президент ассоциации региональных банков "Россия"
— Как вы оцениваете закон о страховании вкладов?
— Это компромисс: вмешалась политика. Перед выборами все думали, что говорить, заботились о реноме. И поэтому то, что планировалось, и то, что приняли,— разные вещи. А ведь закон — это не инструкция, которую легко изменить, поэтому мы так беспокоились о наших поправках. Любой закон имеет право на корректировки, и мы начнем работать над ним с новой Госдумой. Тем не менее его принятие — это шаг вперед, к международной интеграции.
— Как именно вы считаете необходимым скорректировать закон?
— Там есть целый ряд принципиальных вопросов. Например, мы предлагали "дедушкину оговорку", и Сбербанк был согласен. Сбербанку не нужна особая роль, у него и так хватает преимуществ. Кстати, по этой причине он и не противодействовал в последнее время принятию закона. Тем не менее в последний момент оговорку из закона убрали. Мне кажется, из-за этого в нынешнем виде закон не принесет равных условий конкуренции, но драматизировать я бы не стал — рынок все поставит на свои места. Через пять-семь лет у Сбербанка так или иначе будет примерно 40% рынка.
— Если Сбербанк не возражал против ваших поправок, то в чем заключается упомянутый вами элемент политики?
— Тринадцать лет до этого основой для банков были средства на счетах предприятий. А сейчас депозиты от населения — главный источник ресурсов для банков. И у некоторых структур прослеживались мотивы превратить этот закон в некий политико-экономический инструмент. Они именно настаивали, навязывали жесткий подход к отбору, что могло привести к переделу рынка. Сейчас закрыть доступ к средствам населения — фактически закрыть банк. Особенно в регионах.
— Но ведь в конечной редакции термин "отбор" был заменен "проверкой"?
— Главное сейчас, чтобы не было превалирования "человеческого фактора" при вхождении банков в систему страхования. Тысячу банков невозможно нормально проверить в столь краткие сроки. У меня сейчас лежат документы: ряд коммерческих банков сам просит о проверках, они ждут комплексных проверок, просят нас помочь — а им отвечают, что нет сил. И из-за этого они не могут получить, например, лицензию на работу с валютой. Поэтому мы выступали за то, чтобы отбор шел на основе уже имеющихся у ЦБ данных мониторинга банков. Почему банки, стабильность которых давно известна и очевидна, не принимать автоматом? Тогда ЦБ смог бы более четко проверить проблемные. А программа по проверке всех и вся — это море бумаг и минимум эффекта.
— Вы полагаете, что если закон останется в нынешнем виде, то все сведется к волевым решениям отдельных чиновников, кого допускать, а кого не допускать в систему?
— Вряд ли вмешательство может происходить в больших объемах, но мы обязаны об этом помнить. Силы у всех разные, и наша задача следить за теми, кто проверяет, должен быть жесткий общественный контроль.
— Каковы вероятные последствия принятия закона для рынка?
— У нас и так отвлекаются средства в ФОР, а теперь нам придется отчислять их еще и в фонд страхования. Мы предлагали не допускать двойного резервирования или, например, снизить ФОР хотя бы с 7% до 5%. Но если ЦБ на это не пойдет, то эти расходы лягут на население. И это неразумно.
— Значит, будут меняться ставки по вкладам?
— Из-за роста конкуренции в первое время ставки могут подрасти, но потом экономика заставит банки снижать ставки.
Интервью взял ДАНИИЛ Ъ-ЖЕЛОБАНОВ