В 1990 году комиссия Моссовета по законности изучала вопрос о том, кто и почему "засветил" тайную агентурную сеть оперативных служб милиции. Депутаты возложили ответственность за это на г-на Шестопалова. По их сведениям, в бытность начальником зонального информационного центра (ЗИЦ) ГУВД Москвы г-н Шестопалов "допустил" передачу сигнальных листков милицейских агентов в Центральное адресное бюро, куда за справкой о месте жительства может обратиться любой гражданин. По данным депутатов, в 1990 году этот гражданин мог теоретически "за коробку конфет уговорить" девушку из бюро посмотреть, не приклеен ли к карточке телефонного абонента сигнальный листок агента.
Фактическое рассекречивание агентов противоречило приказу тогдашнего министра Вадима Бакатина #042 об изъятии сведений об агентуре из всех центров и переводе их на закодированный учет, как принято во всем мире. Депутаты возмутились этим и вызвали г-на Шестопалова для объяснений в Моссовет. Там милиционер объяснил, что сделано это было для облегчения работы сыщиков: по адресному бюро им будет "проще следить", кто из агентов умер, а кто переехал.
Согласно отчетности ГУВД, после назначения г-на Шестопалова начальником УБХСС увеличилось количество раскрываемых этой службой преступлений. Однако, по оценкам самих милиционеров, отчетная раскрываемость выросла ценой потери качества работы сыщиков. В декабре 1990 года (тогда Ъ писал об этом) оперуполномоченный Зеленоградского ОБХСС Москвы Андрей Ястребов направил письмо тогдашнему начальнику ГУВД. В письме г-н Ястребов написал, что г-н Шестопалов ввел "палочную систему", при которой подчиненные ему милиционеры занялись не раскрытием преступлений, а "ловлей блох" — выявлением обмериваний, обвешиваний в торговле, нарушений торговли спиртным, случайных продавцов и покупателей валюты на улицах и т. п. По данным г-на Ястребова, в мае 1990 года начальник УБХСС Шестопалов спустил подчиненным "ориентиры, ниже которых опускаться нельзя" — восемь раскрытых преступлений в год. Это вынудило сыщиков заниматься не крупными ворами и мошенниками, а "ловлей блох", чтобы "получить свои восемь палок в год".
Согласно документам из личного дела, г-на Шестопалова, в 1983 году он исполнял интернациональный долг в Афганистане. Свой взгляд на причину этой командировки изложил 3 января 1991 г. на заседании Комиссии Моссовета по законности депутат Александр Цопов (он же старший следователь КГБ СССР): "В 1983 году в ходе расследования дела о контрабанде мне стало известно о причастности Шестопалова к совершению противоправных действий — и от тюрьмы его спасло только то, что он уехал работать в Афганистан". По просьбе корреспондента Ъ г-н Цопов объяснил, что он имел в виду под причастностью. Речь шла об уголовном деле, возбужденном в 1981 году на основе оперативных разработок УКГБ по Москве, по обвинению бывшего подчиненного Шестопалова, оперуполномоченного Владимира Иванова (сейчас — инженера на Коптевском рынке). В 1983 году на суде по этому делу было доказано, что подчиненный г-на Шестопалова вступил в сговор с преступной группировкой, которой, в обмен на оперативную информацию, позволял безнаказанно совершать квартирные кражи.