скандал балет
В соответствии с решением Тверского суда города Москвы балерина Анастасия Волочкова была восстановлена в Большом театре. Первый рабочий день вместе с балериной провели АЛЕКСЕЙ Ъ-КАРАХАН и фотокорреспондент ВАСИЛИЙ Ъ-ШАПОШНИКОВ.
К появлению госпожи Волочковой в Большом театре готовились так, словно это был визит главы какого-нибудь государства. С девяти утра у входа в театр дежурила съемочная группа Reuters. Иностранцы надеялись, что балерина сразу отправится заниматься в классы, которые начинаются в десять утра. Абсурдность этого предположения была очевидна всем, кроме иностранцев. Во-всяком случае, десять съемочных бригад, представлявших русские телеканалы, подъехали лишь к 12.00. Им сразу объяснили, что в театр "Волочкову будут пускать только в сопровождении сотрудников". Разумеется, охрана имела в виду не то, что госпожа Волочкова не является сотрудником, а то, что в театр не будут пускать журналистов. И не пустили.
Балерину пришлось ждать более полутора часов. В этом был, возможно, крупнейший PR-просчет госпожи Волочковой за всю ее карьеру. Журналисты замерзли и стали костерить ее на чем свет стоит. Общее мнение выразил один из операторов: "Как же над нами издеваются — ну ладно еще президент, но ведь и какая-то Волочкова опаздывает на час".
Когда многие решили, что она, может быть, вообще сегодня не появится, к Большому театру подъехал черный Mercedes S600. Из него вылезла госпожа Волочкова и в сопровождении телохранителя направилась к журналистам, которые рванулись навстречу прекрасной балерине. Разговор был коротким. Госпожа Волочкова была очень грустна и взволнованна; теребя пояс своего мехового одеяния, она героически призналась: "Я не знаю, что будет происходить дальше. Я ко всему готова. Я продержалась сколько могла". После таких слов журналисты расступились и пропустили балерину в театр. Суровые охранники вынудили госпожу Волочкову пройти сквозь металлоискатель и показать сумочку. Кроме этого ее лишили главной опоры: телохранителя балерины в здание не пустили. Как ей казалось, избавившись от журналистов, балерина спокойно прошла к лифту. Выход балерины оценили вахтеры и охранники театра: "Какое эффектное появление". На этом эффекты не кончились.
Дверь в гримерку балерины была открыта — артистка Большого театра не возражала, чтобы мы сфотографировали, как она горько плачет. Несмотря на то что госпожа Волочкова все время обнимала то плюшевого медведя, то плюшевую собаку, зрелище было очень торжественным и величественным. Кругом вперемешку были развешены иконы и афиши с сольных концертов. Кроме того, перед госпожой Волочковой горели три свечи, которые очень красиво отражались в зеркале, лежал веер и постоянно вибрирующий мобильный телефон. Величественность картины могла дополнить только музыка. Действительно, в гримерке звучали молитвенные песнопения. В какой-то момент балерина выключила свет, и комнату стали освещать только свечи. Могло показаться, что свет госпожа Волочкова выключила, чтобы избавиться от фотографа, но это лишь усилило впечатление от трагической фотосессии. Когда мы наконец ушли, госпожа Волочкова почти сразу начала собираться. На секунду заглянув в балетный зал, она отправилась в отдел кадров.
В лифте она нам призналась: "Я так прижилась в Театре Станиславского и Немировича-Данченко, где репетировала все это время". Но на вопрос: "Зачем же вам тогда Большой?" — только мило улыбнулась. Выйдя на улицу к толпе журналистов, госпожа Волочкова призналась, что она "по-прежнему ничего не знает" и "ничего не понимает", но вообще очень рада, что ее пустили в балетный зал, который так много для нее значит. Заодно ей пришел в голову ответ на кощунственный вопрос, заданный в лифте: "Большой театр — это мой дом".
Покончив с формальностями в отделе кадров, она снова вышла к журналистам. За пару часов ее эмоциональное состояние претерпело значительные изменения: "Настроение тоски и печали сменилось светом и спокойствием. Я люблю радоваться каждой секунде, и я счастлива, что вернулась к балетному станку. Ничто не остановит меня в том, чтобы радовать вас и зрителей". Саму же балерину радует, что ей не выдали новый пропуск, а продлили старый, который подписан еще предыдущим директором Большого театра господином Ворошило. Именно он в свое время взял ее на работу. И уже сегодня она собирается начать репетиции.
После этого заявления госпожа Волочкова села в машину и уехала праздновать день рождения своей мамы. На этом ее рабочий день закончился. Но балерина успела дать автограф рабочему в рваной телогрейке, рассказать о том, что победа не в суде, а в том, что 12 тысяч зрителей пришли на концерт в Кремль и рукоплескали ей стоя, и поблагодарить журналистов, которые "не допустили над ней тихой расправы". Именно всех — вне зависимости от того, что именно они о ней писали. Правда, узнав, что все это время за ней ходили журналисты "Коммерсанта", балерина страшно разгневалась и, как нам показалось, даже произнесла: "Хочу, чтобы эти два характера за мной не ходили. Если не хотят, чтобы камеру разбили. У нас тут охранник". Хотя, разумеется, эта фраза нам только послышалась. Не могла же балерина Большого театра, которая только что у нас на глазах утирала слезы плюшевым мишкой, произнести такие слова.