Вчера с исполнения Девятой симфонии в Большом зале консерватории стартовал новаторский проект — цикл концертов, на которых за год будут исполнены все симфонии и все инструментальные концерты Бетховена. Инициатор цикла, руководитель Большого симфонического оркестра ВЛАДИМИР ФЕДОСЕЕВ убедил в актуальности этого замысла СЕРГЕЯ Ъ-ХОДНЕВА.
— Что вы чувствуете, начиная бетховенский цикл?
— Ответственность, и большую. Я считаю, что для Москвы, да и для всей России это событие довольно значительное. Ведь раньше в нашей стране еще никогда такого не было — чтобы все симфонии и все концерты Бетховена поочередно проигрывались одним циклом. Я думаю, это должно быть интересно очень многим, потому что Бетховен у нас — композитор исполняемый и любимый. Если в афише значится Бетховен, люди идут на этот концерт. Впрочем, и не у нас только. Его и немцы, и австрийцы страшно хотят к себе притянуть, сделать "своим". Бетховен действительно прожил в Вене много лет и очень там мыкался. Я посещал все его дома. Их много, он обычно снимал квартиры на короткий срок. Он был нелюдимый человек, не любил соседей, но любил мыться и постоянно при этом заливал жильцов снизу, так что ему приходилось часто съезжать...
А все-таки он именно всемирный композитор. На эти два сезона мы собрали для произведений Бетховена знаменитых и сильных солистов — Олег Майзенберг, Николай Луганский, Денис Мацуев, Александр Князев.
— Бетховен у нас исполняется регулярно. В чем специфичность именно вашего цикла?
— Мне хочется показать Бетховена с моей точки зрения — показать, что он не просто наднациональный классик, но и современный, ультрасовременный композитор. В его сочинениях столько неожиданного, столько революционного; именно это, наверно, в нем притягивает. И даже затягивает. Мой Бетховен — композитор очень экспрессивный, мощный, порывистый. Традиции — это хорошо, надо их знать, но Бетховен в них не помещается. Вот, скажем, начало "Героической" — вроде бы очень помпезное с вроде бы традиционной героикой. Но посмотрите, какой темп? Allegro vivace — это же слишком быстро для этой традиционной помпезности.
— Существуют ли новые критические издания бетховенских партитур, которые вы принимаете в расчет?
— Да, они часто выходят, специалисты выискивают оригиналы, всякие там записки и наброски и досконально реконструируют исходный текст — как немцы говорят, Urtext. Я Бетховеном дирижирую только по этому "уртексту". Знаете, есть разница. И потом, это правильно — Бетховен очень внимательно относился к своим пометкам и был строг к малейшим мелочам, всегда четко указывал, например, показатель метронома. Можно, конечно, какие-то показатели нарушать. Вот Шостакович смотрел проще: он говорил, что если по-другому понятый темп убеждает, то можно и согласиться. Но у Бетховена все точно, он как будто опережал свое время — никакой коррекции не нужно. Удивительно, как он обходится такими малыми оркестровыми средствами: без тромбонов, а то и вообще без меди, а звучит все равно сверхсильно.