|
Музей личных инвестиций |
 |
| Фото: GAMMA |
| Нынешний владелец аукционного дома Christie`s Франсуа Пино научился ценить высокое искусство, занимаясь лесопромышленным бизнесом |
Когда владельцу Gucci Group миллиардеру Франсуа Пино наскучило заниматься лесопромышленным бизнесом, он начал покупать престижные модные марки и музыкальные магазины. Потом он купил себе футбольный клуб и горнолыжный курорт. Потом — театр и винную марку Chateau Latour. В 1990 году Пино за £7,5 млн купил свою первую картину — работу голландского абстракциониста Пита Мондриана 1925 года. Сейчас Франсуа Пино — крупнейший частный коллекционер искусства во Франции. Занятие коллекционированием настолько увлекло его, что в 1998 году он за £700 млн приобрел аукционный дом Christie`s. Собранные Пино около 2000 художественных полотен, скульптур и инсталляций стали для французского бизнесмена новым смыслом жизни, пропуском в мир "вечных ценностей". К тому же занятие коллекционированием неплохо совмещается с задачами выгодного размещения капитала. Главное — правильно выбирать, что когда нужно покупать.
В мае этого года в аукционном доме Sotheby's в Лондоне состоялась продажа работ из собрания Джона Хея Витней, бывшего посла США в Великобритании, и его жены Бетси. Попала на аукцион и известная ранняя картина Пикассо "Мальчик с трубкой". После семи минут горячей борьбы по телефону неизвестный коллекционер приобрел шедевр "розового" периода художника за $104,1 млн. "Мальчик" стал самой дорогой картиной, когда-либо проданной на аукционе.
Интересно, что в далеком сейчас 1950 году Хей Витней, вопреки тогдашней оценке кубистической фазы творчества Пикассо как самой интересной, приобрел работу эту художника всего за $30 тыс. Хотя американский посол, скорее всего, претендовал лишь на роль страстного коллекционера, он, сам того не подозревая, оказался также неплохим арт-инвестором. Средняя годовая доходность для его инвестиции оказалась равна 16%, что лучше показателя Standard and Poor`s 500 на тот же период, который составлял всего 11,7 %.
Мей-Мозес против Доу-Джонса
 |
| Фото: AP |
| Картина Пикассо "Мальчик с трубкой", проданная в этом году на аукционе Sotheby`s за $104,1 млн, была приобретена ее бывшим владельцем всего за $30 тыс. |
Если сравнивать индекс Мея-Мозеса с поведением, например, "голубых фишек" американского фондового рынка (S&P 500), то окажется, что по данным за последние 50 лет рост цен на произведения искусства был приблизительно таким же, как и рост фондового рынка (12,6% ежегодного роста индекса Мея-Мозеса и 11,7% роста S&P 500).
Не быстро, но надежно
 |
| Фото: GAMMA |
| Если бы не арт-инвестор Чарльз Саатчи, популярный британский художник Дэмиан Хирст так бы и остался малоизвестным автором |
Подтверждением того, что искусство прокладывает себе дорогу как самостоятельный класс активов, является наметившийся интерес к нему со стороны профессиональных инвесторов. Одним из признаков все большей привлекательности рынка искусства для притока капитала с более традиционных рынков стало появление специализированных инвестиционных фондов, формирующих свои портфели из различных сегментов (направлений и эпох изобразительного искусства), как это стало привычным для фондов акций или недвижимости.
Два крупнейших из них — группа Fernwood в США и Fine Art Fund в Лондоне, которые обещают инвесторам доходность на уровне 10-12% в год. В истории, правда, уже имеется пример создания и успешного функционирования крупного инвестиционного арт-проекта. В 1974 году Фонд британских железных дорог (British Railroad Fund) вложил £40 млн (2,9% общих активов фонда) в различные виды искусства — от китайского фарфора до французских импрессионистов — и не прогадал. Пятнадцать лет спустя средняя доходность фонда искусства составила 11,3% в год. Однако насколько успешной можно считать такую инвестицию теперь?
Коллекционеры-инвесторы в большинстве случаев не прилагают каких-либо усилий для продвижения, "раскрутки" своих приобретений в целях увеличения их инвестиционной привлекательности. Очевидно, что подобная "продюсерская" деятельность требует серьезных финансовых и временных затрат, а также серьезного понимания тенденций на мировом рынке искусства и его инфраструктуры. Однако как может измениться доходность вложений в те работы и тех художников, с которыми проводится "активная" работа через, например, демонстрацию их работ в "правильных" галереях, разовые продажи на Sotheby`s или Christie`s, издание каталогов и организацию совместных проектов с престижными мировым музеями и так далее?
По-видимому, можно с достаточной уверенностью ожидать, что доходность таких инвестиций будет выше, иногда значительно выше индекса Мея-Мозеса. Например, молодой и никому не известный британский художник Дэмиан Хирст так и остался бы в безвестности, если бы не Чарльз Саатчи, арт-инвестор и энтузиаст искусства, который сумел вывести Хирста и ряд других молодых британских художников (получивших прозвище YBA — от young british artists) на самую высокую орбиту международного арт-рынка. Теперь работы Хирста продаются за несколько сотен тысяч долларов (а на недавнем аукционе Sotheby`s перевалили и планку в £1 млн) и экспонируются в Tate Gallery, а также в частных собраниях Мадонны и Дэвида Боуи. Этот пример войдет в учебники по теории как финансов, так и искусства.
Если завтра война...
 |
 |
Вложения в произведения искусства в периоды экономических кризисов, войн и других экстремальных ситуаций обладают исключительной привлекательностью и по праву считаются "убежищем" для крупного капитала. К такому выводу пришли, в частности, и профессора Мей и Мозес, изучая поведение цен на искусство на протяжении 27 рецессий и четырех войн. Примером могут служить данные о ценах на работы Сезанна в Германии, которые не "сдавались" ни во время первой и второй мировых войн даже по сравнению с государственными ценными бумагами.
Где берут произведения искусства?
 |
 |
Многие из состоятельных людей в России, которые до салона собирали исключительно русское искусство, может быть, впервые задумались о том, что в их коллекциях могут находиться и западные произведения искусства. За последние десять лет значительная часть работ русских художников, особенно XIX века, была "освоена", в результате чего на рынке появились имена второго, третьего, четвертого ряда, претендующие на неоправданно высокие цены (например, миллионная продажа летом этого года на Christie`s "Стула" Владимира Баранова-Россине). Вследствие того же процесса цены на картины русских художников (часто не безупречной подлинности) на западных аукционах возросли на 90% за последние пять лет. А ведь при бюджете покупки в $1 млн и выше следует уже покупать не Айвазовского или Шишкина, а задуматься и о качественных работах западных художников — там и рынок шире, и выбор более интересный.
При этом не обязательно расставаться с идеей "патриотического" коллекционирования. Ведь можно начать с западных школ и художников, связанных с Россией — например, русских эмигрантов в Париже. Продажи на салоне в Москве подтверждают растущий интерес к этому сегменту. Так, Бенуа Шапиро, владелец галереи "Минотавр", продал более 30 полотен Ланского, Шаршуна и Полякова, художников русских по происхождению, однако принадлежащих к так называемой парижской школе 50-60-х годов XX века.
Дольше держишь — дороже продаешь
У арт-рынка есть и специфические риски, которых не возникает при покупке "голубых фишек". Во-первых, произведения искусства надо долго выдерживать. За исключением случаев, когда вам удалось по случаю приобрести кабинетный столик, принадлежавший Марии-Антуанетте, значительно ниже рыночной цены, вам надо продержать ваше вложение года три, а желательно и значительно дольше, например десять лет. Причины, по которым искусство следует продержать подольше,— высокие трансакционные расходы (аукционные дома берут 20% с покупателя, если сумма не превышает $100 тысяч и 12%, если она выше) и то, что рынок предпочитает вещи, которые долго на нем не появлялись.
Во-вторых, рынок искусства страдает неликвидностью. Продажа качественной, инвестиционно привлекательной картины по ее рыночной цене занимает в среднем от шести до восемнадцати месяцев, если сделка осуществляется через арт-дилера. Большие аукционы, на которых имеет смысл продавать такие предметы, происходят только два раза в год. К тому же чем дороже предмет искусства, тем уже его рынок: людей с лишними $50 млн намного меньше, чем с лишними $500 тыс.
Одной из причин ограниченной ликвидности является то, что приток внешнего капитала для инвестирования или финансирования рынка еще слаб. Даже арт-дилеры, занимающиеся принципиально торговой деятельностью, вынуждены оперировать на основании наличных запасов, так как финансовые учреждения не готовы выдавать кредит под гарантии существующих коллекций.
В результате индивидуальному инвестору тоже будет сложно использовать произведения искусства как банковский залог в отличие от, например, недвижимости. Активы в виде искусства не приносят прибыль в виде дивидендов и даже требуют некоторых расходов — таких как страховка, обеспечение условий хранения и т. д. В некоторых случаях эти расходы могут представить до 2% стоимости самого предмета в год, хотя в среднем они значительно ниже.
Третьей особенностью рынка искусства является его непрозрачность, т. е. недостаток рыночной информации и качественного исследования, хотя ситуация очевидно улучшается. Понятно, что на рынке предметов искусства, где по определению каждый продукт уникален, а половина сделок заключается дилерами, не любящими делиться информацией о своей деятельности, доступ к данным о продажах всегда будет ограничен. Однако за последние пять лет появились несколько специализированных провайдеров баз данных (Artnet, Artprice) и индексов по различным художникам и видам искусства (Art Market Research Ltd, Kusin & Co и Gabrius) на основании аукционных данных, которые доступны публике.
Тем не менее на сегодняшний день идея вложения в искусство как в "спасительную гавань" приходится по душе как институциональным, так и частным инвесторам. Коллекция произведений искусства, оставаясь вполне осязаемой, может постоянно находиться в любом месте с благоприятными условиями для перевозки и хранения (например, в Швейцарии). Наконец, причастность к миру искусства недвусмысленно указывает на неординарность и принадлежность к высшим социальным слоям — и это не приобретается за деньги.
АНА МАРИЧЕВИЧ, ИННОКЕНТИЙ АЛЕКСЕЕВ