концерт балет
В Большом театре прошел традиционный ежегодный концерт выпускников Московской государственной академии хореографии. ТАТЬЯНУ Ъ-КУЗНЕЦОВУ впечатлили педагогические принципы и эстетические пристрастия ректора академии.
Московскую балетную школу давно переименовали в "головкинскую": за 40 лет самовластного правления экс-балерины Большого Софьи Головкиной это учреждение приобрело отчетливо авторскую (далеко не привлекательную) физиономию. В 2001 году 85-летнюю директрису удалось отправить на пенсию. Во главе школы встала ее первая выпускница Марина Леонова. Оптимисты замерли в чаянии реформ.
Первые результаты деятельности новой ректорши не заставили себя ждать. Ей удалось избавиться от бывшего союзника — проректора Юрия Пальчикова (между прочим, кадрового кагэбэшника). Впрочем, общение ректора с разведчиком не прошло даром: деятельность школы полностью засекретили. Отныне о плодах просвещения приходилось судить по детям-амурам, занятым в "Дон Кихоте" (амуры выглядели убого), да по ежегодным выпускным концертам.
Судя по нынешнему концертному отчету, в этом году случился на редкость неудачный выпуск. Впрочем, судить трудно: из полусотни обоеполых выпускников в сольном классическом репертуаре академия показала одну русскую девочку и двух японских мальчиков. Японские дети выглядели и впрямь поживее русских: студент Киетаки Тихару хоть и корявенько, но дочесал положенные заноски в па-де-де из "Праздника цветов в Дженцано". А студенту Негиси Киенобу можно и вовсе предсказать сольную карьеру: у него отличный прыжок, легкая разножка и благополучно с вращением — в па-де-труа из старинного "Конька-Горбунка" он лихо рубил перекидные с двойной заноской и распластывался в шпагате на jete en tournant. Если юношу кто-нибудь обучит вменяемо двигать руками и расправит углы его зажатой спины, он станет совсем неплохим артистом.
Русских выпускников показывали в прогрессивном репертуаре времен школьной юности 55-летней ректорши — миниатюрах Леонида Якобсона и Касьяна Голейзовского. Работы советских патриархов и взрослые артисты исполняют стилистически неадекватно, так что в профанации наследия следует обвинять скорее педагогов, выбравших номера не по возрасту. Особняком стоял пронзительно слабоумный танец "Стрекотунья-белобока" в постановке некоего А. Кремнева. Семь взрослых студенток и их долговязый кавалер жеманно потюкивали "ковырялочки", игриво подрагивали ножками и посылали воздушные поцелуйчики под песенку с рефреном "бум-бум-бум".
Впрочем, концерт затевался не для рядовых выпускников. В Большой сватали готовую балерину, и театр (по информации Ъ) уже берет ее в штат. Для выпускницы Натальи Осиповой ректор подготовила весь второй акт "Лебединого озера" и "черное" па-де-де из третьего (в партнеры пригласили солиста Большого Владимира Непорожнего). И пусть кордебалет "лебедей" грохотал по сцене, как град по железной крыше (детей за восемь лет так и не обучили разнашивать пуанты), пусть шлепал анемичными стопами и бегал вперевалку животом вперед. Зато девушка Осипова смогла показать легкий шаг, невалкое вращение и большой прыжок. Правда, у будущей примы крупная голова, короткие ручки, а ножки той своеобразной формы, которую обычно обозначают термином "саблевидная". Но в истории бывали примеры, когда физические недостатки балерины формировали новый эталон красоты — вспомнить хотя бы Марию Тальони с ее жирафьей шеей, руками до колен и болезненной худобой.
Юная артистка тоже стремится извлечь художественный эффект из своей некондиционности: скрывая предательскую кривизну голени, она принципиально не вытягивает колено в арабесках и, сворачивая шею, прячет голову чуть ли не в подмышку, отчего "белое" адажио приобретает отчетливо гротесковый вид. Ручки девушка предусмотрительно не сгибает в локтях или размахивает ими так лихо и непредсказуемо, что не поймешь — то ли в боулинг играет, то ли молот мечет. Юную балерину отличает также агрессивная эмоциональность и весьма напористая манера танца — такая Одетта положит на лопатки любого Злого Гения. А вот осиповской Одиллии явно не хватало металлического ошейника, кожаных шорт и славного маленького хлыста — тогда на упреки в вульгарности можно было бы сослаться на осознанный радикализм трактовки.
Итог отчетного концерта неутешителен: перестав быть "головкинской", московская балетная школа сделалась "леоновской". Судя по всему, она унаследовала недостатки прошлого и ничего не приобрела взамен. Академия по-прежнему плохо обучает классическому танцу, совсем забросила характерный, слабо готовит к дуэтному и напрочь игнорирует потребности современного балетного театра. Академия все так же выпускает малограмотных "профессионалов", зато поставляет балерин, способных взять за живое любой театр — как школьная Одиллия своего взрослого принца.