Предстоящая неделя с точки зрения экономической политики сама по себе не представляет большого интереса. В условиях, когда парламент перед референдумом прервал свои пленарные заседания, любые решения исполнительной власти будут иметь к экономике отношение лишь в той мере, в какой смогут обеспечить победу в борьбе за желаемое "да" в ответ на первый вопрос бюллетеня. Двухвековой американский опыт свидетельствует о том, что во время предвыборных кампаний администрация почти никогда не принимает стратегических решений. В то же время именно в этот период экономическая стратегия становится главной темой общественной полемики. Поскольку кампания в поддержку президента России мало отличается от типичной избирательной кампании на Западе, было бы вполне логично, если бы "претендент" познакомил избирателей с основными тезисами своей экономической платформы. Тем более, что следующим за референдумом основным политическим событием, вероятнее всего, станут именно выборы.
На первый взгляд может показаться, что президентская команда в предреферендумной борьбе избрала наиболее легкий путь, сделав упор на чисто политические и психологические факторы, обеспечивающие победу (поскольку экономическая полемика в условиях глубокого кризиса может лишь сократить число голосов в поддержку президента). В пользу такой точки зрения свидетельствует и то, что на первый план выдвигается социальный аспект экономической политики, сводящий все проблемы реформы к вопросу о разработке наиболее эффективной системы поддержания высокого уровня потребления малообеспеченных слоев населения. В этом случае разработка экономического курса, про который со слов Бориса Ельцина пока лишь известно, что он должен выражать "движение к здравому смыслу", будет поставлена в зависимость от результатов референдума и вестись post factum.
Параллельно с подобной точкой зрения, предполагающей отсутствие у президента цельной стратегической концепции экономического развития страны, существует и более оптимистичное предположение (высказываемое преимущественно представителями столичных предпринимательских кругов). Суть его сводится к тому, что уход Бориса Ельцина от предметного обсуждения экономического курса является частью продуманной на период до и после референдума политической тактики. В соответствии с ней на этапе, предшествующем референдуму, все подчиняется задаче обеспечения любой ценой максимального количества голосов в поддержку президента — и самое главное — в поддержку его экономического курса, который в массовом сознании должен ассоциироваться с надежной социальной защищенностью. После победы, трактуемой как получение мандата на самые решительные меры, ожидается реализация уже подготовленной программы, аналогичной той, с которой победил на выборах калмыцкий президент Кирсан Илюмжинов и суть которой сводится к обеспечению максимально благоприятных условий для развития "чистого" капитализма без разбавления его социал-демократическим классовым лавированием. Волна разочарования, связанная с отказом от первоначально обещанной приоритетности социальной защиты населения, признается в этом случае неизбежной ценой экономического прогресса.
Слабая сторона второго прогноза в том, что он может быть претворен в жизнь лишь при одном существенном условии: для решительной капитализации экономики необходимо возвращение "команды Гайдара" (в данном случае имя наиболее известного из российских реформаторов используется чисто нарицательно), что возможно в отдельно взятой Калмыкии, но практически исключено в масштабе всей России. Как раз последние кадровые перемещения в правительстве — прежде всего назначение представителя "старой гвардии" российского руководства Олега Лобова на пост первого вице-премьера и министра экономики — свидетельствуют, скорее, о движении в ином направлении. Однако постоянно повторяемая в последнее время президентом мысль о необходимости внесения корректив в экономический курс для "исправления" допущенных ошибок на фоне одновременно звучащих противоречивых заявлений о планируемом ужесточении финансовой политики и о разработке новых программ помощи отдельным отраслям (прежде всего топливно-энергетическому комплексу и сельскому хозяйству) останется нерасшифрованной, если рассматривать эту мысль в отрыве от вынесенного на референдум вопроса об одобрении проводимой социально-экономической политики. Действия президента выглядят более логичными, если предположить, что они — упреждающая реакция на отрицательный ответ населения по второму вопросу референдума.
Действительно, в случае несовпадения оценок населением деятельности самого президента и его экономического курса правительство оказывается в ситуации, более всего напоминающей западню. С одной стороны, в ходе предреферендумной кампании президента открыто были обозначены шаги навстречу быстро формирующемуся классу собственников (упрощение процедуры оформления прав собственности, выпуск специальных земельных ваучеров, доступность кредита под предпринимательский проект). С другой стороны, отказ основной массы населения от поддержки проводимой экономической политики потребует ее пересмотра в сторону усиления государственного регулирования. В такой ситуации не исключено, что правительство будет ориентироваться на двухсекторную модель управления экономикой — в руках Олега Лобова окажется фактическое управление госсектором, в то время как Владимир Шумейко сосредоточится на программах поддержки частного бизнеса.
Несмотря на неизбежное в этом случае замедление