Во время обеда в честь окончания дефиле ГИ ДАРМЕ, основатель и руководитель лионской Biennale de la danse, ответил на вопросы ТАТЬЯНЫ Ъ-КУЗНЕЦОВОЙ.
— Ваши биеннале поражают размахом и количеством участников. У вас нет проблем с бюджетом фестиваля?
— Грех жаловаться. В этом году наш бюджет больше, чем на прошлой биеннале, и больше, чем на каком-либо другом танцевальном фестивале. Нас транслирует национальное телевидение, делаются специальные программы. И все-таки танец во Франции стоит на последнем месте: оперный фестиваль в Экс-ан-Провансе имеет бюджет в 15 млн, театральный в Авиньоне — 10, а мы — только 5. От этих фестивалей мы отличаемся еще и тем, что проходим не в туристический сезон. Наши зрители — жители региона. Хорошие зрители: еще до начала биеннале было раскуплено почти 90% билетов на €1 млн.— На этой биеннале вы собирались показать лионцам "неизвестную" Европу, а пригласили известные труппы и знаменитых авторов. Что, не нашлось ничего новенького?
— У нас не было звезд — ни Пины Бауш, ни Матса Эка. Мы пригласили компании, которые впервые приезжают во Францию, в Лион, во всяком случае. Ян Фабр, скажем, очень мало ставит во Франции, поэтому я хотел представить его работу. А Саша Вальц показывает спектакль, который был поставлен для Авиньонского фестиваля в 2002 году, но очень мало исполнялся. Там заняты четыре самых востребованных в Европе танцовщика, собрать их вместе — уже чуть ли не подвиг.
— И все-таки какую компанию вы считаете открытием биеннале?
— Невозможно назвать одну — меня радует разнообразие. Я хотел, чтобы приехали труппы из всех стран Европы — почти все и приехали, 40 разных компаний. Что поразительно, при экономическом отставании "новые европейцы" из Чехии, Словакии, Эстонии, Словении в художественном отношении ничуть не уступают так называемым развитым странам. Скажем, молодой румын Манолеску ставит очень сильные политизированные спектакли, в которых критикует колебания Румынии между Европой и США.
— Трудно найти таких самородков?
— Самородков надо искать в глубинке, нельзя ограничиваться столицами. Если я отправлюсь в Россию, обязательно посмотрю Екатеринбург — говорят, у вас там центр современного танца. А в Европе ничего захватывающего не было — все-таки это не Колумбия с ее гражданской войной и трафиком наркотиков. Пожалуй, экзотичнее всего оказалась Румыния. Стоит отъехать от Бухареста, попадаешь в позапрошлый век: я не видел ни одного трактора — натуральное хозяйство, ручной труд, крестьяне пашут на лошадях. Люди живут так, как жили их предки. Мощные, великолепные люди. С утра пьют. Не вино, крепкий алкоголь...
— Самогон?
— Да, они делают его сами. Из всего: груши, сливы, яблока. Наливают помногу. И невозможно отказаться. Это было действительно трудным испытанием.
— Вы уже показали в Лионе танцы всех континентов. Что будет на следующей биеннале?
— Да, не было только Австралии и Новой Зеландии. Но не думаю, что они могут занять все три недели фестиваля. Тема следующей биеннале еще окончательно не сформулирована, есть идея пригласить все пять континентов. Но не страны, а города. Попробовать понять, какую роль в них играет танец, какое место он занимает. Мне интересно развивать танец внутри города. Найти для него новое пространство. Возможно, на площадях, у фонтанов, во дворах — словом, среди людей. Сегодня у лионцев нет желания сидеть в своих четырех стенах, они любопытны, они выходят на улицы, они открыты — рождается новый тип городской жизни. Надеюсь, это общая тенденция.