показы коллекции
Второй день недели мужских коллекций в Милане начался с забастовки работников транспорта. Журналисты, аккредитованные на Неделе, оказались в крайне стесненных обстоятельствах. Добраться до пункта назначения стало решительно невозможно. Так погибли в безвестности два важных показа: новичка шведа по фамилии Линдберг, о котором говорят как о восходящей звезде, и уже известного в России Антонио Марраса. Обещая наверстать упущенное, обозреватель Ъ ОЛЬГА Ъ-МИХАЙЛОВСКАЯ комментирует увиденные коллекции.
Первым в зоне транспортной досягаемости оказался Роберто Кавалли. Он вознаградил всех за утренние мучения разухабистой и очень жизнелюбивой коллекцией. На экранах почему-то показывали Красную площадь, Кремль, какие-то паровозы с надписью "РСФСР" вперемежку с кадрами из классических фильмов. Ни то, ни другое, ни третье не имело к коллекции решительно никакого отношения. Роберто Кавалли из тех дизайнеров, что не признают полутонов. Белые дубленки, яркие бархатные пиджаки, пушистый мех, брюки из змеиной кожи и зеленое пальто из пони, кожаные сорочки с бахромой, смокинги всех цветов в сочетании с рваными джинсами. За буйным Кавалли шла коллекция Issey Miyake, которую делает дизайнер Наоки Такидзава. Здесь все было как раз наоборот — по-японски сдержанно и многозначительно. Открывали коллекцию модели в париках из черных шерстяных косичек, из чего следовало, что коллекция навеяна одеждой афроамериканцев. Гарлем не раз вдохновлял дизайнеров на подвиги, но среди этих дизайнеров пока что не было японцев, и получалось обычно очень легкомысленно и ярко. Здесь получилось интеллектуально, хотя и достаточно ярко тоже. Оттенки фиолетового, голубого, оранжевый и зеленый запросто использовались как для очень свободной спортивной одежды, так и для почти классических костюмов из шерсти в елочку. Изумительные свитера и вязаные пальто, словно собранные из кусочков трикотажа разной вязки, джинсовые костюмы с рисунком в виде звездного неба, кеды всех цветов радуги показывали мальчики весьма сомнительного вида с глазами, подведенными красноватыми тенями, и с блуждающим взглядом. Когда в финале они вышли в длинных дутых пальто, которые на глазах у зрителей превратили в спальные мешки, и улеглись спать на холодном полу, стало окончательно ясно, что речь шла о тяготах современной жизни, в которой все же есть место красивым, но непременно интеллектуальным вещам.
Нелегкой жизнью полярников вдохновлялся дизайнер Нил Барретт. Его коллекция состояла из традиционных бушлатов, дубленок, уютных пальто-дафлкотов. То есть из всего бесформенного, что создано для тепла и удобства. Только все эти вещи, выдержанные в очень благородной сине-черной и серой гамме, были словно слегка пообтесаны и превращены в идеально элегантную одежду. А классические пальто и пиджаки, наоборот, утеплены всевозможными нейлоновыми и меховыми капюшонами. На экране покачивался корабль во льдах, под ногами на подиуме скрипел искусственный снег, а зрителям раздавали наборы, в который входили крошечная бутылка водки, бальзам для губ и крем для рук,— все, что нужно для трудной, полной лишений жизни в полярной экспедиции.
Зато у Прады вышли романтические юноши со слегка взбитыми волной волосами. Они показались какими-то странно хрупкими и невесомыми. Миучча Прада сумела выдержать всю коллекцию в сложных оттенках дымчато-серого, глухого зеленого, коричнево-бордового. Она ни разу не нарушила мягкие, словно текущие вдоль тела линии и при этом сделала силуэты очень тонкими и стройными. Представив коллекцию в аристократическом духе, смогла избежать излишней серьезности: поставила заплаты на локтях, подвесила к поясам брелоки со смешными роботами и придумала сделать заломы на тканях (так что вещи выглядят так, словно их только что вытащили из чемодана) и слегка завернуть рукава пиджака, будто их просто забыли поправить. И конечно, Миучча Прада придумала вещицу, которая просто обречена стать хитом следующей зимы,— каракулевые шапки-пирожки с маленькими ушками.
Привычно аристократической была и коллекция Ральфа Лорена. Этот американский англоман всю жизнь делает практически одно и то же — одежду в благородном духе доброй старой Англии. И даже если это всего лишь очередная американская мечта, одежда вот уже который десяток лет получается отличная. Коллекция состояла из двух частей, то есть двух линий — Polo и Purple Label. Первая — для повседневной жизни, полной приключений, походов по горным тропам и каменным джунглям. Для нее положено иметь дубленые куртки, грубые свитера, пиджаки из крупного вельвета, клетчатые сорочки, рюкзаки и ранцы из потертой кожи. Вторая — для беззаботного существования истинного денди, который носит костюмы и пальто из стираного кашемирового твида, двубортные костюмы из клетчатой шотландской шерсти и бархатные пиджаки с атласными лацканами. Дизайнер вышел на поклон в простой черной водолазке, за руку поздоровался с присутствующими в зале друзьями и клиентами, среди которых был Кевин Костнер, умело изображавший смущение.
Зато абсолютно космополитичной и откровенно жизнерадостной оказалась коллекция D & G. Стены и пол в зале были оклеены гигантскими цветными фотографиями всевозможных достопримечательностей из тех, что непременно делают туристы в путешествиях. Первый же выход всех растрогал: Наоми Кэмпбелл с младенцем на руках, который демонстрировал линию Junior. Младенец заплакал, видимо испугавшись гигантского скопления людей и оглушительной музыки. Впрочем, следующие детки были постарше, посмелее и исключительно хороши собой. Плохо только то, что, засмотревшись на них, зрители отвлеклись от одежды. А одежда была хороша. Изящные приталенные пиджаки из бархата и вареного хлопка, замшевые полупальто, пиджак и куртка из каракуля, атласные пиджаки — все идеально сочеталось с прямыми свободными джинсами. Узкие лацканы и узкие галстуки, которые, уже очевидно, станут главной тенденцией сезона, отлично подчеркивали точеные линии, которыми славятся Доменико Дольче и Стефано Габбана. В финале все модели вышли в простых майках с названиями стран и континентов, повторив для тупых, что речь и в самом деле шла о путешествиях.