обновлено 22:17 , 10.11

Париж с советским акцентом

Музтеатр Станиславского возобновил раритетные «Вариации»

Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко вернул публике один из своих забытых раритетов — одноактный балет «Вариации», который советский балетмейстер Владимир Бурмейстер впервые поставил в Парижской опере в 1962 году. Рассказывает Татьяна Кузнецова.

Французский худрук балетной труппы Музтеатра Лоран Илер куда больше озабочен историческим наследием, чем его российские предшественники. С его подачи старейшие репетиторы то и дело восстанавливают забытые постановки Владимира Бурмейстера — балетмейстера, работавшего в «Стасике» с трехлетним перерывом 30 лет (с 1941-го до своей смерти в 1971 году) и ставшего для театра примерно тем же, чем Мариус Петипа для Мариинки. Перерыв пришелся на начало 60-х, и в этот период — впервые в истории — советский балетмейстер поставил на Западе три успешных балета, начав в Парижской опере с «Лебединого озера» и закончив как раз «Вариациями на тему». Музыку «Хроматических вариаций» Жоржа Бизе предложил Бурмейстеру Жорж Орик, в то время как раз возглавивший Оперу, он же настоял на том, чтобы балет был бессюжетным, «белым» — в духе Баланчина и Лифаря.

Заказ оказался неприятной неожиданностью: Бурмейстер, сам яркий характерный танцовщик, прославился сюжетными, актерскими спектаклями и уже готовился сочинять для французов балет «Три мушкетера», как вдруг со сменой руководства Оперы пришлось кардинально менять планы. Балетмейстер, однако, капризничать не стал и принял этот профессиональный вызов: его одноактовка должна была идти в одной программе с балетами Сергея Лифаря, кумира парижан. После премьеры Бурмейстер зафиксировал в дневнике: «Утром сообщения по радио о сражении в Опере и о том, что победа осталась за Москвой». Успех советского балетмейстера оценили и в СССР: в 1963-м ему вернули фактически созданную им труппу. И первое, что он сделал,— год спустя перенес в Москву свои «Вариации», исчезнувшие с афиши театра вскоре после смерти автора. Сейчас, возобновленные Маргаритой Дроздовой, они вернулись из небытия. И надо признаться, Бурмейстер на сей раз проиграл Лифарю, чью «Сюиту в белом» Лоран Илер поставил в «Стасике», едва возглавив московскую труппу.

По «Вариациям» видно, что композиция и лексика — то есть придумывание еще не виданных комбинаций, непривычные ритмы, ракурсы и сочетания движений, новые рисунки построения кордебалета — не сильная сторона балетмейстера. В его постановке слишком явственно — вплоть до прямых цитат — просвечивают хорошо знакомые ему «Жизель» и «Шопениана»: это традиционный классический танец с советским акцентом в виде технического усиления мужской партии. Своего героя Владимир Бурмейстер сделал художником в самом широком смысле, а балерину, двух солисток, четырех корифеек и 12 кордебалетных танцовщиц — «образами, возникающими в его воображении».

Первое явление «образов» — из центральной щели темного задника они выходят попарно, мелким па-де-бурре и закручиваются в тугое кольцо — самое оригинальное, что есть в этом балете. Все, что происходит дальше — вариация балерины, танцовщика, их адажио, вариации солисток и т. д.,— оставляет стойкое ощущение дежавю. И даже некоторое чувство неловкости, поскольку высокий красавец-блондин Денис Дмитриев чрезвычайно ходулен в каждый момент своей сценической жизни, особенно когда «образы» улетучиваются за кулисы и герой ищет их глазами на уровне бельэтажа, этак лирически помавая руками. Технически он тоже пока не набрал должной формы; правда, свои слипающиеся двойные кабриоли, недокрученные содебаски, приблизительные окончания туров он отчасти компенсирует полетными перекидными жете и честно стянутыми в пятую позицию большими ассамбле.

«Вариации», в которых можно отметить редкую в России бесшумность танца кордебалета, вытягивает Ксения Шевцова — возможно, самая стильная балерина своего поколения. Своим умным чистым танцем, идеальной выворотностью, отточенной стопой, четкостью фразировки она напоминает скорее француженок золотого периода Парижской оперы. Сходства добавляют очень уместные здесь самоограничения в адажио (никаких ног на six o’clock) и редкое на российской сцене умение не играть лицом — актерский дар Шевцовой воплощается в самом ее танце.

Возобновление раритетных «Вариаций» Музтеатр собирался уравновесить мировой премьерой — современным «Золотым сечением», но испанец Гойо Монтеро не смог закончить постановку из-за болезни. Пришлось восполнять утрату масштабом и разнообразием программы. Вечер был трехчастным: после «Вариаций» и «Маленькой смерти» Иржи Килиана зрителям представили отделение «Дуэты», частично уже виденное театралами на открытии сезона. С тех пор солисты «Стасика» набрали форму и уверенность: Оксана Кардаш и Иван Михалев легко и нежно станцевали тяжелейшее адажио из «Таис» Массне—Ролана Пети, а дуэт из «Ромео и Джульетты» на музыку Radiohead в постановке Эдварда Клюга превратили в самоубийственное выяснение отношений, явив полный диапазон своих телесных и актерских возможностей. Постройневший премьер Дмитрий Соболевский и Полина Заярная исполнили фрагмент из спектакля Владимира Варнавы «Сохраняйте спокойствие» — их танец неузнаваемо улучшился в сравнении с сентябрем. Но главным сюрпризом стало явление в финале самого Лорана Илера: в паре с 45-летним премьером Георги Смилевски 58-летний француз замечательно исполнил новый номер «Et cetera», поставленный молодым солистом театра Максимом Севагиным на музыку «Мазурки для гитары» Франсиско Тарреги.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...