Событие недели — "Пианистка" (La Pianiste, 2001) лучшего европейского режиссера наших дней, австрийца Михаэля Ханеке (28 марта, НТВ, 23.30 *****). Несколько лет назад после победы на парламентских выборов неонацистов он заявил, что Австрия безнадежна, насквозь пропитана латентным фашизмом, что видеть он больше не в силах ни венского Бургтеатра, ни кукольных кофеен, и уехал во Францию. Благодаря чему и сыграла в "Пианистке" свою едва ли не лучшую роль француженка Изабель Юппер. Впрочем, Михаэль Ханеке настолько тотальный мизантроп, что вольный воздух Парижа на его человеконенавистнические настроения ничуть не повлиял. Первая реакция на "Пианистку": ужас нечеловеческий, больное кино, да и не кино вовсе, а какая-то история болезни, украденная из венской психушки, анатомирование сексуального безумия, которым одержима классическая пианистка с садомазохистскими наклонностями. Потом понимаешь: то, что происходит на экране, не столько жутко, сколько смешно. Господа Ханеке и Юппер с абсолютно серьезными минами разыгрывают почти дадаистскую, анархистскую сатиру на буржуазию, грубую по сути, но очень тонко аранжированную. Режиссер заставляет нас ужасаться и ахать, в то время как он сам искренне развлекается. Авторская мораль действительно почти примитивна: все эти Моцарты и Шопены, правила хорошего тона и ритуалы светских музыкальных вечеринок лишь дурацкая ширма, за которой люди сходят с ума. И никому до их сумасшествия нет дела, все должно оставаться шито-крыто. А униженная подчиненность всего лишь оборотная сторона жажды власти. Пианистка, старая дева, страдает от тирании матери, психопатки и алкоголички, роль которой со знанием дела исполняет Анни Жирардо. Мамаша кромсает купленные дочкой платья, устраивает ей истерики с мордобоем, если та приходит домой позже положенного времени, и подозревает ее в греховных мыслях и поступках. Подозревает, впрочем, не зря. Пианистка с невозмутимой миной подсматривает за совокупляющимися в припаркованных автомобилях парочками, судорожно обоняет бумажные салфетки, брошенные онанистами в кабинках порновидео, и подкладывает битое стекло в карман пальто девочки, которая может составить конкуренцию на экзаменах ее фавориту. Дальше — больше: перед семейным ужином пианистка совершает не совсем понятные, но явно болезненные манипуляции бритвой со своим влагалищем, а от юноши-фаворита требует оказания ей сексуальных услуг в столь экстравагантной форме, что у того едет крыша. Весь этот гран-гиньоль разыгран с торжественностью похоронного марша. Не случайно, очевидно, то, что следующим фильмом австрийца стал фильм о конце света как такового. Режиссеров калибром поменьше многозначительность губит. "Бессонница" (Insomnia, 2002) Кристофера Нолана — голливудский ремейк норвежского фильма о полицейском, приехавшем за полярный круг расследовать зверское убийство старшеклассницы и медленно, но верно сходящем с ума от невозможности уснуть и становящемся поневоле убийцей своего напарника (28 марта, "Первый канал", 22.55 **). В американской версии дело происходит на Аляске и главным губителем героя в той же степени, что и полярная ночь, и воспоминания о служебных проступках, если не преступлениях, стоивших ему этой заполярной ссылки, служит безобидный палтус, блюда из которого с кроткой настойчивостью маньяков предлагают ему попробовать во всех заведениях общепита. Беда в том, что на главную роль Кристофер Нолан пригласил Аль Пачино, актера, у которого харизма давно переросла незаурядный дар. А харизма в духе переосмысленной на американской почве системы Станиславского заключается в том, чтобы как можно больше страдать лицом, пучить глаза, морщить лоб и демонстрировать знакомство с теми главами учебников по психиатрии, которые посвящены психозам. Гораздо приятнее пересмотреть фильмы, уже подернутые ретрофлером. "Горячий камешек" (The Hot Rock, 1972) Питера Йетса относится к очаровательной категории криминальных комедий об авантюристах, перехитривших самих себя (29 марта, "Первый канал", 1.00 **). Банда во главе с Робертом Редфордом похищает из музея алмаз, реликвию какого-то африканского племени. Простой, но безотказный комический прием: камешек оказывается в желудке одного из похитителей. "Номер в отеле 'Плаза'" (Plaza Suite, 1972) Артура Хиллера тоже комедия, но гораздо менее удачная: бенефисы выдающихся или считающихся таковыми комиков редко удаются (28 марта, "Культура", 19.35 **). В данном случае это бенефис Уолтера Метью, сыгравшего в безнадежно театральном фильме по пьесе Нила Саймона сразу три роли. Невнимательного мужа, продюсера, пытающегося обратить на себя внимание некогда любимой женщины, и отца семейства, силящегося извлечь из ванной комнаты запершуюся там перед собственной свадьбой дочь. Впрочем, в эпоху клипового сознания такая старомодная театральность может доставить определенное удовольствие. К области безусловных курьезов относится фильм живого классика испанского кино Карлоса Сауры "Бунюэль и стол царя Соломона" (Bunuel y la mesa del rey Salomon, 2001) (30 марта, "Культура", 22.15 **). Что-то вроде "Лиги выдающихся джентльменов", только безнадежно отягощенных приверженностью Карлоса Сауры модернистской культуре и мифологии. В роли Томов Сойеров и прочих спецагентов из комиксов здесь выступают люди, составившие славу испанской культуры ХХ века: кинорежиссер Луис Бунюэль, живописец Сальвадор Дали и поэт Федерико Гарсия Лорка. Известно, что сюрреалисты очень тепло относились к массовой культуре, однако это не повод для того, чтобы превращать их в доморощенных Индиан Джонсов из Толедо, ищущих мистический стол, позволяющий увидеть прошлое, настоящее и будущее в одном флаконе.
Телекино за неделю
Событие недели — "Пианистка" (La Pianiste, 2001) лучшего европейского
Событие недели — "Пианистка" (La Pianiste, 2001) лучшего европейского режиссера наших дней, австрийца Михаэля Ханеке (28 марта, НТВ, 23.30 *****). Несколько лет назад после победы на парламентских выборов неонацистов он заявил, что Австрия безнадежна, насквозь пропитана латентным фашизмом, что видеть он больше не в силах ни венского Бургтеатра, ни кукольных кофеен, и уехал во Францию. Благодаря чему и сыграла в "Пианистке" свою едва ли не лучшую роль француженка Изабель Юппер. Впрочем, Михаэль Ханеке настолько тотальный мизантроп, что вольный воздух Парижа на его человеконенавистнические настроения ничуть не повлиял. Первая реакция на "Пианистку": ужас нечеловеческий, больное кино, да и не кино вовсе, а какая-то история болезни, украденная из венской психушки, анатомирование сексуального безумия, которым одержима классическая пианистка с садомазохистскими наклонностями. Потом понимаешь: то, что происходит на экране, не столько жутко, сколько смешно. Господа Ханеке и Юппер с абсолютно серьезными минами разыгрывают почти дадаистскую, анархистскую сатиру на буржуазию, грубую по сути, но очень тонко аранжированную. Режиссер заставляет нас ужасаться и ахать, в то время как он сам искренне развлекается. Авторская мораль действительно почти примитивна: все эти Моцарты и Шопены, правила хорошего тона и ритуалы светских музыкальных вечеринок лишь дурацкая ширма, за которой люди сходят с ума. И никому до их сумасшествия нет дела, все должно оставаться шито-крыто. А униженная подчиненность всего лишь оборотная сторона жажды власти. Пианистка, старая дева, страдает от тирании матери, психопатки и алкоголички, роль которой со знанием дела исполняет Анни Жирардо. Мамаша кромсает купленные дочкой платья, устраивает ей истерики с мордобоем, если та приходит домой позже положенного времени, и подозревает ее в греховных мыслях и поступках. Подозревает, впрочем, не зря. Пианистка с невозмутимой миной подсматривает за совокупляющимися в припаркованных автомобилях парочками, судорожно обоняет бумажные салфетки, брошенные онанистами в кабинках порновидео, и подкладывает битое стекло в карман пальто девочки, которая может составить конкуренцию на экзаменах ее фавориту. Дальше — больше: перед семейным ужином пианистка совершает не совсем понятные, но явно болезненные манипуляции бритвой со своим влагалищем, а от юноши-фаворита требует оказания ей сексуальных услуг в столь экстравагантной форме, что у того едет крыша. Весь этот гран-гиньоль разыгран с торжественностью похоронного марша. Не случайно, очевидно, то, что следующим фильмом австрийца стал фильм о конце света как такового. Режиссеров калибром поменьше многозначительность губит. "Бессонница" (Insomnia, 2002) Кристофера Нолана — голливудский ремейк норвежского фильма о полицейском, приехавшем за полярный круг расследовать зверское убийство старшеклассницы и медленно, но верно сходящем с ума от невозможности уснуть и становящемся поневоле убийцей своего напарника (28 марта, "Первый канал", 22.55 **). В американской версии дело происходит на Аляске и главным губителем героя в той же степени, что и полярная ночь, и воспоминания о служебных проступках, если не преступлениях, стоивших ему этой заполярной ссылки, служит безобидный палтус, блюда из которого с кроткой настойчивостью маньяков предлагают ему попробовать во всех заведениях общепита. Беда в том, что на главную роль Кристофер Нолан пригласил Аль Пачино, актера, у которого харизма давно переросла незаурядный дар. А харизма в духе переосмысленной на американской почве системы Станиславского заключается в том, чтобы как можно больше страдать лицом, пучить глаза, морщить лоб и демонстрировать знакомство с теми главами учебников по психиатрии, которые посвящены психозам. Гораздо приятнее пересмотреть фильмы, уже подернутые ретрофлером. "Горячий камешек" (The Hot Rock, 1972) Питера Йетса относится к очаровательной категории криминальных комедий об авантюристах, перехитривших самих себя (29 марта, "Первый канал", 1.00 **). Банда во главе с Робертом Редфордом похищает из музея алмаз, реликвию какого-то африканского племени. Простой, но безотказный комический прием: камешек оказывается в желудке одного из похитителей. "Номер в отеле 'Плаза'" (Plaza Suite, 1972) Артура Хиллера тоже комедия, но гораздо менее удачная: бенефисы выдающихся или считающихся таковыми комиков редко удаются (28 марта, "Культура", 19.35 **). В данном случае это бенефис Уолтера Метью, сыгравшего в безнадежно театральном фильме по пьесе Нила Саймона сразу три роли. Невнимательного мужа, продюсера, пытающегося обратить на себя внимание некогда любимой женщины, и отца семейства, силящегося извлечь из ванной комнаты запершуюся там перед собственной свадьбой дочь. Впрочем, в эпоху клипового сознания такая старомодная театральность может доставить определенное удовольствие. К области безусловных курьезов относится фильм живого классика испанского кино Карлоса Сауры "Бунюэль и стол царя Соломона" (Bunuel y la mesa del rey Salomon, 2001) (30 марта, "Культура", 22.15 **). Что-то вроде "Лиги выдающихся джентльменов", только безнадежно отягощенных приверженностью Карлоса Сауры модернистской культуре и мифологии. В роли Томов Сойеров и прочих спецагентов из комиксов здесь выступают люди, составившие славу испанской культуры ХХ века: кинорежиссер Луис Бунюэль, живописец Сальвадор Дали и поэт Федерико Гарсия Лорка. Известно, что сюрреалисты очень тепло относились к массовой культуре, однако это не повод для того, чтобы превращать их в доморощенных Индиан Джонсов из Толедо, ищущих мистический стол, позволяющий увидеть прошлое, настоящее и будущее в одном флаконе.