театр премьера
На малой сцене петербургского Театра имени Ленсовета прошла премьера спектакля Олега Рыбкина по пьесе современного швейцарского драматурга Томаса Хюрлимана "Синхрон". На премьере побывала ЕЛЕНА Ъ-ГЕРУСОВА.
Странно было бы, если Театр Ленсовета, традиционно неравнодушный ко всякого рода адюльтерам и пикантным положениям, от "Анны Карениной" до "Кровати для троих", пренебрег бы возможностью включить в афишу "Синхрон". Герои пьесы работают в студии по озвучиванию порнофильмов, там они производят сладострастные стоны и имитируют скрипы кроватей (в спектакле Олега Рыбкина они раскачивают вагончики игрушечного паровозика). В жизни они случайно оказываются в чужих постелях. Но все переживают нешуточные драмы.
По структуре пьеса Хюрлимана напоминает довольно хитрый пазл, где времена и события беспечно разрезаны на куски и перемешаны, а реплики и диалоги проговариваются неоднократно. И не потому, что в студии звукозаписи приходится делать по нескольку дублей к ряду, а оттого, что жизненные сюжеты пробуксовывают и повторяются из поколения в поколение. В театральный обиход "Синхрон" полтора года назад ввел знаменитый Кристоф Марталер (см. Ъ от 8 мая 2002 года). Российскую премьеру срежиссировал Миндугас Карбаускас, его спектакль идет в московской "Табакерке". Марталер, устраивая "Синхрон", опирался на игры со временем, у Карбаускаса сложилась комедия положений. И вполне можно было ожидать, что в Театре Ленсовета пьеса будет решена как трагикомическая мелодрама, вероятно, с перевесом в комическую сторону.
Но у Олега Рыбкина получился экзистенциальный фарс на четком каркасе. И главный фокус оказался в том, что режиссер не наращивал на этот каркас плоть жизненных коллизий, а, наоборот, очищал "Синхрон" от сюжетных наслоений, пока под пестрым и вроде бы рыхлым ворохом реплик не обнаружилась жесткая черная пьеса. Возможно, режиссер докопался до смысла.
Спектакль избегает бытовых подробностей как в поведении персонажей, так и в оформлении (художник Илья Кутянский). На сцене нашлось место одинокому коленкоровому канцелярскому дивану и двум микрофонам, такова аскетичная обстановка порностудии. Очень высоко, почти под колосниками устроена стеклянная будка звукорежиссера (Евгений Баранов), любящего цитировать экзистенциалистов. Все стены расчерчены на шкафы и шкафчики. Они напичканы так называемыми скелетами в шкафу, не бутафорскими, конечно, а теми, которые бродят призраками рядом с героями пьесы. Собственно, и сами герои появляются из этих же дверей. Оттуда же сыплются на их головы прочитанные книги, достаются платья и мимолетные любовники. И даже диванчик с супругами Цумпе (замечательно, в ярких, гротескных красках, но и с нежностью сыгранных Олегом Леваковым и Еленой Маркиной) выезжает оттуда.
Лидер по количеству скелетов — неудавшаяся актриса и несчастная женщина Сибилла (Елена Комиссаренко), дочь промучивших всю жизнь друг друга родителей. Некрасивая фрау Цумпе с первого дня ревнует мужа к кузену. Вожделенный кузен само собой на сцене не появляется, он уже не одно десятилетие охотится в Африке на львов. Больному, пьющему, терзаемому приступами кашля актеру Майеру-Квасси (Александр Сулимов) мечты об Африке или хорошем ангажементе заменяют воспоминания о днях его былой славы. В общем, все несчастны. А Сибилла и Фрунц (Сергей Кушаков), драматург, вечно переживающий кризис слова, настолько одинаково несчастны с ее родителями, что даже сцена супружеских упреков и подозрений обеих пар в венецианском ресторане повторяется синхронно. Чтобы в этом озере нелюбви не захлебнулись зрители, Рыбкин включает отстраненность и эксцентрику, заявленные на уровне костюмов героев: Сибилла носит синий парик и платье Коломбины, папаша Цумпе наряжен в какой-то немыслимый парчовый костюмчик, а мамаша похожа на розовый зефир. Из пиджака Фрунца растут чемоданные ручки, а потом и сам он превратится в чемодан, с которым Сибилла будет таскаться по альпийским пастбищам в целях самосинхронизации. И зря, ничего она там не найдет, кроме пары китчевых пастухов, возящих за собой стада овечек на колесиках и угощающих друг друга шоколадками Alpen Gold.
Совпадение смыслов, чувств и обстоятельств в "Синхроне" окажется возможно только на один момент — когда жизнь совпадает со смертью. И вовсе не в кусочках провоцирующего видео, которые вставляет в свой спектакль Олег Рыбкин, а в означенном печальном факте и есть главная порнография жизни. В этом смысле "Синхрон", конечно, сильно разочаровывает.