Перед открытием первой в истории шахматной онлайн-олимпиады, главного командного турнира сезона, президент Международной шахматной федерации (FIDE) Аркадий Дворкович рассказал корреспонденту “Ъ” Алексею Доспехову о том, какие возможности перед видом, которым он руководит, открыл период пандемии, а также о судьбе основных офлайн-соревнований FIDE.
Аркадий Дворкович: «Иногда в командных турнирах напряжение выше, не все с ним справляются. Так что олимпиада — это проверка на прочность»
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
Аркадий Дворкович: «Иногда в командных турнирах напряжение выше, не все с ним справляются. Так что олимпиада — это проверка на прочность»
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
— Почему вы придумали для стартующей в ближайший уикенд шахматной онлайн-олимпиады, заменяющей традиционную «офлайновую» олимпиаду, такие сложные формат и регламент — со смешанным, из мужчин и женщин, составом сборных, с обязательным присутствием в них юниоров, с многоступенчатой схемой? Они не подрывают ассоциацию с привычным, с грандиозной историей брендом — Всемирная шахматная олимпиада?
— Давайте сразу оговоримся: речь не идет о классической Всемирной олимпиаде. Классическая как проводилась, так и будет проводиться за шахматной доской, офлайн. Очередная, надеюсь, состоится в Москве и Ханты-Мансийске в 2021 году… Речь все-таки идет об онлайн-олимпиаде, которая, по нашим убеждениям, должна жить по своим законам. А законы определяются прежде всего степенью развития технологий, а не только пожеланиями и традициями.
— Что вы имеете в виду?
— Главное ограничение — возможность одновременного проведения на качественных онлайн-платформах огромного числа партий. Если бы мы организовали олимпиаду в классическом формате, это потребовало бы одновременного проведения 500 партий. На современных платформах такого невозможно добиться, сохранив все элементы контроля, прежде всего контроля, связанного с риском использования подсказок компьютера. И вообще, турниры по швейцарской системе онлайн пока большая редкость именно ввиду подобных трудностей. Поэтому вместо команд — мужских и женских — из четырех человек для каждого государства мы выбрали вариант, при котором в сборной играют шесть человек и есть несколько дивизионов, чтобы параллельно игрались десятки, а не сотни партий. Это позволяет устроить соревнования на качественной платформе и держать ситуацию под контролем. Хотя у меня есть убеждение, что в командных турнирах нужно в любом случае все больше и больше смешивать составы — мужчин и женщин, я имею в виду. А вот участие юношей и девушек — это скорее желание посмотреть на ближайший резерв, насколько у нас в шахматах активна молодежь.
— У вас какие-то сомнения насчет ее активности? Вроде бы молодых шахматистов очень много…
— Ну, посмотреть на них сейчас не будет лишним. Одно дело, когда шахматист играет в личном турнире, за себя, другое — за команду. Иногда в командных турнирах напряжение выше, не все с ним справляются. Так что эта такая проверка на прочность.
— Вы довольны количеством и качеством заявок на Олимпиаду?
— На Олимпиаду подали заявки более 160 стран. Так что итоговая цифра соответствует нашим ожиданиям.
— Почему не больше, не столько же, сколько на предыдущих — классических — олимпиадах: там было за 180?
— В связи с несколькими факторами. Во-первых, времени на подготовку было немного: мы приняли решение о проведении онлайн-олимпиады всего несколько недель назад. Во-вторых, в некоторых странах были сложности с доступностью игроков. Где-то перенесли учебный год, и молодые шахматисты оказались загружены учебой, где-то действуют жесткие ограничения из-за коронавируса. Например, мы узнали, что в Кабуле в связи с эпидемиологической обстановкой просто невозможно обеспечить выступление шахматистов.
— Ну, а если говорить об элите? Вот у сборной России состав близкий к сильнейшему. А у ее конкурентов?
— Китай, Индия, Азербайджан, Армения, ряд других сборных выставили лучшие составы. Есть сборные, которые выставили менее выдающиеся составы. Но конкуренция в любом случае будет высокая.
— Контроль времени — 15 минут с добавлением пяти секунд за ход — почему выбран?
— Потому что это наиболее популярный сейчас контроль на турнирах среди ведущих шахматистов. Он позволяет и игрокам подумать, и зрителям, в отличие от блица, успеть за тем, что происходит в партии. А нам такой формат позволяет уложиться в определенные под олимпиаду сроки.
— В последнее время, после того как пандемия надолго приостановила спорт офлайн, прошло уже немало онлайн-турниров, в том числе высокого уровня. Какие выводы FIDE сделала на их основе? Насколько онлайн-формат оказался в принципе актуален для шахмат?
— Здесь есть несколько составляющих. Первое: очевидно, что формат оказался очень востребован в период пандемии. В отличие от большинства видов спорта, мы продолжали проводить турниры. Это очень важно. Хотя все равно они не являются полноценной заменой классическим шахматам, где накал борьбы, эмоций все-таки выше. Второй вывод: без решения проблемы читинга повысить «удельный вес» онлайн-формата нельзя. Мы можем снизить риски использованием специальных компьютерных программ, видеоаналитики, экспертной оценки, но это не полное решение проблемы.
— Если честно, я не вспомню ни одного громкого скандала, случившегося по поводу читинга за минувшие месяцы…
— В элитных шахматах его действительно практически нет. Но на более низком, массовом уровне проблема остается. Мы знаем об этих случаях… Еще один вывод: появился дополнительный интерес со стороны партнеров.
— Коммерческих партнеров?
— Да, причем кибершахматы стимулировали интерес со стороны тех партнеров, кто не был плотно вовлечен в наш спорт. Это телекоммуникационные компании, технологические, компьютерные. Кроме того, к шахматам обращаются крупные и давно сотрудничающие с FIDE партнеры, такие как «Газпром», Ханты-Мансийский автономный округ. Для нас, для всего многомиллионного шахматного сообщества это очень ценно.
Ситуация, безусловно, дала нам определенные дополнительные возможности, и мы думаем над тем, как их развивать,— допустим, в части онлайн-рейтингов и онлайн-титулов. Сегодня они есть только в одном проекте — FIDE Online Arena. Но на нем играет незначительное число шахматистов, так что нет достаточной репрезентативности. У нас идут серьезные обсуждения, как изменить эту систему. Но говорить о полноценном признании онлайн-рейтингов и титулов в любом случае преждевременно. Тема пока в зачаточном состоянии, но мы будем над ней работать.
— Вы не пытались измерить приток шахматной аудитории в период пандемии?
— Его измеряют прежде всего шахматные онлайн-платформы. По данным Chess.com и Lichess.org, аудитория увеличилась в разы. Им пришлось даже закупать дополнительное серверное оборудование, чтобы обеспечить возможность игры.
— А в абсолютных цифрах о чем идет речь?
— О десятках миллионов зарегистрированных пользователей. Но активных, именно активных, все-таки меньше. В этом смысле очень важным для нас было проведение большого шахматного фестиваля под девизом «Мат коронавирусу!», в котором призы давались не за победы, а за участие, и обладатели определялись в результате лотереи. Мы зафиксировали примерно 150 тыс. уникальных игроков. Это — хороший показатель для такого типа турниров, в которых играют ради удовольствия.
— Так все же: сколько человек готовы постоянно играть в шахматы?
— Думаю, около миллиона человек.
— Слушая вас, создается впечатление, что пандемия даже пошла FIDE в плюс?
— Все равно ситуация тяжелая и плохая, ничего хорошего в ней нет. Просто она подстегнула всех искать новые возможности. Это не только шахмат касается. Мы же говорили, допустим, о шахматных платформах, которые находятся в частной собственности. Большую часть турниров мы провели на платформе Chess.com — на ней пройдет и олимпиада. Они вкладывают большие деньги, чтобы привлечь людей к игре. И Lichess.org, и Chess24.com из группы Магнуса Карлсена (действующий чемпион мира.— “Ъ”) — все занимаются инвестициями в улучшение сервисов.
— Центральное событие сезона — матч за титул чемпиона мира — все же пришлось перенести на будущий год. Уже есть понимание, когда он может состояться?
— Главное сейчас — провести вторую половину турнира претендентов, в котором определится соперник Магнуса Карлсена (первая половина прерванных пандемией состязаний состоялась в Екатеринбурге в марте.— “Ъ”). Очень надеемся, что это удастся осенью. Сейчас ждем, какие заявления будут делаться правительствами разных стран по поводу открытия авиасообщения и готовности принимать граждан иностранных государств. Когда решение по турниру будет принято, возникнет и понимание, в какие сроки можно будет провести чемпионский матч.
— Означает ли его перенос, что Дубай уже не будет хозяином матча? Ведь поединок был привязан к дубайскому Expo.
— Нет, не означает, потому что Expo тоже перенесен на будущий год. Эта идея сохраняется как базовая. Как только произойдет общая стабилизация ситуации, мы вернемся к консультациям с коллегами из Expo. Контракт у нас готов, согласован, но он не был подписан из-за пандемии.
— Что с календарем на концовку года? Все заморожено?
— Не заморожено, но подвешено. Для нас, повторю, главная задача — провести вторую половину турнира претендентов и заключительный этап женского Гран-при, который должен был пройти в мае на Сардинии. Дальше — посмотрим. Сомневаюсь, что мы сможем устраивать массовые турниры, но камерные — почему бы и нет? Все ведь изголодались по шахматам «вживую».
— Вы в курсе насчет выигранного компанией World Chess во Франции процесса по делу о защите медиаправ на трансляции партий топовых турниров? Следите за этой темой?
— Наши юристы изучают ее. У меня нет окончательных выводов. Я скорее за свободу, но все равно надо сначала посмотреть все документы.
— Я правильно понимаю, что понедельник — это первый в истории Международный день шахмат?
— Да, он получил признание от ООН в прошлом году. Мы проведем этот день под лозунгом «Научи ближнего играть в шахматы». Может, как раз еще расширим аудиторию… А еще на этот день приходится финальная часть большого женского турнира, который собрал всех сильнейших шахматисток планеты. Как раз 20 июля состоится Суперфинал, который определит победительницу.