Вопрос, кто такие варяги, по сей день остается одним из самых болезненных вопросов русской истории. Не только историки-профессионалы, но и любители истории делятся на две непримиримые фракции: тех, кто считает, что варяги — это скандинавы, и тех, кто отождествляет их со славянами — ваграми.
Фото: Fine Art Images / DIOMEDIA
Фото: Fine Art Images / DIOMEDIA
Рискуя навлечь на себя немилость обеих фракций, хочу указать на то, что, на мой взгляд, спор этот — недоразумение. Вернее, следствие неоправданного перенесения расхождений оппонентов по вопросу об истоках происхождения русской государственности на значительно более четкий и конкретный вопрос: когда, откуда и как появилось понятие «варяг» и кого этим термином называли? Если же рассматривать именно последний вопрос, никаких противоречий между «норманистами» и «славянофилами» быть просто не должно. Постараюсь это показать.
Вары — ваигры — вагиры
Начнем со «славянской» гипотезы. В последней из попавшихся мне работ представителя данного направления — книге Андрея Пауля «Балтийские славяне: от Рерика до Старигарда» — автор проводит четкий и детальный анализ истории возникновения названия «вагры». И убедительно, на мой взгляд, показывает: название племени изначально звучало иначе.
Повторю эти свидетельства. Самое раннее упоминание встречается у Видукинда Корвейского в конце X века: «Selibur praeerat Waris (Waaris), Mistav Abdritis». Следующее упоминание — в начале XI века у Титмара Мерзебургского: «Et mens populi istios, qui Abodriti et Wari vocantur». У Адама Бременского (конец XI века) — Waigri, и в одном случае (в одной рукописи в одном месте) — Vagri, что уверенно позволяет допустить ошибку переписчика.
А вот у Гельмольда (XII век) в тексте «Славянских хроник» фигурируют формы Wagiri или Wairi. Причем в разных рукописях в одном и том же месте может стоять как одна, так и другая форма.
И лишь в конце XII века появляется форма Wager и Wagria.
Таким образом, во времени выстраивается цепочка изменения названия wari — wairi — waigri — wagiri — wagri.
К этому следует добавить, что в том же районе Южной Балтики, где позже живут вагры и ободриты, еще с I-II веков н. э. римские историки локализуют племя Varini. В VI веке племя варинов между данами и «землями славян» локализует Прокопий Кесарийский. Под 595 год Фредагар пишет о подавлении франками Хильдеберта восстания Varni (локализация их неясна).
Существуют, наконец, знаменитые «Законы англов и веринов, что значит тюрингов» (Lex Angliorum et Werinorum, hoc est Thuringorum), как предполагается, начала IX века.
Далее, Адам Бременский поминает племя Warnabi (Warnalii, Warnahi, Varnahi — в зависимости от рукописи), между полабами и хижанами. Гельмольд — Warnavi. Но ничего не говорится ни об их городах, ни об их князьях, ни об их богах. Этим «варны» сильно отличаются от других племен, относительно которых такие известия сообщаются немецкими историками достаточно подробно.
Отсюда Пауль делает вывод, что «вари» было самоназванием всех ободритов (ободриты — название стороннее, немецкое, «ученое»), в дальнейшем в западной части ареала превратившееся в «ваигров-вагров», а в восточной — в «варнов».
В основу же название кладется древний индоевропейский корень or, er, r в значении «вода». Приводятся значения var, vari — «вода» на древнеиндийском, var — «дождь» на авестийском, vairi — «озеро» на тохарском. Считается, что так могла называться издревле «вся приморская область юго-западной Балтики».
От «варов — варинов» как самоназвания ободритов Пауль переходит к «варягам». По его мнению, суффикс ing в качестве образовательного для этнонимов встречался не только у германцев и балтов (для последних приводится jatv-ing — ятвяг), но и у славян. В качестве примера используется название племен polab-ingi и smeld-ingi, а также слово kul-ing — кулик в кашубском (северолехитском, как и предполагаемый ободритский). Тогда представители племени «вари» должны были бы именоваться варингами, что при переходе на восточнославянский дает «варяги». При этом, учитывая, что уже в конце XI века название жителей Вагрии стало звучать как «ваигры», заимствование названия должно было произойти не позднее середины XI века.
Честно говоря, вариант «варинги» из «вари» представляется мне натянутым. Хотя бы потому, что названия polabingi и smeldingi — явно не самоназвания, а германизированная их передача. Скорее, следует предположить, что люди из племени «вари» будут именоваться «варинами», что соответствует их древнему названию.
Давшие клятву
Обратимся теперь к «скандинавской» версии происхождения слова «варяг». Для этого воспользуемся книгой Е. А. Мельниковой «Древняя Русь и Скандинавия».
В северогерманском существует слово vrar — «верность, обет, клятва». Традиционно считалось, что от этого слова через wringjan произошло vringi — «давший клятву», а отсюда — «варяг».
Однако, как отмечает вполне себе норманист Мельникова, «эта этимология содержит ряд сложностей фонетического порядка» и «думается поэтому, что наиболее распространенная этимология варяг < vringi сомнительна и по меньшей мере не может рассматриваться как очевидная или наиболее убедительная». Такой переход невозможен хотя бы потому, что «» на «» сменилась уже в VII веке, а с «» слово в восточнославянском должно было бы звучать, как «веряг». Больше того, как «веряз», т. к. конечное g должно было перейти в «з». Подтверждение последнему мы, кстати, имеем в русских летописях, в перечне народов Яфетова колена. В них слово «каролинги» (лат. Carolingi, фр. Carolingiens, нем. Karolinger, итал. Carolingi) выглядит как «корлязи». При этом слово «варяги» звучит там как «варязи»!
Хотелось бы отметить, что на самом деле, поскольку в словах «варязи» и «корлязи» на месте «я» стоит «юс малый», то они и произносились через носовую гласную, звучащую как «ен». То есть были бы они «верензами» и «корлензами». В любом случае первое «а» в слове «варяг» никак не вытанцовывается.
Мельникова поддерживает предположение Г. Якобссона, что исходной формой было wrangR, по примеру «стяг» — stang (считая это слово также заимствованием из шведского). То есть «клятвенники» назывались не «вэрингами», а «варангами».
Отсюда «варяги» на самом деле получаются достаточно легко. Опять же подтверждение такому фонетическому превращению мы имеем в том же списке народов Яфетова колена — «фрягове». Фрягове (они же фряги) — это русифицированное произношение слова «франки». Опять же имеем в словах «юс малый», а стало быть, и слова получаются такими: «варенги» и «френги». Но, с другой стороны, почему an и in одинаково заменяются на «юс малый»?
Дальше у автора выстраивается такая линия:
Варанги — в X веке скандинавские наемники, заключившие договор с русским князем. Мельникова считает, что появление этого понятия относится ко временам Игоря. Варяги — именование этих наемников на Руси.
Варанги () — именование в Византии в конце X-XI веков наемников, приходивших с Руси на службу в императорскую гвардию.
Вэринги — именование в Скандинавии в XI веке или даже позже, во времена написания саг, бывших варангов.
Но нужно помнить, что слово wrangR искусственно создано и в реальности нигде и никогда не было зафиксировано. Единственное, на что ссылается Якобссон, это на «варанки» в арабских источниках и на Варангерфьорд на карте Крыма. Слово «варанки» имеется лишь в труде ал-Бируни «Книга вразумления начаткам науки о звездах», завершенном не ранее 1029 года (поскольку в ней самой упоминается 1340 год эры Александра, соответствующий 1029 году н. э.), или в трудах авторов, ссылающихся на Бируни. В скандинавских надписях всегда фигурируют vringi. В том числе не только в сагах, которые были записаны все же в XIII веке и позже, а и в рунических надписях на камнях, датируемых XI веком (более тридцати).
Когда в Византии появились варанги?
А теперь посмотрим, для описания каких времен в сагах используется понятие «вэринг»?
Выясняется, что речь должна идти о времени не раньше 990-х годов! Потому что первым, относительно кого сага говорит, что он вступил в войско вэрингов,— Кольскегг (Сага о Ньяле). Поскольку Кольскегг служил в Дании королю Свену Вилобородому, а тот стал королем в 985 году, и именно из Дании Кольскегг «… отправился на восток, в Гардарики, и пробыл там зиму. Оттуда он поехал в Миклагард и вступил там в варяжскую дружину», стало быть, в Византию он попал никак не раньше 987 года, а скорее, даже позже. Все, кто ездил на службу к византийским императорам до этого — например, Торкель Светлая Прядь (937–944 годы), Финнбоги Сильный и Грис Сэмингссон (70-е годы X века),— вэрингами не называются!
Что характерно, веринги не упомянуты и в истории Олава Трюггвасона, который не только воспитывался на Руси при Владимире, но и, если верить монаху Одду, ездил оттуда в Константинополь.
К глубокому сожалению, в сагах абсолютных дат практически нет. Все отсчеты можно делать только от единственной: гибели Олава Святого в битве при Стикластадире «в среду в четвертые календы августа месяца» 1030 года. В 1030 году 29 июля (четыре дня до 1 августа, считая сам определяемый день) на самом деле приходится на среду.
Жизнь Олава Святого и Олава Трюггвасона пересекается только однажды: старший крестит младшего, когда тому три года, а сам он третий год правит Норвегией. Но это нам мало что дает, т. к. неизвестно, сколько лет было Олаву Святому к моменту его смерти.
Второе указание, позволяющее сопоставить годы жизни двух Олавов: Олав Харальдсон провел «в викингском походе в Валланде два лета и одну зиму. К тому времени прошло тринадцать лет после гибели конунга Олава, сына Трюггви». Далее Олав Святой зимует в Нормандии, откуда весной отправляется в Англию, а осенью прибывает в Норвегию и изгоняет Хакона Эйрикссона, становясь конунгом части страны. Дата же этого события определяется тем, что Кнут Могучий изгнал Олава «в четырнадцатую зиму с тех пор, как он пришел в страну» («Обзор саг о норвежских конунгах»). Или что то же самое: «К тому времени Олав пробыл конунгом Норвегии пятнадцать лет, считая тот год, когда он правил страной вместе со Свейном ярлом, и тот год, о котором только что рассказывалось и который кончился после йоля, когда конунг оставил свои корабли и сошел на берег, как уже было сказано» («Круг земной»). И тем, что после изгнания Олав весну провел в Швеции, летом прибыл на Русь, «зимой на самый йоль» отправился обратно в Швецию, а в июле уже погиб в Норвегии.
Стало быть, из Норвегии его изгнали зимой 1028–1029 годов, а пришел он туда осенью 1015 года. При этом зима 1028–1029 годов оказывается четырнадцатой с момента его появления в стране, и время после йоля — пятнадцатым годом, считая первым срок с осени 1015 года до йоля, а пятнадцатым — время, прошедшее после йоля в 1029 году. Исландские анналы датируют возвращение Олава в Норвегию либо 1015 годом, либо 1014-м. Исследователи чаще склоняются к 1014 году (обычно по причине неправильного прочтения приведенного выше сообщения «Круга земного»), но на деле, как видим, истине больше соответствует 1015-й. Стало быть, в Нормандии перед отплытием в Англию Олав проводит время зимой 1014–1015 годов.
Теперь вопрос: к чему относится указание, что «к тому времени прошло тринадцать лет после гибели конунга Олава, сына Трюггви»? И какие годы имеются в виду? Скорее всего, по тексту, следует считать, что 13 лет прошло к 1014 году, а считать этот год нужно (поскольку мы имеем дело с «Кругом земным», в котором года всегда округляются до полного числа) 13-м годом со дня гибели Олава Трюггвасона. Стало быть, первым будет 1002-й. Притом что традиционно датой смерти сына Трюггви считают 1000 год.
Про самого Олава Трюггвасона. О его жизни со ссылкой на Ари Мудрого (не сохранившееся «Жизнеописание конунгов», созданное, как полагают, где-то в первые два десятилетия XII века, которое часто цитируют более поздние авторы) монах Одд говорит: «Такое встречается в рассказе Ари Мудрого, и есть еще многие, кто это подтверждают, что Олаву Трюггвасону было 22 года, когда он вернулся в страну и взял государство, которым он правил в течение 5 лет. Но все же есть некоторые мудрые люди, которые так говорят и так верят, что ему было 32 года, когда он взял власть, и сейчас мы проверим, как они считают. Они говорят, что, когда конунг Трюггви, его отец, был убит, Олав находился в чреве матери и был затем рожден, и провел один год с отцом своей матери и с матерью. И затем отправился он на восток в Свитьод к Хакону Старому из-за вражды ярла Хакона и Гунихильд, и проехал он тогда по пустынным местам и лесам, и провел 2 года у Хакона Старого. И когда он уехал оттуда, было ему три года. И когда он плыл на корабле и был взят в плен по пути в Гарды, захватили их язычники и держали в своей власти, и провел он в этом рабстве 6 лет. А на востоке в Гардах и в восточной части мира пробыл он 11 лет. А в Винланде 3 года, и тогда он отправился в Данмарк и в Ирланд. И там принял святое крещение от того аббата, что полон был святого духа. И в Вестрлёнд провел он 9 лет. И после этого поплыл он из Энгланда, и было ему 32 года. И после этого был замыслен обман Олава Ториром Клака, и отправились они тогда в Норег…».
Олав стал конунгом, по нашим расчетам, в 998 году (если счет ведется, как в «Круге земном») или в 997-м (если считать «царскими» годами). Поскольку сага монаха Одда по времени написания относится хоть и к XII веку, но ближе остальных к «Обзору…» и прочим произведениям, где считали еще «зимами», рискну предположить, что правильным будет 997 год. А вот дальше… Сколько лет он был в Вестрленде?
В «Большой саге об Олаве Трюггвасоне» говорится, что он провел «4 года за Вестанхав в военном походе». В саге Одда, как видим,— 9 лет. Значит, с учетом трех лет в Винланде (эта цифра фигурирует в обоих произведениях) получим, что с Руси Олав ушел либо в 990 году, либо в 985-м. А появился там либо в 979-м, либо в 974 году. Есть еще версия списка S саги Одда и той же «Большой саги…», где говорится, что на Руси Олав пробыл 9 лет. То есть мы должны учитывать еще и 981-й или 976 год.
Похоже, что правильной нужно считать ту версию, когда Олав проводит на Западе четыре года, в Винланде — три, на Руси и вообще в восточной (для норвежцев) части мира — 11. Девять лет — собственно на Руси, а еще два, возможно, в Византии.
Все это хорошо укладывается в тот вариант описания жизни Олава, при котором в Норвегию он вернулся в 27 лет. Этот возраст является более вероятным, поскольку тот же Одд пишет, что «Эйнар Брюхотряс и Астрид, сестра Олава, которая была замужем за Эрлингом из Соли… приняли этого человека так, будто он только что воскрес из мертвых, и посчитали, что ему 27 лет». Про 27 лет говорит и «Обзор саг…». Кроме того, некоторые исследователи «предложили одну и ту же эмендацию — чтение “.vij. vetr ok.xx.” вместо стоящих в тексте “.ij. vetr ok .xx.”, предположив, что все дело заключается в ошибке писца (элементарном пропуске им одного значка “v”), и заменив тем самым “22 года” на “27 лет”». У нас же как раз и получается: три года — до плена, шесть — в плену, девять — на Руси, два — в Византии, три — в Винданде, четыре — в Вестрленде. Всего — 27! То есть появился Олав на Руси примерно в 979 году, отбыл в Грецию в 988-м в возрасте восемнадцати лет, а окончательно отправился на Запад в 990-м. Таким образом, получается интересная ситуация. До 990 года в Византии никаких вэрингов нет, а вот после они уже есть!
Что интересно: Кольскегг попал в Византию через Русь. А вот Гест Торхалльссон и Торстейн Стюрссон из Саги о битве на пустоши на Русь не заглядывают. По крайней мере, в саге это не упомянуто. «Гест видит, что ему нельзя оставаться в Норвегии из-за покушений Торстейна, и с приходом весны едет на юг в Миклагард и вступает там в варяжскую дружину. Он надеется, что будет там в большей безопасности. Торстейну об этом донесли, и тем же летом он едет в Миклагард». А происходит это около 1010 года. Стало быть, пребывание на Руси, чтобы стать вэрингом, к этому времени необязательно? С другой стороны, Барди в этой же саге (и позже по времени) «весной … уезжает оттуда прочь и не прерывает свой путь, покуда не приезжает в Гардарики. Там он вступил в дружину и ходил в битвы с варягами». И относится это примерно к 1022 году. То есть в это время скандинавские наемники на Руси вроде бы именуются вэрингами. Но… это уже на три десятка лет позже, чем первые вэринги саг зафиксированы в Византии.
Кстати, «варанки» ал-Бируни вполне соответствуют греческим «варангам» как по написанию, так и по времени появления, поскольку ал-Бируни писал уже в конце 20-х, когда, если верить сагам, варанги-вэринги в Византии уже были. Так что арабский автор мог взять это название не у скандинавов, как предпочитает почему-то считать Мельникова, а у византийцев, что более чем логично. Ну а что Крым — византийская территория и там название должно отражать именно византийское звучание, по-моему, сомнений особых быть не должно. Но тогда не остается уже никакого основания полагать, что «клятвенники» на Руси именовались «варангами», а не «вэрингами»!
Смесь варинов и вэрингов
Почему же «вэринги» стали варангами — варягами? Предлагаю следующее объяснение.
Как мы видим, формирование понятия относится ко временам князя Владимира. А теперь вспомним, что в конце 970-х годов Владимир отправился за море к варягам за помощью. По версии, которую я постарался обосновать в одной из своих работ, по материнской линии он был из любицких (вагрских) князей, а потому его дед и звался Любечанином. Тогда логично предположить, что отправился он в Любицу. И навербовать там мог… вагров и данов.
Но в X веке племя называлось, как следует из Пауля, еще «вари» или «вары», или даже «варь», а никак не «вагры». Стало быть, люди этого племени на Руси должны были называться «варины» (по аналогу с русинами, чудинами, мордвинами). В свою очередь, навербованные даны вполне могли назваться «вэринги» — «клятвенники». Ведь, поступая к Владимиру на службу, они давали ему клятву!
Теперь представим, что на Русь прибыла дружина, состоящая из варинов и вэрингов. По-моему, вполне логично, что местные должны были быстро придумать единое слово для них, похожее и на то, и на другое. Но слово это получилось бы чем-то вроде «варинги» или, исходя из тех лингвистических правил, которые описаны у Мельниковой, «варязи».
Позже, перед походом на Киев, в эту дружину влились и новгородцы. По крайней мере, для киевлян все пришедшие с севера захватчики (а Владимир, напомним, Киев захватил) могли вполне представляться как одно целое. Отсюда понятно возникновение в русских летописях нелепой, казалось бы, фразы относительно того, что «и суть новгородстии людие до днешняго дни от рода варяжьска». И возникла эта фраза под пером киевлянина, а не новгородца, для которого это на самом деле был бы нонсенс. И относится она к самому древнему летописному слою, что подтверждается наличием в ней словосочетания «до днешняго дни», не заходящего в летописи далее статьи о походе Святослава (позже для обозначения того же понятия — нечто, возникшее раньше, продолжает существовать и в момент написания текста,— используется другое словосочетание — «и до сего дни»). Относительно того, что два синонимических словосочетания — «до днешняго дни» и «и до сего дни» — следы работы двух различных авторов, у меня готова отдельная, достаточно обширная работа. Здесь скажу лишь кратко: не принято было у древних авторов заморачиваться поисками синонимов! Известный монах Нестор (Нестер), например, в двух своих творениях («Чтение о Борисе и Глебе» и «Житие Феодосия») каждый раз в такой же ситуации использует только выражение «и доныне»!
Дальше: в 987 или 988 годах Владимир отсылает вспомогательный корпус в Византию на помощь императору Василию (и получает за это в жены принцессу Анну). Можно ли сомневаться, что в корпусе этом были и люди, пришедшие с князем с севера,— «варязи»?
Сначала это был просто вспомогательный русский корпус, и довольно обширный, до шести тысяч человек. Понятно, что весь он варяжским не назывался. Из византийских источников мы знаем, что именовали его русью. Очевидно, чуть позднее, уже в 90-х годах, из него выделяется отряд, который становится, собственно говоря, императорскими телохранителями, «варангами». Что логично, т. к. и в Киеве «варяги» были именно ближней дружиной Владимира, фактически его телохранителями. Таким образом, приехав в 990-х годах в Константинополь, Кольскегг застает там уже варяжскую дружину.
Но «варанги» не только едут в Константинополь, но и возвращаются назад. И это «назад» для них не только Скандинавия, но и Русь. При Ярославе, который женится на шведской принцессе, на Руси вообще становится больше скандинавов. Причем если в 1018 году Титмар называет наемников в Киеве данами (что вполне соответствует месту, из которого пришли люди Владимира, что даны, что варины), то после 1019 года становится все больше шведов, норвежцев, исландцев. При Ярославе формируется собственная варяжская гвардия, в которую и вступает Барди.
Соответственно, больше скандинавов становится и в Византии. Причем путь в Константинополь теперь совершенно не обязательно лежит через Русь. Возвращающиеся в Норвегию, Швецию, Исландию воины, послужившие в константинопольской императорской гвардии, поднимают статус «вэринга», и их молодые соотечественники стремятся теперь именно в Византию, а не на Русь.
На Руси же по мере снижения числа «варягов» в дружине князя понятие «варяг» становится общим определением для людей с Южного берега Балтики. Именно в таком виде оно и используется в летописях в XI-XII веках.
Такой получается компромисс.
Изначально «варяги» — это и скандинавы (даны, вэринги), и славяне (варины). Постепенно число скандинавов растет, но до самого конца использования этого понятия под ним понимают как скандинавов, так и славян. Что не кажется чем-то невероятным. Достаточно вспомнить, что термин «викинг» использовался для обозначения морских молодцов в северных морях — независимо от их происхождения. Викингами были и скандинавы, и славяне, и балты, и даже финны — и все это зафиксировано в сагах и хрониках.
Юрий Звягин