30 июня в немецком городе Офенбах, рядом с Франкфуртом-на-Майне, в возрасте 75 лет скончался Эдуард Гороховский, классик отечественного искусства. Художник тяжело болел — он даже не смог приехать на свою юбилейную выставку "Границы прямоугольника — мое безграничное пространство", недавно открывшуюся в Русском музее.
Эдуард Гороховский родился на Украине, в Виннице. Он получил архитектурное образование в Одесском инженерно-строительном институте, но, по собственному признанию, пошел учиться на архитектора лишь по настоянию родителей, не желавших, чтобы их сын, с детства увлеченный рисованием, посвятил себя сомнительной карьере художника. По специальности Эдуард Гороховский проработал всего два года — уже с 1955 года он занимался исключительно изобразительным искусством, сначала графикой, а затем и живописью.
В первой половине 1970-х годов художник переехал в Москву, где познакомился с кругом концептуалистов — Ильей Кабаковым, Виктором Пивоваровым, Эриком Булатовым и другими. Как и они, Эдуард Гороховский в то время зарабатывал в основном книжной иллюстрацией, в том числе и оформлением детских книг. Но вслед за своими московскими знакомыми он начал заниматься тем, что в то время называлось неофициальным искусством. В 1991 году художник, к тому времени уже пользовавшийся международным признанием и не раз выставлявшийся во многих странах мира, переехал в Германию, но продолжал довольно регулярно участвовать в российской художественной жизни — в 1999 году его даже выдвинули на Государственную премию.
Эдуард Гороховский одним из первых в отечественном современном искусстве начал работать с фотографическими образами — примерно так же, как незадолго до него это происходило в западном поп-арте. Так, например, одна из самых известных работ Эдуарда Гороховского представляет собой множество крошечных, размером с почтовую марку Лениных, из которых, как из пикселей, складывается огромный портрет Сталина. Но столь откровенно соц-артистское произведение — скорее исключение в творчестве художника, который никогда не стремился делать искусство стебное, радикальное или крамольное. В отличие от поп-арта или соц-арта для Эдуарда Гороховского в фотографии была важна не тиражность массмедийного образа, но уникальность личной реликвии. Куда больше, чем портреты вождей, его привлекали элегические старинные фотографии. Ностальгия по началу ХХ века — прекрасным и обреченным дамам в кружевах и господам в бакенбардах — вообще была свойственна советской интеллигенции.
Предпочесть утраченное дореволюционное прошлое светлому коммунистическому будущему само по себе было жестом диссидентским. Но даже самые романтические старые снимки оставались для Эдуарда Гороховского только одним из элементов художественного языка, вступая во взаимодействие, например, с абстрактными формами или абсолютной чернотой малевичского квадрата. И даже когда наряду с дореволюционными дамами и господами на картинах художника стали появляться персонажи с архивных снимков советских шестидесятых-семидесятых, в которых угадывались герои нонконформистской богемы, личные сантименты не возобладали над концептуалистским анализом.
Эдуард Гороховский был, наверное, самым лиричным из московских концептуалистов. Но он никогда не впадал ни в салонный пассеизм, ни в сентиментальную назидательность. "Сегодня я уже точно знаю, что не нужно заталкивать в картину великие идеи добра и зла. Я их оставляю за дверью мастерской, отделяя все жизненное от того, что связано с моей работой",— написал художник. Эдуарду Гороховскому вполне хватало того самого прямоугольника картины, в который он пытался вместить безграничную многослойность истории, времени и языка.
ИРИНА Ъ-КУЛИК