редактор отдела экономической политики
2003 год кончился. Во всяком случае, это последний номер Ъ, в выходных данных которого он еще значится. У правительства (см. стр. 2), определенно, есть мнение весело встретить Новый год. Еще бы: "процесс экономического подъема продолжается пятый год подряд"; рост ВВП, по подсчетам Минэкономразвития, составит 6,6%, промышленного производства — 6,7%. Рост инвестиций превысит 11%, в то время как в 2002 году составил лишь 2,6%. Чем не новогодний подарок? На вопрос: "Кому?" — правительство, не скромничая, указывает на себя. И делает это с грацией профессионального фокусника. Минэкономразвития профессорским тоном заявляет, что из ожидаемых 6,6% экономического роста основная часть (4,2%) определяется внутренними факторами: притоком инвестиций в основной капитал и растущими доходами населения. 1,9% роста обеспечивалось повышением цены на российскую нефть, а 0,5% — "эффект базы 2002 года". Под заслуги правительства, таким образом, подведена "научная база".
Однако, даже если согласиться с предложенной процентовкой, вопросы остаются. И главный среди них: а что же все-таки сделало правительство для экономического роста в 2003 году? Снизило налоги? Провело какую-нибудь структурную реформу? Может быть, административную? Прорвалось в ВТО?
Конечно, есть продвижение в реформе РАО ЕЭС — но не "Газпрома". А одна реформа без другой неполна. Да, принят закон о страховании вкладов, который открывает дверь банковской реформе, так как ЦБ должен проинвентаризировать все банки, имеющие лицензии для работы с деньгами населения. Но это дверь черного хода. Почему банковской реформе не открыли парадную дверь, остается на совести ЦБ и правительства. А отсутствие банковской реформы принижает главное достижение либерального экономического курса — новую редакцию закона о валютном регулировании и валютном контроле. Не секрет, что слабость российских банков заставляет ЦБ предъявлять к ним, в частности, довольно жесткие требования резервирования, в результате чего российские предприятия кредитуются на Западе, где условия кредитования более конкурентоспособны. И валютная либерализация, ликвидируя те рычаги администрирования, которые и так были неэффективны, в условиях отсутствия банковской реформы не улучшит жизнь российским банкам. За административную же реформу по существу в предвыборный год решили не браться. Вместо реального поединка с неэффективной бюрократией, паразитирующей на экономике, получилось то, что и должно было получиться, когда реформу поручили самим бюрократам, а не политикам (Анатолий Чубайс стал комиссаром приватизации именно как политик, а не как госчиновник),— бой с тенью. С присоединением к ВТО тоже ничего не вышло. Российские переговорщики в очередной раз понадеялись на пресловутый политический импульс, который был обещан, но его закоротило. И Москва не придумала ничего лучше, как встать в позу: не станете принимать на наших условиях — создадим что-нибудь свое. Речь шла, скорее всего, о едином экономическом пространстве России, Белоруссии, Украины и Казахстана. До сих пор, однако, все экономические союзы, возникающие в СНГ, ничем похвастаться не могли.
Итог получается раздвоенным. Экономика растет, однако все осмысленные действия экономических властей, по существу, свелись к пересмотру принятых в рамках бюджета-2003 основ кредитно-денежной политики. Первоначально предполагалось ограничить рост рубля 6%, но он этот порог уверенно перешагнул, началась дедолларизация экономики, население понесло заначенные доллары в банки и обменники, увеличились спрос и инвестиции. Но в основе всего этого, как бы ни делил лавры, причитающиеся за рост, Герман Греф,— высокие цены на нефть, газ, золото, платину, которые никак не зависят от правительства, главное достижение которого в том, что оно, в отличие от Генпрокуратуры, хотя бы не мешало экономике. Мне кажется, это слабый спортивный результат.
Формально 6,6% годовых вполне вписываются в решение задачи удвоения ВВП к 2010 году, а постановка этой задачи президентом — главный посыл экономической политики в 2003 году. Вот только двигатель российской экономики ненадежен. Он удивительно исправно действует все время президентства Владимира Путина, но однажды это везение кончится. Перелом на нефтяном рынке произойдет, когда, например, наладится экспорт нефти из Ирака. Пока большинство наблюдателей считают, что это случится не раньше 2005 года, но в 2004 году президентские выборы состоятся не только в России, но и в США, а для Джорджа Буша главным доказательством победы в Ираке является даже не пленение Саддама Хусейна, а победа над нефтяными ценами, и у него есть прямая заинтересованность эту победу приблизить.
Так что задача российского удвоения пока решения не имеет. Зато есть другое: рецидив советской подмены реальных успехов надеждой на светлое будущее. Если к этому добавить отмеченную выше и столь же советскую реакцию на тупик в переговорах с ВТО, то у итогов 2003 года совсем не новогоднее послевкусие.