Обилие "модного молодого кино" в последние годы раздражает. Десятки неотличимых друг от друга фильмов, замешанных на рейве, экстази, кокаине, однополой любви и садомазо. Маргинальность становится нормой, уютной экологической нишей для бесталанных конформистов. Тем не менее в этой общей массе попадаются жемчужные зерна. "День ди-джея" (Fandango, 1999 ***) поставил немец Матиас Глазнер, прославившийся отличной "черной" комедией "Секси Сэди" (Sexy Sadie, 1995). Глазнер доводит "модность" до абсурда, до невыносимого предела. Все действие фильма происходит в ночных клубах. Весь фильм — одна непрекращающаяся кислотная дискотека, на фоне которой закручивается история, в которой, естественно, фигурируют попавшие не в те руки чемодан с баксами и мешок с кокаином. Но, если проводить некинематографические аналогии, "День ди-джея" по жанру — отнюдь не рейв, а гангстерская баллада, жестокий романс — одним словом, старое доброе кабаре. Или, как определил его сам режиссер, "полное фанданго". С какой стати решил заделаться модным режиссером француз Эрик Рошан, постановщик добротных социальных драм и комедий, загадка. "Смертельный расклад" (Total Western, 2000 **) — фильм, в котором жанровая интонация, да и сама манера съемки непрерывно меняются. Причем это не игра с жанрами, не подмигивание зрителю, а "плюрализм в одной отдельно взятой голове", своего рода профессиональная шизофрения, дикий коктейль из патетики советского кинематографа 1970-х, "Пацанов" Динары Асановой или "Восхождения" Ларисы Шепитько, и Джона Ву пополам с Тарантино. Вышедший из тюрьмы Жерар по просьбе "крестного отца" отправляется на "стрелку" с русскими мафиози, которая по вине одного психопата перерастает в бойню. Опять, как и в "Дне ди-джея", герой остается с чемоданом чужих банкнот. Весь мир против него. Остается одно: укрыться под видом нового воспитателя в обосновавшемся на каком-то хуторе реабилитационном центре для трудных подростков. Казалось бы, Рошан возвращается, отдав дань жанру, в привычное для него социальное русло. У Жерара есть все шансы навести там порядок, разоблачить недостойного воспитателя, заставляющего девочек-наркоманок спать с ним в обмен на таблетки, стать кумиром для "пацанов" и надрать уши мафии. А у зрителей — приглядеться к специфически французской породе постаревших "детей 1968 года", посвятивших себя малым, но благородным делам. Не тут-то было. На хутор врывается мафия. Декоративные перестрелки и засады чередуются с тягостными и патетическими сценами, в которых бандиты пытают Жерара и насилуют одну из воспитанниц, о которой для пущей жалости зрителям сообщают, что еще в детстве ее уже изнасиловал отчим. Как расстроенный радиоприемник, Рошан сбивается с одной волны на другую и внезапно вводит в фильм элементы истинно французского кретинического комизма. По соседству с хутором обитает свихнувшийся полковник, устраивающий для таких же, как он, воскресных милитаристов турниры по пейнтболу. Это воинство тоже ввязывается в бой. В финале израненный Жерар ведет себя уже как сверхчеловек-гангстер из фильма Такаси Миикэ. Лучшее, что есть в фильме,— последний план. Счастливо избежавшие участия в бойне директор интерната и воспитательница возвращаются, потягивая "косяк", на хутор. На словах "надеюсь, что дети ничего не учудили", их взору открывается заваленная трупами дорога и пылающий дом. Короче говоря, Эрик Рошман, кажется, сам не понял, что за фильм и зачем он снимает, а угодить и нашим и вашим у него решительно не получилось. Приятнейший сюрприз — оперативный выход на видео "Коктебеля" (2003 ****), дебютного фильма Бориса Хлебникова и Алексея Попогребского, удостоившегося "Серебряного Георгия" на последнем Московском фестивале. Достоинства этого фильма об отце-пропойце, который без копейки денег тащится с сыном из Москвы в Коктебель, где брезжит надежда на помощь каких-то невнятных родственников, особенно заметны на фоне другой сенсации сезона, "Возвращения" Андрея Звягинцева, фильма, также посвященного путешествию отца с сыновьями к неведомой цели. В отличие от господина Звягинцева, настолько перегрузившего свой фильм метафизическими реминисценциями, что смысл происходящего к финалу вообще исчезает, господа Хлебников и Попогребский не претендуют на притчеобразность. Они просто рассказывают простую историю о простых людях. И при просмотре кажется, что нет на свете ничего увлекательнее их микродвижений и микрочувств. Возможно, фильм затянут. Возможно, в долгих, старательных и очень красивых съемках природы есть некоторая доля ученической гордости за собственное умение. Режиссерам мало показать мальчика, сидящего на берегу моря, с одной или двух точек зрения. Они снимут его и так, и этак, отработают все ракурсы. Но эти преодолимые излишества не отменяют того факта, что в российском кино появились два очень и очень талантливых автора.
