Три основные политические силы, противостоящие в Чечне: президент Джохар Дудаев, оппозиционный блок "Даймохк" ("Отчизна") во главе с Лечи Умхаевым и бывшим министром нефтяной и газовой промышленности СССР Саламбеком Хаджиевым, и руководимый спикером Юсупом Сосланбековым парламент, в споре с распустившим его президентом примкнувший к оппозиции, — предприняли, кажется, попытку найти выход из затянувшегося кризиса: вчера их представители, встретились, наконец, за столом переговоров. Ъ уже подробно рассказывал о последних событиях в Чечне. Сегодня корреспондент Ъ ОЛЕГ МЕДВЕДЕВ комментирует роль некоторых традиционных особенностей вайнахского общества в развитии ситуации в Чечне.
Несмотря на общепринятое в российском, как и любом другом европейском обществе, крайне негативное отношение к кровной мести как пережитку родо-племенных отношений, этому древнему обычаю, еще с доисламских времен глубоко укоренившемуся у вайнахов (чеченцев и ингушей), нужно воздать теперь должное. Именно благодаря ему оказалась нейтрализованной "горячая кровь" чеченцев, и политический кризис протекает в мирных рамках. Участники противостоящих митингов, уже третью неделю идущих в Грозном, вооружены "до зубов", но сдерживаются от применения силы. "Если сейчас прольется кровь, чеченцев не останется совсем, все будут убиты", — говорят как на одном, так и на другом митинге. Поэтому многие митингующие, совершая обязательный для правоверного пятикратный намаз, откладывают в сторону оружие и публично молятся за то, чтобы кто-нибудь не открыл огонь. Аналогичные причины, а не дефицит верности определенных структур, удерживают и Дудаева от применения силовых приемов: один выстрел может привести ко всечеченской кровавой вендетте. Таким образом, наличие института кровной мести, с одной стороны, препятствует противоборствующим сторонам прибегнуть к силовой развязке. Но, с другой стороны, оно в известной мере блокирует любой исход: военное разрешение конфликта невозможно, а демократического механизма пока нет.
В поисках путей примирения председатель Конституционного суда Ихван Гериханов попытался использовать другую специфическую черту чеченского общества — уважительное отношение к ценностям ислама. Он неоднократно предлагал провести встречу противоборствующих сторон в Исламском институте при муфтияте. До сих пор стороны на такую встречу не соглашались: если договоренности будут достигнуты именно в этом месте, их невыполнение чревато "потерей лица".
Традиционные институты играют свою роль лишь до тех пор, пока не предпринимаются попытки их искусственного использования. Так, оппозиция отвергла предложение Дудаева для разрешения конфликта обратиться к услугам совета старейшин (мехкелу) лишь потому, что он был недавно сформирован сверху, самим президентом, в сиюминутных политических целях. Оппозиционеры обвинили Дудаева в том, что он спекулирует на древних чеченских традициях в целях укрепления своей власти.
Все вышесказанное указывает на то, что вряд ли уместны параллели между кризисом власти в Москве и в Грозном. События в Чечне, в отличие от происходящего в Мордовии или Калмыкии-Хальмг Тангч, не стоит проецировать на федеральный уровень и рассматривать как "полигон для обкатки всероссийского сценария". Здесь много особенностей, указывающих на то, что чеченское общество сохранило свое лицо, несмотря на полуторавековое российское влияние, и, как бы там ни было, развивается по своим законам. В то же время нельзя не учитывать роль российского фактора в событиях в Чечне. К этой теме Ъ вернется 8 мая.