выставка архитектура
В Музее архитектуры открылась выставка, посвященная столетию великого советского архитектора Алексея Николаевича Душкина. О том, как величие может гармонично сочетаться с советскостью,— ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН.
На каждом советском архитекторе, даже самом талантливом, лежит печать "советскости". Или у него есть какая-нибудь никуда не годная постройка, за которую стыдно, или какой-то проект с таким истовым и несусветным обожанием советской власти, что тоже никуда, или же он впадает в оппозицию и ничего не может построить. По-моему, Алексей Душкин — единственное исключение из этого правила. Душкин — архитектор, у которого есть не только гениальные "Кропоткинская" и "Маяковская", не только восхитительные вокзалы в Сочи и Симферополе (сочинский — просто шедевр), не только высотка у "Красных ворот", самое изящное, даже самое изысканное из всех московских высотных зданий. У Душкина нет ни одного проекта, за который можно было бы его упрекнуть.
При этом нельзя сказать, что Алексей Душкин хоть сколько-нибудь не в ладах со своим временем. Ни в какой момент не возникает ощущения, что его здание как-то выбивается из эпохи, создает какой-то несоветский, посторонний смысл. Вовсе нет, его зданиям свойствен уверенный оптимизм, светлая спортивная легкость и романтическая гармония. Кажется, что его стиль служит прямо-таки идеальным подтверждением оправданности самых демагогических тезисов советской архитектурной идеологии. Сказано — овладеть всем лучшим из архитектурного наследия человечества — овладел. В его работах чувствуется великолепное, живое знание всей классической истории архитектуры, он с легкость пользуется ренессансными, барочными, классицистическими, античными приемами, и все у него как-то удивительно к месту как-то получается. Сказано — овладевая всемирным наследием, особую роль уделить архитектурному гению русского народа — уделяет. Трудно не узнать в его проекте киноконцертного зала "Москва" Большого театра Бове, трудно не увидеть нескольких возвращений к теме Адмиралтейства Захарова, а уж его высотка является просто образцовым штудированием образного строя архитектуры нарышкинского барокко. Сказано — при всем при этом стиль архитектуры должен быть современным, выражать сегодняшнюю эпоху, использовать возможности современной технологии и материалов — пожалуйста, получите. Никто изящнее Душкина не умеет использовать металл ("Маяковская") и стекло ("Новослободская"), все его проекты подчеркнуто современны, Душкин работает, в сущности, в одной стилистике на всем протяжении своего творчества — в ар-деко. Но при этом — сказано догнать и перегнать Америку — и это выполнено, ибо по сравнению с его композициями ар-деко нью-йоркских небоскребов выглядит вульгарным и беспородным.
А уж что он делает с ордером — это просто фантастика. В принципе в сталинской архитектурной школе архитектор, перерисовывающий ордерные композиции из архитектурных трактатов (что сегодня является недосягаемым идеалом, потому что перерисовать трудно) — это так, троечник, все сталинские мэтры изобретали свой собственный ордерный язык, который должен был выразить характер именно данной постройки и в данном месте. Но все равно так, как у Душкина, ни у кого не получается. У большинства сталинских мастеров колонные залы совноменклатуры выглядят в лучшем случае настоящим хорошим обществом, согнанным на праздник членов и передовиков для плезиру, в худшем — актерами провинциального театра, нанятыми за треху изображать хорошее общество. У Ивана Жолтовского колонны — потомственная аристократия, среди которой почему-то пляшут рабоче-крестьянские массы, у Каро Алабяна — водевильные артисты, изображающие их благородия подвыпивши. У Алексея Душкина — колонны, арки, купола — какие-то молодые, будто им лет по двадцать. Его фасады иногда напоминают парад физкультурников — загорелые, аскетические спортивные тела в белых одеждах, выстраивающие диковинные пирамиды.
Словом, крайне неприятное подтверждение, что основные тезисы партии и правительства в области архитектуры были совершенно правильными, и на их основе действительно можно — и легко, непринужденно — создавать великую архитектуру. Даже хочется найти какой-нибудь изъян, чтобы со всем правом сказать — смотрите, как его советская власть перекорежила, а ведь какой талантливый был человек,— а не находится изъяна. Талантливый, даже гениальный — был. А перекореженного — не было. Напротив, полностью раскрывшийся, чрезвычайно плодовитый, великолепный мастер.
И даже зал Музея архитектуры, где эта выставка происходит, как-то преобразился. Там обычно бывает такое благородство с надрывом увядания, а тут куда-то весь надрыв исчез. Постелили новый паркет, отреставрировали двери, впервые за 150 лет вычистили и надраили люстры, провели, наконец, современный и очень качественный выставочный свет (его подарил музею меценат Виталий Гинзбург), специально для выставки сделали превосходную мебель (ее спроектировал архитектор Илья Уткин), и вообще все запахло каким-то преуспеянием.
Вот эти качества — оптимизм, юность, романтика, гармония, красота — они ведь в принципе не являются какими-то специфически советскими. Ну есть такая "моцартовская" линия в русской культуре, и она не с советской власти началась. Вот Пушкин, например, тоже... Творчество, рожденное чувством радости от красоты и гармоничности бытия,— ну бывает такое в России. Только очень мало, потому что в принципе склонный к такому радостному восприятию мира русский художественный гений как-то очень легко впадает в трагическую резиньяцию и начинает воспринимать все это как выхолощенный казенный оптимизм. И очень редко кому удается как-то не утратить эту ноту, а наоборот, всю жизнь искать какое-то новое ее звучание, придавая ей и полноту и глубину. И уж во всяком случае никому из советских мастеров не удавалось пронести ее через свое творчество в сравнительной чистоте. Даже, скажем, Дейнека, наиболее близкий Душкину по настроению художник, и тот под конец своего творчества впал в какую-то казенщину. А у Душкина как-то получилось не заметить, что он совпадает с официальной советской идеологией, и создавать вовсе не противоречащие ей, но при этом в высшей степени полноценные произведения. Уникум какой-то.
А еще думаешь — это же было так недавно. По историческим меркам — какая-то чепуха, какие-то 50 лет. 50 лет назад у нас была великая архитектура и гениальные мастера, мы были одной из архитектурных столиц мира. И вот всего-то за 50 лет — провинциальная архитектурная школа, о которой и говорить-то всерьез рядом с Душкиным как-то неловко. И еще ведь все время сносить чего-то собираются! Последняя работа Душкина — "Детский мир" — так уже постановление приняли, чтобы его снести и заново строить. Неудачный, говорят, проект, плохо, говорят, реализованный. Ну постройте вы хоть что-нибудь сколько-нибудь сопоставимое по качеству с этой архитектурой! Может, тогда и сносить расхочется.