премьера кино
"Мой сводный брат Франкенштейн" выходит в московских кинотеатрах, пройдя обкатку на фестивалях. Результатов коммерческого проката фильма Валерия Тодоровского с интересом ожидает АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
Валерий Тодоровский замечен в тяготении к парадоксальным и немного китчевым сюжетам из частной жизни. При желании в них можно увидеть отблеск чего-то глобального. В "Любовнике" внезапно умершая чуть ли не в первом кадре женщина — это как бы Россия, делившая свою благосклонность между мужем-интеллигентом и любовником в погонах. Эти двое с мужской сентиментальностью выясняют подробности адюльтера — в то время как объекта соперничества больше нет.
Во "Франкенштейне", снятом по сценарию того же Геннадия Островского, ситуация не менее символична. В центре — опять семья, из тех, что считаются счастливыми и, стало быть, похожи друг на друга. Муж-физик (Леонид Ярмольник), удачно встроившийся в рыночные отношения, жена-риэлтер (Елена Яковлева), двое детей — то, что социальные программы объявляют демографической нормой. Не новые русские, но и не те, кого смело перестройкой и выбросило за порог нищеты. Машина, дача, друзья из того же круга московского среднего класса. И тут является некий призрак прошлого по имени Павел: представляется сыном физика, зачатым в туманной юности и вытесненным даже не в подсознание, а в полное неведение. Отрицать наличие плодов собственной половой активности как-то глупо, принять в семью постороннего взрослого парня, вернувшегося с войны и потерявшего там глаз и мозги, кажется, еще глупее.
Мелкие столичные буржуа стараются соблюдать приличия и проявлять гуманность — до разумного предела. Они таковы, какова мораль их класса, чьи отпрыски никогда не попадают в Чечню, зато охотно смотрят боевики на эту тему. Первым не выдерживает как раз отпрыск — законный сын семейства, подговаривая шпану проучить незаконного с помощью кулаков. Но Павел, прошедший школу чеченских зачисток, только лишь получает лишнее подтверждение своей паранойи — видеть повсюду затаившихся "духов", спасать от них незадачливого папашку с мачехой, брата и сестру.
По существу, перед нами перелицованный и перенесенный в другую социальную среду сюжет "Брата". Данила Багров тоже вернулся с войны и тоже видит свою миссию в том, чтобы, рискуя жизнью, вытаскивать из уголовных переделок брата-урода, который сдает его при каждом удобном случае: хоть и урод, да свой. Алексей Балабанов первый прочувствовал вступление России в военную фазу и вместе с идеологией войны вернул в обиход ее почвенническую фразеологию: пафос кровного родства вот-вот обернется сталинским призывом к "братьям и сестрам".
Но вместе с сюжетом Валерий Тодоровский перелицовывает и идеологию. Во-первых, брат здесь сводный, во-вторых, он сам урод, эдакое выведенное в военной лаборатории чудище из классического хоррора. Актер Даниил Спиваковский с пронзительным лицом, немного напоминающим молодого Владислава Дворжецкого, хорошо передает искусственность этого персонажа, чьи движения машинообразны, а манера речи напоминает робота. Сочувствовать бедному Павлу можно только абстрактно, отождествиться с ним невозможно.
Режиссер Балабанов создал на материале кавказской войны нечто вроде трагических вестернов с героем-одиночкой, режиссер Тодоровский превращает этот же сюжет в черную комедию. Патриотический миф о стране, о правде, о братьях и сестрах оборачивается фарсом. Это особенно явно ощутимо в финале "Франкенштейна" со стрельбой, заложниками и участием ОМОНа, где гротеск зашкаливает далеко за границы правдоподобия, но уже слишком поздно переключать кино на жанровый режим.
Опасность приходит не от шахидов и международных террористов, а от врагов, засевших внутри — в гнилых генах московской семьи. Как бы артистично ни играл ее главу Леонид Ярмольник, анемичность этого персонажа оставляет и ему мало шансов на зрительское сочувствие. Бывает, конечно, что успешным оказывается фильм без героя или с антигероем, но поверженный миф не терпит пустоты и требует взамен другого, не менее харизматичного. Так на смену социалистическому братству пришло балабановское, впоследствии модифицированное в криминальных связках "Бумера" и "Бригады". Продюсером последней был не кто иной, как Валерий Тодоровский. Не изживает ли он теперь комплекс вины? Если да, то примет ли публика его покаяние?