Событие недели — "К северу через северо-запад" (North by Northwest, 1959), драгоценная, завораживающая игрушка, самый бессмысленный и самый увлекательный триллер в истории кино, стилистическое упражнение, каждый кадр которой излучает наслаждение, которые испытывал, снимая его, Альфред Хичкок (21 августа, НТВ, 23.20 *****). Спустя годы он со смаком вспоминал, как исполнитель главной роли Кэри Грант явился к нему, чтобы пожаловаться: "Мы сняли уже треть фильма, а я до сих пор не понимаю, что происходит". Прелесть ситуации в том, что актер описал реальную ситуацию репликой, которую ему предстояло произнести с экрана. Действительно, фирменная хичкоковская ситуация "не того человека", преследуемого за преступление, которое он не совершал, доведена в этом фильме до апогея, до абсурда. Рекламный агент Роджер не в состоянии доказать, что он вовсе не загадочный мистер Каплан, за которого его приняли агенты некой беспощадной подпольной организации, поскольку Каплана не существует вообще. "Каплан" — типичный хичкоковский "Макгаффин", ложная приманка, предлог для действия, призрак, выдуманный американской спецслужбой как наживка для шпионов. В наши дни, когда преследование в кино сводится, как правило, к тупому соревнованию в беге на длинные дистанции, а герой спасается от опасности, пользуясь не смекалкой, а кулаками, каждый эпизод "К северу через северо-запад" кажется отдельным, полноценным фильмом. Хичкок щедр, его фантазия неисчерпаема. Например, загнанный убийцами на антикварный аукцион Роджер устраивает там скандал, чтобы его оттуда вытолкали и тем самым спасли. Два эпизода из фильма вообще вошли во все антологии по истории кино как образец того, как надо снимать кино. В одном из них, семиминутном, без диалогов, героя внезапно начинает преследовать "кукурузник", до этого опылявший поле, на котором нечего опылять. Дикая, сюрреалистическая сцена, логически необъяснимая, но концентрирующая в отчаянном ритме все темные, непостижимые опасности, которые могут подстерегать человека. В другом Роджер и ставшая его сообщницей и любовницей прекрасная шпионка висят над пропастью, уцепившись за высеченные в скале гигантские фигуры американских президентов: для Хичкока любое монументальное сооружение — хоть статуя Свободы, хоть Биг-Бен — было прежде всего декорацией, с которой может эффектно сверзиться какой-нибудь злодей. Лукавый, но недвусмысленный эротизм Хичкока также нашел в этом фильме свою идеальную формулу: поезд, входящий в тоннель в тот момент, когда Роджер и Ева оказываются наедине в купе,— нахальная метафора сексуального акта. Хичкок жалел об одном: что не удалось включить в фильм эпизод, который он задумал снять на заводе Форда. Герои шли бы параллельно движущемуся конвейеру, на котором из ничего прямо на наших глазах собирался бы автомобиль. Когда машина была бы готова, один из них восхищенно открывал бы дверцу, оттуда падал бы труп. Еще один образец кино, созданного на закате золотого века Голливуда,— "Люди заката" (The Sundowners, 1960) Фреда Циннемана, дидактичного и скучноватого немецкого иммигранта (25 и 26 августа, "Культура", 10.55 **). Семья из трех человек блуждает по Австралии. Жена и ребенок хотели бы наконец осесть на какой-нибудь ферме, успокоиться. Но муж-непоседа тащит их за собой. Чувствуя драматургическую неполноценность фильма, Циннеман вставляет в него и пожар в буше, и скачки, и игру в покер, но это внешний, механический драматизм. Фильм спасает дуэт двух блестящих актеров, Деборы Кэрр и Роберта Митчема — самого странного, одинокого голливудского актера, одного присутствия которого на экране достаточно, чтобы вызвать порой невыносимое напряжение. Достойно представлен и современный Голливуд. "Настоящее преступление" (True Crime, 1999) — пример того, как Клинт Иствуд умеет придать оригинальность даже столь избитому сюжету, как спасение за минуту до казни героическим репортером афроамериканца, облыжно обвиненного в убийстве (24 августа, НТВ, 23.05 ***). Иствуд уже давно снимает фильм о старых, никчемных героях, будь то спившиеся стрелки, космонавты-дублеры или некогда виртуозные воры. Но репортер из "Настоящего преступления", алкаш, ходок, которого презирает бывшая жена и ненавидит главный редактор, никчемнее всех их. И интервью-то с приговоренным ему поручили случайно: амбициозная молодая журналистка, которая должна была взять его, разбилась в автокатастрофе. "Канзас-сити" (Kansas City, 1996) — отличное ретро, джазовая фреска любителя многофигурных композиций Роберта Олтмена (21 августа, ТВЦ, 0.15 ****). 1930-е годы, блюз, купленные гангстерами на корню выборы, бьющаяся с повседневностью пара неудачников, которым очень хотелось бы перехитрить судьбу. Чтобы спасти мужа, попавшего в руки бандитов, его жена Блонди, сыгранная, возможно, лучшей американской актрисой наших дней Дженнифер Джейсон Ли, похищает жену продажного политика. Но попытки бедняков сыграть в большую игру до добра не доводят. Забавно, что в "Канзас-сити" впервые сыграл отрицательного персонажа знаменитый афро-американский актер Гарри Беллафонте, ранее отказывавшийся от подобных предложений из соображений расовой гордости. Показ комедии Сержа Корбера, снявшего некогда несколько фильмов с Луи де Фюнесом, "Чудик в Париже" (Un idiot a Paris, 1967),— дань памяти недавно скончавшегося актера Жана Лефевра (21 августа, РТР, 3.50 **). Ему редко доставались главные роли, обычно этот комический неудачник, типичный француз с грустным носом подавал реплики более прославленным партнерам. В "Чудике в Париже" ему главная роль все же досталась — трогательного деревенского дурачка, которого соседи напоили и в состоянии полного нестояния доставили в страшный огромный Париж, где и бросили на произвол судьбы.
Телекино с 20 по 26 августа
Событие недели — "К северу через северо-запад" (North by Northwest, 19
Событие недели — "К северу через северо-запад" (North by Northwest, 1959), драгоценная, завораживающая игрушка, самый бессмысленный и самый увлекательный триллер в истории кино, стилистическое упражнение, каждый кадр которой излучает наслаждение, которые испытывал, снимая его, Альфред Хичкок (21 августа, НТВ, 23.20 *****). Спустя годы он со смаком вспоминал, как исполнитель главной роли Кэри Грант явился к нему, чтобы пожаловаться: "Мы сняли уже треть фильма, а я до сих пор не понимаю, что происходит". Прелесть ситуации в том, что актер описал реальную ситуацию репликой, которую ему предстояло произнести с экрана. Действительно, фирменная хичкоковская ситуация "не того человека", преследуемого за преступление, которое он не совершал, доведена в этом фильме до апогея, до абсурда. Рекламный агент Роджер не в состоянии доказать, что он вовсе не загадочный мистер Каплан, за которого его приняли агенты некой беспощадной подпольной организации, поскольку Каплана не существует вообще. "Каплан" — типичный хичкоковский "Макгаффин", ложная приманка, предлог для действия, призрак, выдуманный американской спецслужбой как наживка для шпионов. В наши дни, когда преследование в кино сводится, как правило, к тупому соревнованию в беге на длинные дистанции, а герой спасается от опасности, пользуясь не смекалкой, а кулаками, каждый эпизод "К северу через северо-запад" кажется отдельным, полноценным фильмом. Хичкок щедр, его фантазия неисчерпаема. Например, загнанный убийцами на антикварный аукцион Роджер устраивает там скандал, чтобы его оттуда вытолкали и тем самым спасли. Два эпизода из фильма вообще вошли во все антологии по истории кино как образец того, как надо снимать кино. В одном из них, семиминутном, без диалогов, героя внезапно начинает преследовать "кукурузник", до этого опылявший поле, на котором нечего опылять. Дикая, сюрреалистическая сцена, логически необъяснимая, но концентрирующая в отчаянном ритме все темные, непостижимые опасности, которые могут подстерегать человека. В другом Роджер и ставшая его сообщницей и любовницей прекрасная шпионка висят над пропастью, уцепившись за высеченные в скале гигантские фигуры американских президентов: для Хичкока любое монументальное сооружение — хоть статуя Свободы, хоть Биг-Бен — было прежде всего декорацией, с которой может эффектно сверзиться какой-нибудь злодей. Лукавый, но недвусмысленный эротизм Хичкока также нашел в этом фильме свою идеальную формулу: поезд, входящий в тоннель в тот момент, когда Роджер и Ева оказываются наедине в купе,— нахальная метафора сексуального акта. Хичкок жалел об одном: что не удалось включить в фильм эпизод, который он задумал снять на заводе Форда. Герои шли бы параллельно движущемуся конвейеру, на котором из ничего прямо на наших глазах собирался бы автомобиль. Когда машина была бы готова, один из них восхищенно открывал бы дверцу, оттуда падал бы труп. Еще один образец кино, созданного на закате золотого века Голливуда,— "Люди заката" (The Sundowners, 1960) Фреда Циннемана, дидактичного и скучноватого немецкого иммигранта (25 и 26 августа, "Культура", 10.55 **). Семья из трех человек блуждает по Австралии. Жена и ребенок хотели бы наконец осесть на какой-нибудь ферме, успокоиться. Но муж-непоседа тащит их за собой. Чувствуя драматургическую неполноценность фильма, Циннеман вставляет в него и пожар в буше, и скачки, и игру в покер, но это внешний, механический драматизм. Фильм спасает дуэт двух блестящих актеров, Деборы Кэрр и Роберта Митчема — самого странного, одинокого голливудского актера, одного присутствия которого на экране достаточно, чтобы вызвать порой невыносимое напряжение. Достойно представлен и современный Голливуд. "Настоящее преступление" (True Crime, 1999) — пример того, как Клинт Иствуд умеет придать оригинальность даже столь избитому сюжету, как спасение за минуту до казни героическим репортером афроамериканца, облыжно обвиненного в убийстве (24 августа, НТВ, 23.05 ***). Иствуд уже давно снимает фильм о старых, никчемных героях, будь то спившиеся стрелки, космонавты-дублеры или некогда виртуозные воры. Но репортер из "Настоящего преступления", алкаш, ходок, которого презирает бывшая жена и ненавидит главный редактор, никчемнее всех их. И интервью-то с приговоренным ему поручили случайно: амбициозная молодая журналистка, которая должна была взять его, разбилась в автокатастрофе. "Канзас-сити" (Kansas City, 1996) — отличное ретро, джазовая фреска любителя многофигурных композиций Роберта Олтмена (21 августа, ТВЦ, 0.15 ****). 1930-е годы, блюз, купленные гангстерами на корню выборы, бьющаяся с повседневностью пара неудачников, которым очень хотелось бы перехитрить судьбу. Чтобы спасти мужа, попавшего в руки бандитов, его жена Блонди, сыгранная, возможно, лучшей американской актрисой наших дней Дженнифер Джейсон Ли, похищает жену продажного политика. Но попытки бедняков сыграть в большую игру до добра не доводят. Забавно, что в "Канзас-сити" впервые сыграл отрицательного персонажа знаменитый афро-американский актер Гарри Беллафонте, ранее отказывавшийся от подобных предложений из соображений расовой гордости. Показ комедии Сержа Корбера, снявшего некогда несколько фильмов с Луи де Фюнесом, "Чудик в Париже" (Un idiot a Paris, 1967),— дань памяти недавно скончавшегося актера Жана Лефевра (21 августа, РТР, 3.50 **). Ему редко доставались главные роли, обычно этот комический неудачник, типичный француз с грустным носом подавал реплики более прославленным партнерам. В "Чудике в Париже" ему главная роль все же досталась — трогательного деревенского дурачка, которого соседи напоили и в состоянии полного нестояния доставили в страшный огромный Париж, где и бросили на произвол судьбы.