В Московском музее архитектуры открыта выставка Владимира Архипова "Я делаю музей". Это еще одна попытка художника привлечь внимание общественности к проблеме современного народного творчества, в образцы которого вглядывалась ИРИНА Ъ-КУЛИК.
В музее самодельной вещи, который художник Архипов самоотверженно собирает на протяжении многих лет, нет ни одного его собственного произведения. Господин Архипов коллекционирует творения народных умельцев и видит в своем собрании этакий аналог краеведческого музея, исследующего материальную культуру новейшего времени.
Лопата, сделанная из дорожного знака, на котором изображен человек с лопатой, неоднократно показывалась на разных выставках и стала своего рода эмблемой всей коллекции, насчитывающей чуть ли не тысячу единиц. Для этой выставки Владимир Архипов отобрал лучшее. Стулья-Франкенштейны, собранные из разномастных деталей: ножек, сидений, спинок от венских стульев, кухонных табуретов и коленкоровых красных кресел из кинотеатров. Дивной красоты занавеска, снизанная, как из бус, из скатанных в трубочку открыток. Чугунная вафельница, изготовленная вручную и в единственном экземпляре на военном заводе: кто-то из рабочих выкроил немного времени и металла, чтобы порадовать жену изысканным предметом бытовой техники. Дверь, складывающаяся пополам, и жестяной тазик, погнутый так, чтобы его можно было поставить в угол. Железная канистра для бензина в форме портфеля. Ящик, сделанный из шахматной доски, и табуретка, вручную разрисованная шахматными клеточками; такая очень бы пригодилась шахматистам-пенсионерам, коротающим время за игрой во дворике, вот только изготовивший ее умелец нарисовал на ней неправильное количество шашечек.
Собрание Владимира Архипова без труда вписывается в контекст современного искусства. Причудливые творения народной инженерной мысли удивительно похожи на дадаистские реди-мейды, сюрреалистические "найденные объекты" и прочие абсурдные диковинки, изготовлением которых с энтузиазмом занимались авангардисты. Только создававшие их граждане, наверное, обиделись бы, если бы их вещи назвали абсурдными. Напротив, их изделия были сугубо функциональны, хотя и соответствовали своему назначению подчас парадоксальным образом, ибо были порождены условиями советского дефицита, когда даже самые элементарные вещи легче было сделать, чем найти в магазине. Если эти предметы и фантастичны, то скорее в духе жюльверновских романов, где заброшенные на необитаемый остров просвещенные джентльмены вынуждены заново изготовлять все необходимые атрибуты цивилизации, от которой они оказались отрезаны.
Владимир Архипов создает свою коллекцию отнюдь не ради эстетской причуды. Свои занятия он рассматривает как собирание "вещевого фольклора" советского времени и сетует, что этим уникальным пластом отечественной культуры интересуется он один: настоящие краеведческие музеи продолжают собирать привычные прялки-моталки, не замечая, как исчезает самобытнейший пласт народного творчества. Но музей самодельной вещи интересен не только в качестве археологии советской эпохи, пафос Владимира Архипова актуален и в современном контексте. Выставляемый им гениальный самопал — наглядная альтернатива глобальному обществу потребления. А создатели этих кустарных вещей, в силу обстоятельств ставшие не потребителями, но творцами, словно бы подтверждают главную идею гуру современного искусства Йозефа Бойса: "Каждый человек — художник". Именно поэтому музей самодельной вещи все же существует не как краеведческий, а как художественный проект, и занимается им не профессиональный этнограф, а современный художник.