14 октября российский министр экономического развития и торговли Герман Греф дал интервью немецкому журналу Die Zeit. 7 октября советник президента Андрей Илларионов дал интервью Financial Times, а 14 октября — "Коммерсанту". Если сравнить эти выступления, то можно констатировать политические сумерки либерализма в России. Однако даже в этих условиях либералы, пока остающиеся во власти, предпочитают спорить не с теми, кто фактически отобрал у них власть, а друг с другом.
С немецкими читателями российский министр поделился сразу несколькими сенсациями. Сенсация первая: широко разрекламированная российская погоня за развитыми странами в категории "ВВП на душу населения" если и не становится вовсе безнадежной, то, во всяком случае, будет гораздо более длительной, чем предполагалось. Герман Греф свой пессимизм выразил так: "Не предвидится, что Россия по абсолютным показателям, таким как ВВП на душу населения, перегонит развитые страны". Столь же призрачны перспективы диверсификации экономики: "За четыре года мы не смогли достигнуть здесь значительного прогресса".
Сенсация вторая: министр выступил против происходящего в России возвращения государства на командные высоты в экономике. Правда, сделал это весьма своеобразно. С одной стороны, он считает "неверным" существование "такого гиганта, как 'Газпром'" (с учетом приобретения этой компанией значительных нефтяных и электроэнергетических мощностей). С другой — его можно понять так, что "Газпром", ставший полностью подконтрольным государству, теперь получает шанс стать наконец прозрачным и эффективным.
Сенсация третья: Герман Греф фактически признал, что дело Ходорковского имеет политический характер, причем весьма эмоционально. Он честно сообщил: "Я очень плохо отношусь к Ходорковскому. Однажды, сидя в моем кабинете, он сказал: 'Мне очень жаль, дорогой мой! Либо вы забираете свой закон, либо мы вас бойкотируем'". Главное в деле ЮКОСа министр определил так: "Мы имеет дело с олигархом, который вышел за экономические рамки и вложил деньги в политику, чтобы протащить подходящие ему законы. Откуда недоимки по налогам? Вначале олигархи сами писали себе законы". Из этого следует, что для обвинителей Михаила Ходорковского общее правило "закон суров, но это закон" не действует. Не говоря уже о том, что в России до сих пор нет никаких законов, регулирующих лоббистскую деятельность. Серьезных политических последствий дела ЮКОСа Герман Греф не видит, хотя признает, что скандал "навредил динамике рынка ценных бумаг и инвестиционному имиджу России". Еще одно следствие: теперь в России есть "олигархи-рвачи" — те, кто "в свое время урвал большой кусок собственности и теперь сидит на деньгах", и "цивилизованные олигархи", "развивающие свою собственность". Последних государство должно поддерживать, что делать с первыми, господин Греф, вероятно, щадя читателей, не уточняет. Зато признает, что будет "лучше", если покупателем "Юганскнефтегаза" "станет частная компания".
Если сравнить последнюю публичную активность двух главных российских либералов, пока остающихся во власти — Германа Грефа и Андрея Илларионова, то картина получается печальной. Оба прекрасно осознают, что золотой век российского либерализма остался в прошлом; господин Илларионов на прямой вопрос, не собирается ли он в отставку, отвечает: "В России от отставки, сумы и тюрьмы не зарекаются" (см. Ъ от 14 октября), а господин Греф на вопрос немецких журналистов, не сложнее ли ему стало работать в правительстве, отвечает: "Проще точно не стало". Но от этого они не превратились в союзников. Так, у господина Илларионова при желании можно найти немало "теплых слов" в адрес тех, кто не разделяет оптимизм советника президента в отношении российского роста, среди которых оказывается и господин Греф. Герман Греф, в свою очередь, явно не собирается широко трактовать негативные последствия дела ЮКОСа, поднимая их на политический уровень, как это фактически делает господин Илларионов, который видит главную сегодняшнюю опасность, с которой столкнулась Россия, в сгущающейся атмосфере страха. Но в одном либералы во власти едины — они стараются даже не упоминать тех из их более властных соседей, кто одерживает верх в российской политике. Одно из двух: либо они всерьез думают, что в состоянии что-то изменить, столкнувшись с фактом формирования нового, совсем не либерального курса, либо атмосфера страха накрыла и их.
НИКОЛАЙ Ъ-ВАРДУЛЬ