Международный театральный фестиваль в финском городе Тампере (Ъ писал о его начале 18 августа) из года в год приобщает финских зрителей к зарубежным новинкам, а зарубежных гостей пытается заинтересовать современным театром Финляндии. Здесь действительно есть чем заинтересоваться — президент страны Тарья Халонен относится к театру как к вещи, совершенно необходимой для здоровья нации.
Чтобы доказать, что финский театр требует серьезного отношения, достаточно привести всего две цифры. Население страны — пять с небольшим миллионов человек. Количество зрителей — более трех миллионов в год. Даже если учесть, что, как и в любом государстве, в Финляндии есть присяжные театроманы, "вкладывающие" во второй показатель более десятка походов в театр ежегодно, цифры все равно впечатляют. Наверное, это один из самых высоких (если не самый высокий) в мире показателей "театрализации" жизни.
Простое и убедительное объяснение феномену предложила президент страны Тарья Халонен. Глава государства — известная театралка, она приезжает в Тампере на каждый фестиваль. Приходит на спектакли запросто — фактически без охраны, в какой-нибудь яркой майке, черном эластичном костюмчике и туфлях на босу ногу. Если не знать, кто такая эта тетя в очках и с острым носом, ни за что не догадаешься. Интересно не только то, что госпожа Халонен ведет себя сверхдемократично, но и то, что прочая публика никакого особого внимания на президента не обращает, не пялится на нее, не столбенеет от удивления, не расступается от благоговения и подобострастия. Ну пришла и пришла. Это у себя во дворце она президент, а в театре — просто зрительница, здесь, как в бане, все равны. Выбор репертуара тоже поражает разумностью: Тарья Халонен посмотрела на нынешнем фестивале украинский и немецкий спектакли. И правильно: ведь финские она может увидеть в другое время.
Мы стояли с немецкими коллегами и завидовали финнам. Вот что было бы, если б херр Шредер или господин Путин решили бы посетить театральный фестиваль, причем не в столице, а в третьем городе страны (например, Новосибирске), да пришли бы в какой-то переоборудованный под театр ангар, да еще непатриотично — на иностранный спектакль, причем поставленный "неблагонадежным" режиссером с репутацией хулигана и провокатора? Имею в виду Андрея Жолдака и его "Один день Ивана Денисовича". Лично я поостерегся бы показывать господину Путину замечательный спектакль режиссера Жолдака: и за Жолдака страшновато, и за будущее фестиваля. Уж не говорю об оцеплении, металлоискателях и десятках зрителей в одинаковых костюмах с одинаковыми непроницаемыми лицами.
Короче говоря, Тарья Халонен не только досмотрела до конца, не только не лишила фестиваль в Тампере госдотации, но еще и осталась на обсуждение, и даже задавала режиссеру вопросы. Вот там-то, на этой встрече, она и объяснила театральный феномен своей страны: финны, по утверждению главы государства, очень стеснительные люди, поэтому они много пьют и много занимаются театром — оба эти занятия способствуют раскрепощению личности. Причем личности не только актерской, но и зрительской. То есть театр в Финляндии в известном смысле играет роль коллективного психотерапевта. Если додумывать президентскую мысль до конца, то объяснятся не только успехи финского театра, но и его проблемы.
Получается, что театральная культура стала в стране вроде как частью системы здравоохранения, чего-то такого, к чему должен быть обеспечен равный доступ всем. Именно поэтому в стране так развит любительский театр. Ну тот, что у нас называется художественной самодеятельностью и страшно далек от великого искусства. В Финляндии эта дистанция гораздо короче. А государство, как объяснила руководитель финского Информационного театрального центра режиссер Райа Синикка Рантала, вообще десятилетиями считало своим долгом поддерживать не столько профессиональные репертуарные театры в крупных городах, сколько любительские кружки в глубинке. Музыка, балет, архитектура получали деньги и на международную пропаганду своих достижений, а вот театр — на "внутреннее употребление". Получилось, что финские музыканты и хореографы известны в мире гораздо больше, чем театральные деятели. На важные международные фестивали театры Финляндии зовут редко.
Общедоступность театрального искусства привела к тому, что театр стал очень близок к жизни. А иначе не пошли бы в зрители две трети жителей страны! Декорации часто бывают самыми простыми: узнаваемые предметы домашнего обихода, документально воспроизведенные полки супермаркета и т. д. Ситуации взяты оттуда же: вот человек потерял работу, от этого его личность деформируется, портится, а соответственно, портится и жизнь окружающих его людей. Это уже не обобщение, а конкретный спектакль популярного хельсинкского КОМ-театра "Ненужные люди" по пьесе и в постановке Реко Лундана. И без знания языка, по реакции зала понятно, что текст живой, "выжатый" из жизни, что актеры естественны и азартны, что ситуации и персонажи знакомы каждому. Этот театр силен поддержкой зрителя, но никогда не покорит остальной мир.
Другой известный драматург и режиссер — Веса Тапио Вала — объясняет, что финскому театру недостает фантазии, креативности, что он боится оторваться от повседневной реальности. Сам господин Вала демонстрирует совершенно иной подход: он ставит бессюжетный спектакль по "Песням бедной девочки" немецкого мастера кабаретного жанра Фридриха Холландера. Хиты берлинских кабачков 20-х годов перепеты и разыграны двумя актрисами, двумя клоунессами — грубоватой, крепкой бабой и романтической дамой не первой молодости. Тапер сидит в углу маленькой сцены, а перед дощатым забором в исполнении Хейди Херала и Туулы Нюман "мелькают" танцовщица и воришка, цветочница и циркачка, лунатичка и продавщица спичек. Актрисы стараются, маленький спектакль сделан аккуратно, но очаровательная грубоватость кабаре здесь становится просто грубостью. К проблемам современного финского общества спектакль отношения не имеет. Но ведь и к немецкому кабаре по большому счету — тоже. Собственно говоря, ножницы, в которые попал финский театр, обозначены уже этими двумя спектаклями и знакомы многим самобытным культурам. Что предпочесть — изоляцию в соку собственной органичной традиции или переимчивую "всемирную отзывчивость", но на вечно вторых ролях?