрухин Сергей / Фотоархив журнала «Огонёк» / Коммерсантъ
Решение отпустить цены сразу продемонстрировало, насколько велик был дисбаланс спроса и предложения в советской экономике — они резко пошли вверх, причем прилавки стали в изобилии заполняться импортными товарами. Только в январе цены выросли почти в 3,5 раза, в феврале — еще почти на 40%, в марте — еще почти на 30%. Дальше рост несколько замедлился, но в среднем до конца года оставался на уровне порядка 20% в месяц. В итоге на конец декабря 1992 года цены увеличились по сравнению с декабрем 1991-го в 26 раз, то есть инфляция составила 2500%.
В 1993 году ситуация принципиально не изменилась, цены ежемесячно продолжали расти в среднем примерно на 20%, разве что не было январского утроения ценников по образцу 1992-го, поэтому общий рост по итогам года — в 9,4 раза (инфляция — 839%).
Дальше инфляция начала планомерно снижаться, но все еще оставалась очень высокой (215%, более чем трехкратный рост цен в 1994-м, и 131%, рост в 2,3 раза,— в 1995-м). И лишь начиная с 1996 года инфляцию стало удобно выражать именно в процентах, а не в «разах») — тогда она составила 29%, в 1997-м — 11%, вполне современные по порядку цифр величины.
Если вести подсчет инфляции не по итогам календарного года, а помесячно (то есть по итогам каждого месяца рассчитывать прирост за 12 предыдущих месяцев, включая данный), то в июле 1998 года она замедлилась до невероятной по тем временам цифры — 5,59%. Правда, потом вмешались экономические обстоятельства, уже не связанные с регулированием или дерегулированием цен,— в августе в России случился дефолт по государственным облигациям, резкое ослабление курса рубля, крах крупнейших банков и т. д. В результате уже в сентябре потребительские цены подскочили почти на 40%, а по итогам 1998 года инфляция составила 84%. Ниже уровня 5,6% показатель 12-месячной инфляции в России смог опуститься лишь спустя 12 лет, в июле 2010 года.
Попытки найти убедительные объяснения резкому снижению инфляции в середине 1998 года несколько выходят за рамки данного материала, однако первое, что приходит на ум: после мирового финансового кризиса осенью 1997 года инвесторы начали выводить деньги с развивающихся рынков, в том числе с российского, в России начались серьезные проблемы с бюджетом, да и с деньгами в целом (до этого несколько лет был непрерывный приток иностранного капитала), что ограничило потребительский спрос, при этом стабильность цен на импорт обеспечивалась Центробанком, который удерживал рубль в границах валютного коридора.
В целом же инфляция в России начиная с 2003 года закрепилась в диапазоне 10–12% (небольшой всплеск был в 2008 году на фоне мирового финансового кризиса, падения цен на нефть и ослабления рубля), а с 2009-го — ниже 10%, опять-таки за некоторым исключением: 11,4% в 2014-м и 12,9% в 2015-м на фоне введения западных санкций, падения цен на нефть и последовавшего за этим резкого ослабления рубля.
Выпадающие доходы
Фото: РИА Новости
Фото: РИА Новости
Сами по себе цифры инфляции, разумеется, ничего не говорят. Важно, как они влияют на реальные доходы граждан. Очевидно, что номинальные зарплаты в начале 1990-х также росли огромными темпами — иначе при 26-кратном годовом росте цен страна бы в прямом смысле слова вымерла с голоду.
Но этот рост все же очень сильно отставал от роста цен. Шоковым, очевидно, стал 1992 год: в течение него средняя номинальная зарплата выросла, по данным Росстата, всего в 11 раз. Учитывая, что рост цен составил 26%, получаем в первом приближении, что реальные зарплаты упали на 58%. На самом деле цифра потерь существенно скромнее. Правительство довольно быстро и серьезно начало индексировать зарплаты темпами, опережающими текущую, после январского всплеска, инфляцию, и если посчитать по месяцам, получается, что в реальном выражении зарплаты упали не столь драматически, а на 36% (в ценах на начало 1991 года средняя зарплата в 1991-м составила 290 руб., в 1992-м — 186 руб.). Но даже это очень много, особенно если учесть психологический аспект: в декабре выдаются годовые премии, и покупательная способность январских зарплат оказалась втрое меньше, чем у декабрьских, даже несмотря на почти 70-процентную надбавку к базовому жалованью.
В дальнейшем ситуация стабилизировалась: в 1993–95 годах рост номинальных зарплат примерно соответствовал темпам инфляции (в первые два из этих трех лет даже был немного выше). А с 1996-го даже начала выправляться: в этом году зарплаты выросли на 67% при инфляции 22%, в следующем за ним — 20% против 11%, соответственно. Однако потом произошла «осечка»: в кризисном 1998-м рост зарплат составил всего 11% при 84-процентной инфляции.
В 1999 году номинальные зарплаты росли темпами чуть выше инфляции, однако в последующем в течение целых девяти лет подряд, с 2000 года по 2008-й, темпы роста номинальных зарплат вдвое обгоняли инфляцию, в последующем ситуация опять стабилизировалась, и до сих пор зарплаты растут примерно теми же темпами, что и потребительские цены (за исключением одного особо удачного для экономики года и одного особо тяжелого — 2013-го и 2015-го, соответственно).
Использование данных Росстата о динамике номинальных зарплат в качестве инструмента для анализа динамики реальных доходов может показаться, мягко говоря, не очень корректным на некоторых временных отрезках. Действительно, в 1993–1996 годах активно развивался частный бизнес, многие начали подрабатывать и даже на основную «номинальную» работу не особенно заглядывали. Зарплаты же в этом секторе зачастую выдавались просто в конвертах, черным налом, это было повсеместной практикой, но едва ли попадало в отчеты для Росстата. Во многих крупных компаниях наблюдалась аналогичная ситуация; там, правда, чаще использовали не черный нал, а разные схемы — например, «кредитно-депозитные» и «страховые». Поэтому мы не настаиваем на точности оценок, но считаем, что общий тренд они показывают, а шоковую ситуацию 1992 года описывают достаточно хорошо (люди не перестраивают образ жизни мгновенно). Также мы не настаиваем на жесткой корреляции доходов и зарплат в начале 2000-х — именно тогда, в связи с введением плоской шкалы налогообложения и мерами государства по борьбе с черными и серыми зарплатными схемами, бизнес активно выходил из тени и попросту легализовывал зарплаты сотрудников, поэтому они и показывали рост выше инфляции.
Вместе с тем использование в качестве базы для расчетов именно номинальных зарплат дает возможность очень четко представить, что подобные пертурбации представляют в реальных, привычных нам цифрах. Из данных Росстата следует, что в 1991 году средняя номинальная начисленная заработная плата в России составляла 548 руб., в 1992-м — 6 тыс. руб. (напомним, это старые рубли, после прошедшей в 1998 году деноминации номинал российских денег уменьшился в тысячу раз, сейчас формально это было бы 55 копеек). Чтобы понять, чему соответствует покупательная способность этих денег в наше время, пересчитаем эту сумму в современные рубли, используя данные по инфляции.
Расчеты показывают, что средняя начисленная заработная плата была эквивалентна по покупательной способности нынешним 33 тыс. руб. по итогам 1991 года и 22 тыс. руб.— по итогам 1992-го. А четко выраженных минимумов средние начисленные зарплаты россиян за последние 12 месяцев достигали дважды: в конце 1995 года (в районе 16 тыс. руб. на сегодняшние деньги) и в середине 1999-го (порядка 12,5 тыс. руб.).
«Зеленая» экономика
Фото: Сергей Воронин, Коммерсантъ
Фото: Сергей Воронин, Коммерсантъ
Третья «экономическая скрепа», которая, безусловно, объединяет всех россиян, помимо уровня цен и собственных доходов, это, безусловно, курс национальной валюты, точнее — привязка курса доллара к рублю. Однако здесь есть некие нюансы.
Официального рыночного курса доллара к рублю в нашем сегодняшнем понимании этого термина на начало 1992 года не было. Точнее, был термин «официальный курс», который еще с советских времен находился на уровне 56 коп./$, что уже выглядело откровенным издевательством, также еще в СССР существовал многократно превышавший его «коммерческий курс» для покупки валюты юрлицами — участниками внешнеэкономической деятельности и специальные обменные курсы для граждан, выезжавших за границу по служебным делам, также устанавливаемые властями в приказном порядке.
Привычный нам свободный рыночный курс, определяемый по результатам биржевых торгов, был введен Банком России с 1 июля 1992 года и установлен на уровне 125 руб. за доллар — двести с лишним раз ниже прежнего официального курса рубля. После чего с курсом доллара начало происходить примерно то же самое, что и с отпущенными на свободу потребительскими ценами — он начал стремительно расти, прибавив за июль 1992-го 28%, за август — еще 30%, за сентябрь — еще 47%. Всего до конца года доллар подорожал в рублевом эквиваленте на 230%, в 1993-м — еще вдвое. Намного ниже темпов инфляции, конечно, но тоже неплохо.
Бывали у американской валюты и более удачные периоды. Так, в августе 1998 года, после дефолта, доллар подорожал относительно рубля на 50%, а потом, в сентябре,— еще на 70%. Но это уже было сродни либерализации цен в 1992-м, поскольку перед этим Банк России искусственно поддерживал высокий курс рубля.
Другое дело, что в первой половине 1990-х, в отличие от второй половины, доллар играл в российской экономике гораздо большую роль, чем средство сбережения, он был еще и значимым средством расчетов; сначала в долларах, а потом, после введения соответствующих правовых ограничений, в «условных единицах» заключались сделки и трудовые соглашения с сотрудниками, указывались цены в магазинах и ресторанах — не переписывать же их каждый день в условиях гиперинфляции.
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ
Возможно, именно поэтому курсу доллара придавалось такое большое значение. Самой громкой историей на российском биржевом валютном рынке, безусловно, остается «черный вторник» — 11 октября 1994 года, когда на торгах на бирже ММВБ доллар подорожал сразу на 27%.
Тогда президент Борис Ельцин заявил на заседании Совета безопасности страны, что ситуация на валютной бирже — это «или диверсия, или крайняя безответственность и разгильдяйство специальной группы организаторов». И уволил исполняющего обязанности министра финансов Сергея Дубинина, а также предложил парламенту рассмотреть вопрос об отставке председателя Банка России Виктора Геращенко (он вскоре покинул свой пост). Решением главы государства была создана специальная государственная комиссия по расследованию обстоятельств кризиса на валютном рынке.
А вот 13 января 2015 года доллар за один день подорожал на 11,6%, и ничего — никакой особой реакции бизнеса и властей. Все же понятно: нефть, санкции.