О том, как прошло открытие торгцентров в Москве после двухмесячного простоя и как непродовольственные ритейлеры договариваются с арендодателями, рассказал “Ъ” совладелец российского подразделения «Стокманна» Яков Панченко.
Фото: Дмитрий Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
Фото: Дмитрий Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
— С начала июня власти Москвы сняли ограничение на запрет работы непродовольственного ритейла. Насколько рентабельно оказалось возобновлять работу сразу?
— В Москве и Подмосковье у нас шесть универмагов, из них четыре — в Москве. К 1 июня мы не открылись, два универмага заработали с 3 июня — успеть открыть за несколько дней такие объекты непросто. У нас большой коллектив, который, как оказалось, непросто так быстро собрать вместе после двух месяцев простоя. Мне неясно, как сочетается открытие торгцентров с режимом самоизоляции, который пока введен до 14 июня. Но мы исходим из того, что лучше открывать магазины сейчас. Нужно запустить кровь в эту систему.
— Были ли еще какие-то причины, по которым вы не смогли открыть все магазины в столице и области?
— В одном из торгцентров Москвы, где расположен наш магазин, идут технические работы, то есть они сами оказались не готовы, слишком неожиданно сняли этот запрет. Все свыклись с тем, что непродовольственный ритейл раньше 1 июля не заработает. В Московской области в отличие от Москвы не действует запрет на перемещение, но там могут продолжать работу только торговые точки до 400 кв. м.
— Очевидно, что два месяца простоя привели к падению выручки. Оно продолжится и в июне?
— Сегодня мы находимся в ситуации форс-мажора. Случившееся — это обстоятельства непреодолимой силы, которые на всю отрасль, да не только на fashion, а на большое количество направлений оказали влияние. Не зря мы, как и многие другие, находимся в списке особо пострадавших отраслей. Во-первых, это падение выручки, при закрытом магазине офлайн-продажи падают на 100%. Безусловно, растет и онлайн, но он и близко не может компенсировать падение реальной выручки магазина. Я думаю, пока мы еще не можем до конца последствия происходящего оценить, к чему это все приведет. Понятно, что будет общее сокращение спроса, денежной массы,— большинство компаний снизили своим сотрудникам зарплату.
— Какое снижение выручки вы наблюдали последние два месяца? Сколько удалось нарастить за счет продаж в интернете?
— Резкое падение выручки мы зафиксировали еще во второй половине марта, когда магазины были открыты, но трафик уже снизился. Мы не являемся заметными игроками в онлайне, запустили это направление в конце 2018 года, долго к этому готовились — наш ассортимент насчитывает десятки тысяч наименований. В 2019 году у нас был план достичь 3% от общей выручки, и мы его выполнили. В 2020 году рассчитывали удвоить этот показатель, то есть нарастить до 6%. В абсолютной величине мы уже перевыполнили этот план и в целом планируем кратный рост онлайна по итогам года. Но при таких красивых цифрах это все не компенсирует отсутствия продаж в универмагах.
— Вы говорите о кратном росте продаж в интернете. Речь идет о новой аудитории или это были ваши лояльные клиенты, пользователи универмагов?
— Это обе названные вами категории. У нас примерно 500 тыс. участников программы лояльности, за два месяца количество новых клиентов составило 50 тыс. человек. У нас должны быть и физические универмаги, и онлайн-магазин, может быть, даже с более широким ассортиментом, чем в офлайне.
— Используете ли вы сторонние площадки в качестве каналов продаж?
— Мы планируем работать почти со всеми основными игроками, с некоторыми — Wildberries, KupiVip — уже сотрудничаем. Но в последние месяцы на курьерские службы рухнула невероятная нагрузка, которой никто не ожидал. Большое количество нареканий и задержек в последнее время объективно понятно — не могли компании, планировавшие возить один объем, перестроиться и начать возить пяти- или десятикратный объем без задержек и проблем. Сейчас мы развиваем и собственную онлайн-площадку, которая также по факту является небольшим маркетплейсом.
— Насколько вы планируете нарастить выручку за счет онлайна в течение ближайших двух лет?
— По итогам года доля продаж в интернете может составить 20%.
— Против 3% в прошлом году?
— Да, но с учетом большого падения выручки в магазинах и перетекания ее части в онлайн. В целом сейчас сложно делать прогнозы, вдруг нас осенью ждет вторая волна пандемии. И опять придется перечеркивать все планы.
— В начале апреля эксперты прогнозировали, что рынок моды в деньгах по итогам года сократится как минимум на 30%. По вашим оценкам, насколько цифра близка к реальности?
— Мы примерно так же оцениваем. По итогам года он может быть на уровне 70% от показателей 2019 года. Я думаю, что к 100% при самом успешном стечении обстоятельств мы придем в 2022 году.
— Намерены ли вы как-то трансформировать свои объекты именно из-за пандемии?
— Больших трансформаций мы не планируем. Универмаги за счет своего размера являются местом безопасного шопинга, где легко соблюдать социальную дистанцию.
Но при этом мы также обдумываем и развитие принципиально новых форматов, с несколько иной ассортиментной политикой и с меньшей площадью магазина. Этот проект был заложен в нашу стратегию развития в начале 2020 года, и мы вернемся к нему по мере восстановления обстановки. Одним из вероятных направлений развития является создание внутри магазинов расширенных зон выдачи онлайн-заказов с большим количеством примерочных. Нечто похожее существует у британской сети универмагов John Lewis. Они открывают новые торговые точки в меньшем формате, чем раньше, исходя из того что ассортимент можно максимально представить онлайн, а торговое помещение сделать удобной зоной с двадцатью примерочными.
— Можно говорить, что вы рассматриваете выход в сегмент малоформатных магазинов?
— Самый большой магазин «Стокманн» раньше был в Петербурге — 20 тыс. кв. м, сейчас мы его сократили до 12 тыс. кв. м. Сейчас мы смотрим на объекты от 6 тыс. до 8 тыс. кв. м под свои универмаги. В рамках новой концепции мы хотим делать магазины от 2 тыс. до 3 тыс. кв. м с учетом ассортимента.
— Пандемия COVID-19 не повлияет на этот проект?
— Сейчас планы стратегического развития, я думаю, пересматривают все — никто не знает, что будет через год.
— Магазины нового формата будут отличаться по ассортименту?
— Конечно. Скорее всего, в них не будет косметики. Наверное, будут очень усеченные отделы товаров для дома и детских товаров. В наших универмагах представлено более 300 брендов, некоторые из них обладают высокой плотностью продаж, некоторые — с низкой. В меньшем формате, соответственно, будут представлены самые востребованные товары.
— Вы начали говорить про бренды. Будете ли вы сейчас как-то пересматривать подборку марок в своих магазинах?
— Эту работу мы ведем регулярно, каждый год какие-то бренды уходят, какие-то приходят — кризис не влияет на этот процесс. Ежегодно происходит обновление примерно 20 брендов. Мы сотрудничаем с российскими дизайнерами — Alena Akhmadulina, Terekhov, Paola Ray, Belucci. Они, конечно же, не являются марками, которые дают большой процент выручки, но в эту сторону мы тоже смотрим и стараемся все яркое и интересное на рынке представить и у себя. К тому же есть очень много симпатичных, хороших брендов, которые по ряду причин не могут справиться с регулярностью поставок и ассортиментной матрицей, необходимыми всем нашим десяти универмагам.
— Что происходит в fashion-ритейле с закупками сегодня? Как повлияли кризис и остановленные производства на закупку?
— Обычно заказы на новую коллекцию размещают за 10–12 месяцев до поставки. Сейчас понятно, что не все заказы будут выполнены и выкуплены. В Китае останавливалось производство, и не все бренды будут в состоянии расплатиться за поставку. Но несмотря на то что фабрики и логистика еще не восстановились, привычные объемы будут не нужны — отрасль теряет 30% в деньгах. Сейчас все пытаются договориться с поставщиками либо о сокращении объемов выкупа, либо о скидках. То, что будут большие переходящие остатки,— это очевидно. А это значит, что нас ждут большие сезоны распродаж.
— Fashion-ритейл был включен в число пострадавших отраслей. Что конкретно это дало сети «Стокманн»?
— Мы получили возможность взять кредит на зарплату сотрудникам под 2% годовых с возможностью полного погашения за счет государства при условии, что мы сохраним 90% штатных единиц через год. Пока мы возможность эту не реализовали, но подали заявку и ждем. Весь список мер рассчитан на малый и средний бизнес, что-то сделано для системообразующих — мы, как и многие другие, не являемся ни теми ни другими. Мне видится странным, что «Стокманн», компания, работающая на российском рынке 30 лет, за эти годы выплатившая примерно 10 млрд руб. налогов и создавшая тысячи рабочих мест, имеет меньшую поддержку, чем малое предприятие, зарегистрированное по УСН год назад. Очень хорошую идею высказал декан экономического факультета МГУ Александр Аузан, сказавший, что помощь могла бы высчитываться по средней сумме уплаченных налогов за последние три года. Чтобы было некоторое понимание, если ты работаешь вбелую и платишь налоги, то и страна тебе должна помочь. Существует также ФЗ №419 об отсрочке или рассрочке арендной платы, но он не решает всех проблем. Потому что платить за период простоя невозможно из-за его отсутствия средств. Но тут стоит указать, что большинство арендодателей — адекватные и не берут плату за период простоя. Из наших 12 договоров аренды только два проблемных.
— Почему они не идут навстречу?
— На российском рынке коммерческой недвижимости сложилась ситуация, что переговоры арендаторов с собственниками или операторами объектов находятся не в равнозначной позиции. Законопроект об аренде, который рассматривался в первом чтении Госдумой, мог бы дать баланс этим отношениям в сложный момент. Но когда во втором чтении большой бизнес вынесли за скобки, я был сильно разочарован. Мы же понимаем, что произошел форс-мажор, и мы понимаем, почему его форс-мажором не признают. Этот закон был некоторой возможностью приведения ситуации де-факто в де-юре. Но не получилось.
— А сейчас, во время кризиса, какие-то изменения в договоренностях уже существуют?
— Я могу сказать, что мы находимся в переговорах по всем нашим магазинам и пока не пришли со всеми к взаимопониманию по аренде на этот сложный период. Самым адекватным собственником из нашего списка стала IKEA, владеющая торговыми центрами «Мега». То есть самую адекватную и быструю реакцию мы получили не от российской, а от иностранной компании. Она нас уведомила первой, еще в апреле, что на период ограничений освобождает нас от выплаты аренды и операционных издержек. Из больших наших контрагентов очень конструктивную позицию занял Сбербанк — он наш кредитор.
— Говоря о предложенной государством субсидии в виде займа на зарплаты. При сокращении денежной массы рынка на 30% реально ли сохранить в течение года 90% сотрудников?
— Здесь мы снова возвращаемся к вопросу аренды. Не со всеми нашими арендодателями нам удалось пока найти общий язык. Не все наши лендлорды оказались готовы принять новую экономическую реальность и проявить гибкость в переговорах, и поэтому у нас может наступить такая органическая оптимизация как по количеству, так и по размеру магазинов, что, как следствие, вызовет сокращение людей.
— В апреле головная компания «Стокманн» подала заявку на корпоративную реструктуризацию из-за проблем, вызванных пандемией коронавируса. Как это отразилось на российской части бизнеса?
— Корпоративно мы никак не связаны с финским «Стокманном», у нас есть лицензия на использование бренда до 2034 года. Говоря о самой реструктуризации, это такой цивилизованный инструмент пересмотра отношений с банками и кредиторами. Для Финляндии бренд «Стокманн» — это национальное достояние, я абсолютно верю, что он продолжит работу.
— Недавно сообщалось, что ваш петербургский партнер — «Лэнд» закроет гастроном «Стокманн» на Невском проспекте. Можете рассказать об этом подробнее?
— Мы закрыли все гастрономы весной 2016 года — из-за контрсанкций они лишились уникального ассортимента и не выдерживали конкуренции с лидерами рынка. Остался работать только гастроном под управлением ООО «Лэнд» на условиях сублицензии. Теперь «Лэнд» принял решение закрыть этот гастроном, так как он специализировался в основном на обслуживании туристов и сильно потерял в выручке в период режима повышенной готовности. Совершенно понятно, что туристический поток будет в ближайшие месяцы минимальным, а значит, и восстановления выручки ожидать не приходится.