Комедия предложений

В российский прокат почти одновременно вышли две комедии — «(Не)идеальный мужчина» и «Марафон желаний». Жанровое кино в России прошло большой путь — от беззаботного веселья до трагикомедии и абсурда. Теперь оно не только про любовь, но и про общество, в котором мы живем.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Андрей Архангельский

Маникюрша Марина (Аглая Тарасова) летит из Воронежа в Ханты-Мансийск, чтобы вернуть любимого. Единственный шанс на счастье и свадьбу — прибыть туда в течение суток. Но пересадка в Петербурге вносит коррективы в эти планы («Марафон желаний», режиссер Дарья Чаруша). Менеджер по продажам Светлана (Юлия Александрова) после расставания с бойфрендом идет работать в компанию по продаже роботов. Света влюбляется в робота, надеясь наконец обрести женское счастье («(Не)идеальный мужчина», режиссер Марюс Вайсберг). Сюжет прост, цели ясны, задачи поставлены, не нужно ждать чудес от природы — нужно самим брать их!

На самом деле не патриотический фильм, а новая русская комедия — главное достижение прежнего министра культуры; этот жанр окончательно сложился именно при нем.

Новый министр Ольга Любимова, которая возглавляла до недавнего времени департамент кинематографии Минкульта, предпочитает сухо констатировать: да, мы знаем, говорит она в одном интервью, что российский зритель предпочитает всем жанрам комедию «Бабушки легкого поведения». На фоне громких успехов и неудач российского кино можно наконец говорить о более или менее универсальном и беспроигрышном формате. Это немаловажно для кинобизнеса: кино, как известно, затратная вещь, и всем участникам рынка хронически не хватает предсказуемости. На один фильм потрачены миллиарды, спецэффекты на месте, звезды на месте — но в итоге вялый прокат. А вот комедия, снятая на телефон, за копейки,— и вдруг выстреливает. Почему? Загадка. Русский зритель — загадка. Но тут, кажется, у нас и отгадка.

Только не нужно эстетски поджимать губы и цедить «фу, какая пошлость», между прочим, над этой пошлостью трудятся тысячи людей и часто тратятся немалые деньги. Мало того, скажем в защиту жанра: это кино прошло тернистый путь за последние 10 лет — от, условно, юмора петросяновского до юмора высотой с «Камеди клаб». Вершиной жанра можно считать два фильма Жоры Крыжовникова (автора сценария, кстати, «(Не)идеального мужчины») «Горько» и «Горько-2», в которых избитые сюжеты как бы вывернуты наизнанку, из-за чего теперь числятся по разряду артхаусного кино. Тупая ржака с годами умнела, взрослела, обрастала кое-какими штуками из того же артхауса, из Театра.doc и даже из комедий Саши Барона Коэна. Русская комедия, словно рачительная хозяйка, все у всех подмечала, ничего не выбрасывала, все тащила в дом. И вот результат. Качок, бывший бойфренд Светы из «(Не)идеального», когда его застукали с любовницей, не прячется теперь в шкаф, не совершает всех тех глупостей, которые положено делать пойманному с поличным отступнику, а начинает вдруг разыгрывать спектакль в духе новой драмы, как бы имитируя разговор с собственной совестью.

Нет-нет, в этих фильмах уже почти нет прославленной тупости, которую когда-то понимали у нас как лучший формат отдыха. Комедия с тех пор набралась, что называется, лишнего и вредного. Мало того, эти фильмы теперь сделаны с такой как бы извиняющейся интонацией за сияющую в целом картину возросшего благосостояния на экране. Конечно, общественные пространства в кадре по-прежнему сверкают евроремонтом, конечно, счастье настигнет вас не где-нибудь, а именно в аэропорту Петербурга, и полиция — лучший друг человека и даже робота; все так. Но, с другой стороны, какие-то проплешины правды вдруг, внезапно тоже проступают. Героине фильма теперь не зазорно жить и в провинциальной трущобе (как в «Марафоне желаний»); денег нет, но все держатся, ползут без лифта на четвертый этаж, пугаются темноты в подъездах, где перегорела лампочка. Успешный бизнесмен вдруг может расплакаться ни с того ни с сего, мол, «как мы тут вообще живем»; и самолеты не всегда вовремя взлетают, и люди в очередях толкаются, и бессердечие, и обман, и психоанализ. Из-за этого комедия выглядит местами смелее, чем какая-нибудь остросоциальная драма, потому хотя бы, что это единственное русское кино, действие которого происходит в современности. Комедия теперь сделана с оглядкой на жизнь: она как бы наполовину правдива и лишь наполовину счастлива. И грусть тут теперь бывает не мимолетная, а как бы даже и экзистенциальная. И бесчеловечный хохот в духе «Бабушек легкого поведения» также сменился на сочувственную интонацию.

Главный посыл этих фильмов — «сама (сам) построй свое счастье», он идет как бы наперекор основной идее нашего кинематографа: что любое счастье возможно только при господдержке.

Собственно, из-за этой опасной самостоятельности мораль комедии выглядит несколько по-пионерски: не чудеса нас спасут, а вера в себя; а также доброта.

Не бояться рисковать, над собственным счастьем нужно трудиться, чудо само не придет. Парадокс, но комедия — единственный русский жанр, где присутствие государства в кадре минимально (при обильном государственном финансировании, заметим). В сущности, это и можно считать главной причиной стабильного финансового успеха — люди платят за кино, которое рассказывает о них самих, а не тянет куда-то в очередной геополитический окоп. С другой стороны, совершенно невозможно представить, например, что свободная продажа человекоподобных роботов, или свадьба с ними, или какой-нибудь съезд экстрасенсов в Ханты-Мансийске происходят при полном попустительстве охраняющих органов и чьих-нибудь оскорбленных чувств. Здесь, конечно, русская комедия немедленно переходит в русскую фантастику.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Но есть еще одно чувство, которое не покидает тебя во время просмотра. Комедия «Холоп», недавно так триумфально собравшая кассу (2,7 млрд рублей), уникальна тем, что главный ее герой — мужчина. В подавляющем большинстве случаев героиня российской комедии — женщина. Легко объяснить, почему это так: над женским счастьем, в отличие от мужского, у нас шутить можно; женщина в качестве объекта для насмешек воспринимается как норма. Но благодаря этому у героинь комедий появляется и больше возможностей, и больше пространства для поступка. Женщине можно рисковать, она не боится быть смешной. Другое дело, что героиня идет на риск, как правило, ради одного — чтобы выйти замуж. И вообще, все желания героини ограничены собственно замужеством, ни о чем другом она пока не может мечтать. Пик карьерных амбиций — перейти со склада в зал продаж, чтобы «работать с людьми» (как у героини «(Не)идеального мужчины»). Поразительно, но в главных ролях этих «скромниц» заняты известные актрисы, которые на собственном примере доказывают обратное — что мечты женщин не ограничиваются одним только «счастьем в личной жизни».

В этом и состоит главная странность нынешних комедий. По всему повествованию тут рассыпано множество именно каких-то специфических намеков, слов и деталей, отчего ты чувствуешь себя на просмотре так, как будто по ошибке забрел в чужую раздевалку. Все вокруг как бы красноречиво подчеркивает, что эти фильмы сняты «специально для женской аудитории». Над всем русским массовым искусством все-таки висит родовое проклятие 1990-х: это с тех пор у нас пошло разделение массового развлечения на «мужское» и «женское», а в итоге герой-мужчина в русской комедии оказывается все чаще где-то на задворках повествования, превращаясь в тень героини. Так ему и надо, кстати, сам виноват.