«Им нужна была наличка, чтобы процесс ускорялся»

В Мещанском суде Москвы 22 ноября прошло 15-е заседание по делу «Седьмой студии». Показания на нем дала Татьяна Жирикова — в 2014 году она сначала была помощницей аудитора, которая проверяла деятельность «Седьмой студии», а затем стала ее главным бухгалтером. По словам Жириковой, бухгалтерия театральной компании была в «плохом состоянии», первичные документы — «в хаосе». По ее мнению, «Седьмая студия» обналичила примерно 100 из 216 млн руб., выделенных Минкультом. Но все деньги, как заявила бухгалтер, шли на проект. Наличные, по ее мнению, нужны были «для ускорения работы».

19:28. Слушания продолжатся в понедельник, 25 ноября, в 12:00.

19:27. Адвокат Карпинская просит огласить показания Жириковой на первом процессе в части ее слов о черновиках, которые изъяли следователи. Сегодня Жирикова говорила, что это были ее «рабочие документы», а на первом заседании, говорит Карпинская, Жирикова однозначно утверждала, что это были черновики.

Судья разрешает зачитать показания. Карпинская читает. Жирикова дает пояснения: «Я хочу сказать на вопрос защитника. Она хочет услышать от меня, что это черновики. Да, это черновики, но на этих черновиках таблицы из программы. Как это назвать? Для меня это и черновики, и в то же время табличка из программы. Но она в таком виде не передавалась в налоговую. Она нужна мне была в таком виде в рабочем порядке. Я в тот раз называла их черновиками, потому что это черновики, но содержащие определенную информацию». Судья говорит: «Ответ получен».

После Малобродский просит уточнить, в какие даты Жирикова давала показания. Прокурор перечисляет: 23 мая, 18 июля, 2 августа, 18 ноября 2017 года.

Больше ни у кого вопросов к свидетелю Жириковой нет. Ее отпускают. На этом заседание заканчивается.

19:19. Лысенко оглашает протокол допроса Жириковой на первом процессе. Его интересует сумма, которая была возвращена в безналичном виде от компании «Кино и театр» — 1,5 млн руб. Жирикова подтверждает показания. Лысенко читает, что когда проводилась налоговая проверка, Шалашова заплатила Жириковой 40 тыс. руб., а Итин — 100 тыс. руб. Она подтвердила.

19:14. Вопросы задает адвокат Поверинова.

— Вас допрашивали в Следственном комитете сколько раз? — спрашивает она.

— Больше пяти.

— Следователь один и тот же был или разные?

— Первый допрос был в московском СК. Потом мне позвонили из центрального СК. Первый допрос проводила девушка. Была экспертиза речевая. Потом я ходила, в основном меня Васильев (допрашивал),— говорит Жирикова.

— Вы пришли на допрос. Эксперт там была, работала?

— Она вошла. Она пришла не ко мне. Она пришла к другому следователю.

— Вы ушли. Она (эксперт) оставалась?

— Она входила-выходила. Я не помню. Но я не один раз ее там видела.

— Сколько раз?

— Раза два я видела ее в этом кабинете.

— А разговаривала она с вами только один раз?

— Да, только по черной кассе она сделала мне замечание.

— То есть она слышала, что вы говорите?

— Слышала.

19:09. После прокурор читает еще показания Жириковой на следствии. В них говорится, что отчеты для Минкульта подписывал Серебренников. «То, что они подписывались, я видела. А согласовывались они или нет, я не знаю»,— поясняет свои показания Жирикова.

— Вам кто-то говорил, каким образом и с кем эти отчеты согласовывались? — уточняет адвокат Харитонов.

— Я знаю, что Воронова составляла творческие отчеты. Я знаю, что она согласовывала творческую часть, а финансовую — я не знаю,— говорит Жирикова.

19:07. Прокурор читает показания Жириковой. Протокол допроса от 23 мая 2017 года: по договорам обналичивалось около 70% от выделяемых бюджетных средств, например, в 2014 году было обналичено 50 из 70 миллионов. Жирикова говорит, что давала такие показания. Далее — из того же протокола допроса: примерно 30% были фирмы-однодневки, обналичивалось около 60-70% от оборота, то есть около 150 миллионов рублей. Жирикова говорит, что давала такие показания. Далее прокурор читает в протоколе: «По моему мнению, ‘’Седьмая студия’’ была создана Серебренниковым для получения федеральных денежных средств под проект ‘’Платформа’’ для оседания на кармане, и присваивания федеральных денежных средств, и расходования их не по целевому назначению». В зале ропот. Подсудимые смеются.

— На счет кармана,.. — говорит Жирикова, качая головой.

— На счет кармана не говорили? — уточняет адвокат Харитонов.

— Нет, не говорила, — уверено говорит Жирикова.

— Спасибо, ваша честь, отлично! — говорит Харитонов.

— Про карман не говорила, да? — уточняет судья.

— Нет, я не помню, чтобы я про карман говорила, — отвечает Жирикова. — Я говорила, что эта схема была создана для обналички. Но чтобы «Седьмая студия» для кармана!

— А в ходе какого допроса вы столкнулись с экспертом? — спрашивает судья.

— Я ее не один раз видела в кабинете в этом,— говорит Жирикова.— Она в допросе как в таковом не принимала участия. Потом я подписала протокол, мы пообщались.

— Это когда было? — спрашивает судья.

— Тогда была Войкина. В тот день Войкину и меня спрашивали по базам. Мы с ней... Когда я в допросе говорила про черную кассу, она мне просто потом сделала замечание, почему вы говорите черная касса, когда это была реальная касса — вот какое она мне сделала замечание. Поэтому теперь я боюсь говорить черная касса, потому что она меня тогда одернула. Она сказала: «Какая же это черная касса, если они вели свою реальную хозяйственную деятельность». А у них там были какие-то свои дела,— говорит Жирикова.

18:45. Прокурор просит огласить показания Жириковой в ходе предварительного следствия. Подсудимые и защита против. Защитник Лысенко также просил огласить протокол прошлого судебного заседания, когда допрашивалась Жирикова. Карпинская тоже просит огласить показания Жириковой с прошлого процесса. Суд разрешил огласить показания Жириковой на следствии. Также суд разрешил огласить показания Жириковой на первом заседании, удовлетворив ходатайство Лысенко. В ходатайстве Карпинской судья отказала.

18:37. Вопросы задает Харитонов. Он просит рассказать про встречу с экспертом.

— На допросе у следователя она была в кабинете и мне встречные вопросы задавала,— рассказывает Жирикова.

— Правильно я понимаю, что она участвовала в допросе? — спрашивает Харитонов.

— Она работала с другим следователем. Слышала какие-то... Это было в кабинете, где велся допрос,— говорит Жирикова.

Больше у Харитонов вопросов нет.

18:35. — Вы до какого года работали ? — спросил Лысенко.

— До января 2016 года.

— Весной 2016 вы за 2011-2014 оплачивали налоги «Седьмой студии»? — спрашивает Лысенко.

— В процессе восстановления учета была выявлена переплата, по каким-то недоплата, и выплачивалось с расчетного счета «Седьмой студии». Я проводила корректировочные отчеты, в процесс восстановления их нужно было оплатить. <...> Писались письма (налоговой), я переводила (деньги). Когда Воронова увидела дочку Масляевой, она просила все это пересчитать. Параллельно было выявлено, что зарплата Серебренникову начислялась в январе, феврале, марте, потом провал, не начислялось, потом опять идет. Где-то неправильно было рассчитаны компенсации при увольнении,— говорит Жирикова.

— Могло было быть так, что за Итина другие подписывали? — спрашивает Лысенко.

— Да, я видела, что это другая рука (подписи отличались),— говорит Жирикова.

18:26. — Кто был инициатором аудита? — спрашивает судья у свидетеля.

— Со слов Луниной, (была встреча), там рассматривали недостачу, выслушали Масляеву. Был Итин и Серебренников. Предварительно Лунина делала просмотр баз и учета. На совещании, я думаю, она вынесла вопросы, в каком состоянии находился учет, и было представлено… Руководство должно было решить делать аудит. Со слов Луниной, вариант был либо вообще закрыть компанию, либо привести в соответствие. Серебренников настоял, что нужно привести все в соответствие,— рассказывает Жирикова.

— Вы восстановили бухгалтерию? — спрашивает судья.

— Из тех документов, что были предоставлены, мы восстановили,— говорит Жирикова.

— По восстановленной бухгалтерии... На «Платформу» из бюджета было выделено более 200 млн. По вашей восстановленной бухгалтерии данные деньги были расходованы на проект «Платформа»? — спрашивает судья.

— Все на проект.

— По вашей бухгалтерии проходили однотипные договоры? — спрашивает судья.

— Да, а чем еще было закрывать? Только ими и закрывалось. Не только Синельников, было и много разных затрать. Все шло в отчет,— говорит Жирикова.

18:23. Адвокат Лысенко просит называть компании, которые реально выполняли свои работы.

— Аренда, охрана, бронирование гостиниц, имущество — по оборотке я бы сразу сказал название,— говорит Жирикова.

— Сколько денег перечислялось за аудит? — спрашивает Лысенко.

— 600 тыс., — говорит Жирикова.

18:21. Малобродский продолжает задавать вопросы свидетелю Жириковой.

— Вы говорили, что нужен штат бухгалтеров. Скажите, суммы в 150 тыс. руб. (такая зарплата была на проекте у Масляевой.—“Ъ”) было достаточно, чтобы содержать такой штат? — спрашивает Малобродский.

— Вы знаете, можно получить и миллион, но выше своих сил не прыгнешь. Если ставить работу бухгалтерии грамотно... Можно зарплату себе назначить миллион, но не справиться с тем объемом, который лежит на бухгалтерии. Значит надо разумно ко всему этому подходить,— говорит Жирикова.— Расставлять приоритеты и думать, как штат бухгалтерии должен работать, потому что если организация маленькая, то бухгалтер в одном лице и кадровик, и фонд оплаты, и отчетность. Если организация большая, и объем большой, то идет перераспределение обязанностей.

— Мой вопрос касался уровня оплаты труда,— поясняет Малобродский.

— Ну вот прокуратура хорошо подметила момент, что тот процент за обналичку, его вполне бы хватило, чтобы содержать нормальный штат бухгалтеров.

Прокуроры улыбаются.

— Это очень изящное замечание,— говорит Малобродский.— Только о цифре это ничего не говорит.

— Я вам еще раз говорю, можно получать миллион, но это не значит, что человек может полностью выполнять свои обязанности.

18:19. — Вы упомянули «учетную политику». Что это такое? — спрашивает Малобродский.

— «Учетная политика» заключается на каждый год. Если она не меняется, делаются дополнения. «Учетная политика» — документ, который отражает, на каких счетах бухучета ведутся хозяйственные операции. Она была при Масляевой сделана. Их было две или три,— говорит Жирикова.

— Какими документами руководствуется бухгалтер? — спрашивает Малобродский.

— Положением по бухучету,— говорит Жирикова.

— Кто его издает?

— Минфин.

— А закон какой-то существует?

— Они постоянно меняются. Я не понимаю, какое это отношение имеет к делу,— говорит Жирикова.

Судья с ней соглашается и просит Малобродского задавать следующие вопросы.

18:17. — Когда вы восстанавливали, за какой период исследовали документы? — продолжает Малобродский задавать вопросы свидетелю Жириковой.

— С 2011 по сентябрь 2014,— говорит Жирикова.

— А сколько длилась проверка?

— Месяца три-четыре. Я еще в 2015 году проводила в соответствие.

— Меня просто интересует наличие первичных документов. Известно, что часть документации была уничтожена. Вы восстановлением занимались до того, как документы были уничтожены или после?

— Уничтожена была документация, которая сдавалась Войкиной и в кассу как оправдательная за те деньги, которые она выдала. Это не та документация, которая была нам предоставлена для восстановительного учета, потому что те деньги, которые выдавала Войкина… какими документами перед ней отчитывались, я даже не видела их.

— Когда вы говорите, что не было первичных документов (за тот период), это вы говорите, что они вам не были предоставлены, а не то, что их вообще не было,— говорит Малобродский.

— Нет, послушайте. Во-первых, не было половины первичных документов по безналу. Не было первички по многим фирмам. Приходилось все собирать, по импорту, крошку вы там какую-то... Ничего не было, нужно было звонить в транспортные компании, что осуществляли доставку. Но они были реальные. Что было реально, мы все восстановили.

— А по наличным затратам? — уточняет Малобродский.

— А по наличным затратам, я к этому отношения не имела. Эта касса — я даже ее боюсь ее называть черной, потому что мне как-то в Следственном комитете эксперт говорил: «Почему это черная? Это же реальная касса!»,— сообщает Жирикова.

— А вы с экспертом встречались? — удивленно спрашивает адвокат Харитонов.

— Да, мы общались.

— А можете рассказать про общение? — спрашивает он.

— Она мне говорит: «Почему вы называете “черной кассой”?». Я говорю: «Ну, так бытует такое выражение». А она понимала эту кассу как реальную. Я потом поняла ее вопрос. Потому что она считала, что именно по этой кассе, так называемой черной, и велись реальные обороты финансово-хозяйственной деятельности. Они, конечно, частично отражались по безналу, но из тех денег, которые приносились обналиченные в кассу, скажем так, эксперт считал, что велась реальная хозяйственная деятельность,— говорит Жирикова.

— Честно говоря, я тоже так считал,— говорит Малобродский.— В этой связи поясните, пожалуйста, при наличии первичной документации, вот момент, когда касса становится черной, формирование формальной отчетности, которая сдается налоговым органам, это чья компетенция, на какой стадии это происходит? Кто на основе этой документации формирует официальную отчетность?

— Не поняла вопрос,— говорит Жирикова.

— Я не понимаю разницу между черной и нечерной кассами,— говорит Малобродский.— Вот я как менеджер и мои коллеги собрали документацию, которая подтверждает расход, приложили эту документацию к авансовым отчетам и передали в бухгалтерию. Дальше, как я понимаю Жирикову, часть этой документации находит отражение в официальном отчете, а часть не находит. И именно в этот момент возникает разделение на черную и нечерную кассу.

— Да,— говорит Жирикова.— Часть денег, которые прошли по безналичному расчету, реальные расчеты, мы запросили первичные документы и закрыли их. Вторая сторона медали — это мы сейчас говорим об этих договорах, когда деньги были обналичены. Эти деньги в официальном учете закрыты одной бумажкой — актом. А поступив в черную кассу, они начинают уже под другие первичные документы оправдываться. То есть в белом учете отогнали 700 тыс., договор закрыли актом — все. Это первичный документ в белой бухгалтерии...

— А какой в этом смысл, делать недостоверную белую бухгалтерию? — спрашивает Малобродский.

— Вот это вас надо спросить! — отвечает свидетель Жирикова.

— Меня!? — удивляется Малобродский.

— Ну кто принял решение обналичивать? И почему это не оплачивалось официально через расчетный счет, а делалась вот эта схема обналички, а потом уже из обналиченных денег делались расходы. Вот это надо спросить, кто такую схему для ведения этого проекта придумал. Вы стояли на стадии становления этого проекта. Вот и хочется узнать, кто к такому решению пришел? До такой жизни... проект вести,— говорит Жирикова.

— Следующий вопрос. Вы период с 2011 и первой половины 2012 лично проверяли? — спрашивает Малобродский.

— Так, просматривала, когда в налоговую документы готовила. Хотелось не совсем лицом в грязь ударить,— говорит Жирикова.

Судья улыбается.

— И эта информация дает вам основания задавать этот вопрос (про то, кто придумал схему обналички.— “Ъ”) мне? — спрашивает Малобродский.

— Малобродский, я вам делаю замечания. Вопрос — ответ,— вступает судья.

17:48. Вопросы задает Малобродский. Он просит уточнить про лицензионные договоры с Серебренниковым, кто был второй стороной. «С кем он их подписывал?» — спрашивает Малобродский. «По-моему, что-то с Вороновой»,— говорит Жирикова. «То есть это была «Седьмая студия?» — спрашивает Малобродский. «Да»,— говорит Жирикова. Также она говорит, что были договоры между «Седьмой студией» и «Гоголь-центром».

После Малобродский говорит, что существует несколько типов договоров, в том числе лицензионные — договоры права, «договоры ответственного хранения, аренды, временного пользования, по которым передаются материальные ценности на тот или иной срок, в том числе декорация и костюмы». Малобродский пытается выяснить у Жириковой, что она понимает под лицензионными договорами.

— Авторы (спектакля) передавали права «Седьмой студии», «Седьмая студия» получала исключительные права, передавал их «Гоголь-центру»,— говорит Жирикова.— Воронова очень переживала за это и приводила в соответствие. <...> Она очень много со мной переписывалась и приводила в соответствие, чтобы эти договоры были в наличие.

— Договор на правообладание? — уточняет Малобродский.

— Да, да. Воронова приводила это все в соответствие,— говорит Жирикова.

— Вы сказали, что не было оправдательных документов на карточные деньги? Что имеется в виду? Они по кассе приходовались? — задает следующий вопрос Малобродский.

— Да (приходовались), а потом скопом отдавались в займы, под отчет, не было... Как я поняла вопрос: по этим деньгам отчитывались, первичка предоставлялась? Нет, я вам говорю, по этим деньгам таких отчетов не было. Проводились всяких бухгалтерские схемы, но конкретно не просматривалось,— говорит Жирикова.

— А они как-то отдельно должны были учитываться? — спрашивает Малобродский.

— Конечно, существует двойная запись. Записывается, что по карточке снято, и записывается, куда пошло — это касса.

17:18. Адвокат Карпинская просит показать ряд документов Жириковой. Судья разрешает. «Это мои рабочие документы. Это черновики, да. Это все в процессе работы по восстановлению»,— говорит Жирикова. Карпинская спрашивает, что на обороте листов. «Это черновики»,— говорит Жирикова.

Карпинская показывает еще один документ: «Прокуратура оглашала, говорила, что это данные бухучета. Это данные бухучета?». «Это распечатки старых баз до восстановления. То есть это рабочий момент (не чистовой документ.— ”Ъ”)»,— отвечает Жирикова. «Для меня это черновик. Не могу гарантировать, что результаты в таблице окончательные»,— дополняет Жирикова. «В окончательном варианте это могло совершенно другой вид»,— отмечает она.

То есть это все те документы, с которым вы работали? — спрашивает судья.

— Да,— говорит Жирикова.

Карпинская открывает документ «Учетная политика “Седьмой студии”». Жирикова говорит, что надписи на этом документе не ее. «Это Лунина писала. Видимо, нужно было внести пометки в учетную политику»,— говорит Жирикова.

17:14. Харитонов продолжает задавать вопросы.

— Вы с результатами налоговой проверки знакомы?

Жирикова отрицательно помотала головой.

Харитонов просит показать Жириковой результаты налоговой. Прокуратура выступает против. Харитонов говорит, что показать нужно, чтобы Жирикова прокомментировала результаты, чтобы он смог на это ссылаться в прениях. Харитонов указывает, что прокуроры задавали много вопросов Жириковой по налоговой проверке, он специально этому не возражал. «Меня, конечно, интересует результаты проверки за 2015 год»,— вступает Жирикова. Судья бьет молотком по столу. «Я пока еще здесь», – говорит судья Менделеева. Она поясняет Жириковой, что еще не давала ей слово. Затем судья отказывает в просьбе Харитонова.

17:12. Жириковой продолжают задавать вопросы по финансовой экспертизе Рафиковой. Вопросы задает Лысенко. Они касаются займов, которые предоставлял «Седьмой студии» Итин.

— Сколько всего Итину по займам было передано (денег)? Были ли они возвращены? Если да, то как? — спрашивает Лысенко.

— И займы Серебренникова? — дополняет судья.

— Я этим не занималась. То, что я видела по документам, все закрывалось в виде расходно-кассовых ордеров. По Серебренникову я не помню, чтобы были займы. По Масляевой были, а по Серебренникову не помню.

— А в каком размере были займы в целом?

— Не помню. Я даже никогда не ставила задачу просуммировать эти займы. В 2014 году там, по-моему, два млн было.

17:11. Вопросы задает адвокат Ксения Карпинская.

— У вас дома обыск проводили?

— Ну а как же. Изымали два ноутбука, два телефона. Один ноутбук отдали. Другой не отдали.

— Компьютер был марки HP?

— Марку не помню... Asus вернули. А второй… — Жирикова пытается вспомнить марку.

— На Керамическом изъяли? — спрашивает Капринская, имея в виду место обыска.

— Да.

— На HP у вас был план программы бухучет?

— Там блок 2014 года и дальше 2015,— говорит Жирикова.

— А они (следователи) пишут, что обнаружили счета с 2011 по 2014 год,— говорит адвокат.

— Там была старая программа, что с флешки мне Лунина сбрасывала. Там отдельными файлами она могла быть не восстановленная, рабочая. После восстановления там был кусок 2014 года и дальше,— говорит Жирикова.

— А эксперт пишет, что документы из базы 1С,— отмечает адвокат.

— Я объясню, откуда у них эти карты. Когда мы готовили проверку в налоговую, все предоставлялось в налоговую. Значит все копии (из налоговой) предоставлялись (в СК),— говорит Жирикова.

— Там написано, что карточки были сняты с вашего компьютера и были переданы на экспертизу,— говорит адвокат.

— Вряд ли это было на этом... Но я говорю, что там могла быть старая база, до восстановления. У нас базы по годам были отдельные. Когда в 2015 году у меня дистанционка... Сервер был театре, не было возможности дистанционного управления. Программист временную базу поставил мне на ноутбук. Там база была с 2014 го и дальше. Единственно карты по этим счетам, как я понимаю, мы предоставляли в налоговую,— говорит Жирикова.

— То есть на вашем компьютере были неокончательные (бухгалтерские документы)?.. — спрашивает Карпинская.

— У меня не было, но утверждать не буду. Я не занималась этими годами (2011-2013). Что Лунина восстановила, я сальдовыми остатками перенесла. Она давала мне оборотку, я эти остатки переносила,— говорит Жирикова.

17:01. Далее Харитонов показывает финансовую экспертизу, которую делала эксперт Татьяна Рафикова, это первая экспертиза по делу. Адвокат говорит, что за 2011 год, согласно экспертизе, было обналичено 10,8 миллионов рублей. «Оправдательные документы на эту сумму были?», – спрашивает он.

Жирикова говорит, что не было. Далее речь про 2012 год — обналичено 32,9 млн. Жирикова говорит, что тоже не было оправдательных документов. «Деньги по карте снимались, поступали в кассу, и тут же шли на взаиморасчеты. Я не понимала, зачем было снимать с карты, чтобы потом давать под отчет и рассчитываться по 100 тыс.» Далее 2013 год — 10,1 ммлн наличными, в 2014 году — 2,8 млн. Жирикова говорит, что за эти года также не было оправдательных документов.

16:58. Заседание возобновляется после перерыва. Теперь вопросы свидетелю Жириковой задает сторона защиты.

— Какой был штат бухгалтерии? — спрашивает Харитонов.

— Масляева, Филимонова, Войкина как кадровик, потом деньги выдавала.

— Масляева и Филимонова что делали?

— Масляева занималась отправкой денег, а Филимонова вела необходимые операции по бухгалтерии.

— Известно ли вам, почему Масляева не занималась ведением бухгалтерии?

— То, что она не занималась, это было понятно. Результат был на лицо. Почему? Я не знаю.

— В каком состоянии вам досталась бухгалтерия?

— Была 1С. Был банк. По счетам было все закрыто одной строчкой. Сама первичная документация была в папках, было все хаотично. Когда все было восстановлено, начали всплывать договоры (по валютным счетам), которые не отразили.

— А долг большой был у «Седьмой студии»? — вдруг спрашивает судья.

— Были долговые обязательства очень мелкие типа услуг связи, рекламные услуги.

— А из больших сумм?

— Всплыл договор на 10 тыс. долларов. Из этого складывалось впечатление работы. Менеджеры, сами продюсеры составляли договора, в бухгалтерию они не предоставлялись. Весь объем первичной документации был разобран. Вторая сторона медали — оплата услуг не была по многим документам закрыта. Мы звонили контрагентам, они предоставляли документы. Очень большой массы первичных документов не было.

— Масляева объяснила, почему не была сделана документация? — спрашивает адвокат Харитонов.

— Она сказала: «Им ни кому не нужно. А мне что? Больше всех нужно?»

— Она же главный бухгалтер,— с удивлением говорит судья.

— Ну вот такой был ответ. Чувствовалась уверенность… я бы не сказала в пофигизме, но в безнаказанности. Полностью отсутствие (желания)... Чтобы отстоять свой профессионализм. Ее это абсолютно не трогало,— говорит Жирикова.

Судья улыбается.

— Входило ли в проверку банка все, что было связано с выпиской по карте? — спрашивает Харитонов.

— Да.

16:43. Судья объявила перерыв на 15 минут.

16:43. — Кто готовил финотчеты в 2012-2014 годах? — спрашивает свидетеля Жирикову прокурор Олег Лавров.

— Масляева и в 2012, и в 2014 году, первый, второй этапы. Итоговый за год я помогала Вороновой составлять.

— Вы знаете формат соглашения?.. Содержание этих отчетов?.. С кем из руководства «Седьмой студии»?.. — задает вопросы прокурор.

— Делался отчет и, помимо финотчета, делался творческий отчет. Согласовывала ли Воронова с Итиным, Серебренниковым, этого я не знаю.

Больше у прокурора вопросов нет.

16:40. Далее Жирикова рассказывает: «Перед тем как передать документы в налоговую, я звонила Шалашовой, говорила, какие документы нужны (каких не хватает). Созванивались с Итиным».

— Почему с Итиным? — спрашивает прокурор.

— Он на тот период был гендиректором,— поясняет Жирикова.

— А зачем с ним связывались? Что от него требовалось?

— Я так поняла, что воздействие на Масляеву имел только Итин. На остальных она не реагировала. Я-то с ней пару раз встречалась, с этой амбициозной мадам. Я понимаю, что с ней было сложно. Людям творческим было сложно найти с ней контакт, а Итин, видимо, имел на нее какое-то воздействие.

— Чего не хватало в договорах? — спрашивает прокурор Лавров.

— Не были исправлены суммы, подписи не все были, печати были разные,— перечисляет Жирикова.

— Чьих подписей не было?

— И от АНО («Седьмая студия»), и от контрагентов не хватало.

— От АНО кто ставил подписи?

— Подписи и Итин, и Воронова, потом в 2015 году была Шалашова. Но она с бюджетными деньгами (не работала),— говорит Жирикова.

— С кем связывались, когда нужна была подпись Итина? — спрашивает прокурор.

— Я не знаю. Воронова, наверное, с ним связывалась.

— А вы лично документы передавали на подпись?

— Когда мы подготовку вели, да, я отдавала Шалашовой, она курировала,— говорит Жирикова.— Потом в процессе восстановительного учета большая часть договоров, там звучал НДС. Когда закрывался договор актом, если есть НДС, должен был быть счет-фактура. Я спрашивала Масляеву, она говорила, что все это липа, зачем тут счета-фактуры. Потом через Итина пришлось воздействовать. Она передавала счета-фактуры».

— С кем взаимодействовала Шалашова?

— Я знаю, что были подключены жена Итина и дочери.

— Каким образом?

— Наверное, Шалашова просила. Объем был большой, так как они не работали, они помогали ксерокопировать, подшивать. Я знаю, что передавались документы на оформление (жене и дочерям Итина). Кому они возились, где они печати ставили, у кого они были... Я так понимаю, либо у Масляевой, либо у Филимоновой. Значит, печати были там,— говорит Жирикова.

— От лица Итина они какое-то участие принимали?

— Не знаю. Они привозили документы с печатями.

— Кто вам передавал документы с подписью Итина?

— Его жена. Часть через Шалашову.

16:29. — Вы застали момент проведения налоговой проверки в «Седьмой студии»? — вновь начинает задавать вопросы Жириковой гособвинение.

— Да. Этой налоговой проверке предшествовало затребование документов от Минкульта. Письмо пришло в январе 2016 года с требованием предоставить до 31 марта документацию за весь период «Платформы». На тот момент у меня была сложная операция. Я не могла в подготовке этих документов участвовать. Они после восстановительного учета и переезда (офиса «Седьмой студии») были архивированы в другом месте. Там нужно было поднимать эти документы, готовить. Шалашова просила меня, но я не могла. Я предложила попросить Масляеву. Я знаю, что она приехала и отказалась от подготовки документов. Шалашова была поставлена в очень сложную ситуацию. Она должна была подключать юристов театра, еще работников. Я не могла это проверить. К сожалению, это все ушло в Минкульт в таком виде. Поэтому, когда на меня со звонком вышла налоговая о предписании (что будет проверка), я сразу все поняла. Я сопоставила это с передачей документов Минкультуры. Сопоставила это. Поняла, что это звенья одной цепи, и мы стали все готовить по каждому году,— рассказывает Жирикова.

— До проверки вы с кем-то из налоговой встречались? — интересуется прокурор.

— Лично нет. Но когда было предписание, был приглашен какой-то знакомый из налоговой. Нас беспокоил вопрос, что делать с фирмами по обналичке. Мы консультировались. Не в плане того, чтобы отмыть что-то. Это было при мне. Но он мне не представлялся. Он сказал: вы проанализируйте, какой объем наличных прошел через «Седьмую студию», и посмотрите на сайте налоговой, открыты или закрыты эти формы на сегодня,— рассказывает Жирикова.

— А зачем это надо было? — спрашивает прокурор.

— Я так поняла, если фирма не действует, то сложнее применить закон,— говорит Жирикова.

— И что получилось? — продолжает прокурор.

— Что большая часть (фирм) была закрыта,— говорит Жирикова.

— Это было хорошо для «Седьмой студии»? — спрашивает прокурор Резниченко.

— Я так поняла из разговоров, что да.

— А кто пригласил этого человека? — спрашивает прокурор.

— Не знаю, кто его пригласил, встреча была в театре,— говорит Жирикова.

— В театре, угу, понятно,— себе под нос говорит прокурор Лавров.

— Мы были втроем: Шалашова, я и он,— дополняет свидетель.

16:11. Продолжается допрос Жириковой. Вопросы задает прокурор Лавров.

— А можно ли было снять деньги и забрать в карман? — спрашивает Лавров.

Защита возмущается, Лавров переформулировал вопрос, но суть осталась та же.

— Если грамотно закрыть первичными документами и в тему с видом деятельности, тогда можно. С этим я по жизни тоже имела дело,— говорит Жирикова вздыхая.— Если бы они грамотно закрывали эти договора, придраться бы не к чему было. Надо было просто нарисовать все грамотно и поставить на учет.

Судья смотрит на свидетеля и улыбается.

— У вас экономическое образование? — спрашивает судья Менделеева.

— Да.

— А стаж работы какой?

— Бухгалтером — лет 30,— говорит Жирикова после короткой паузы.

— Вопросов нет,— с улыбкой говорит судья.

16:07. — Но карта-то есть,— говорит судья.

— Могли они. Могли по карте снять и выдать под отчет. Но эта была бы очень объемная работа (по оформлению бухгалтерии). Как Масляева мне сказала: «Я руководство ставила в известность, что это объем большой. Но мне не представили никого, чтобы так это все вести, такой вариант в работе был использован»,— говорит Жирикова.

— А вам известно, сколько за обналичку брали фиктивные контрагенты? — спрашивает прокурор Резниченко.

— По словам Луниной, которая общалась с Масляевой, до 12%,— говорит Жирикова.

— Сколько можно было нанять бухгалтеров на 12%? Штат можно было содержать? — уточняет Резниченко.

— Я думают, что можно было содержать,— говорит Жирикова.

16:04. — Ну вот 10 миллионов (в 2011 году), два раза по 70 миллионов (2012, 2013 годы), потом 66,5 миллиона (2014 год). Они могли вот 60 миллонов взять по карте или в банке по чеку обналичить? — спрашивает прокурор Лавров.

— Ну наверное. <...> Если официально карта использовалась. На эти наличные можно было делать все и ставить на баланс,— говорит Жирикова.

— Какой должен был быть отчет наличных снятых по карте? — спрашивает судья.

— Они снимаются, автоматом отражаются в кассе. Они снимали, потом этим деньги автоматически отдавались под отчет. Не было авансовых отчетов, чтобы выдавали (тому же) Назарову сумму, и он потом за эту сумму отчитывался. Таких движений я не видела. В основном были движения денег: снимались, должны были поставить в кассу, проводка делалась, потом они аккумулировались в кассе и передавались на взаиморасчеты с какой-то из этих фирм, выдавались из кассы займы. Конкретно на деятельность я не видела, чтобы шли деньги.

— Если бы они снимали с карты, по чековой книжке, чтобы поставить на баланс костюмы. Какие документы нужны были?

— Деньги поступают в кассу. Выдаются под отчет лицу. Потом это лицо должно отчитаться. Он должен предоставить накладную, если была материальная ценность, в которой говорится по позициям, что и за какие деньги он приобрел. Если организация работает с НДС, должна быть счет-фактура, если услуга, то акт выполненных работ. Он прикладывает эти документы, передает в бухгалтерию, бухгалтерия делает проводку. Бухгалтерия списывает с подотчета деньги и делает разноску. Потом это разносится по проектам. И у него в подотчете остается, допустим, 40 тысяч. Если он за прошлый аванс не отчитался, ему не могу выдать следующий. Но тут такого не соблюдалось. <....> но он мог закрывать кусками. (Там тоже делалась) разноска,— говорит Жирикова.

— А могли бы включить в финансовый отчет для Минкульта наличность? — спрашивает судья.

— Могли. Они бы указали тех контрагентов, которые указаны в первичных документах. <...> По карте можно было бы, но это очень большой объем работы штата бухгалтерии. Каждую туфельку, чулок... По «Обыкновенной истории» — 50 с лишним позиций. Это все нужно был записать, перечислить, на счет провести, в аналитику. В идеале нужно было квалифицированных бухгалтеров — и не один, и не два. Тут требовался штат бухгалтерии, вы понимаете. Здесь именно было сжатые по времени (сроки). Им, наверное, было проще (с наличными),— говорит Жирикова.

15:53. — Источник наличных известен? Откуда «Седьмая студия» брала наличные? — спрашивает прокурор Лавров.

— Я так понимаю, Аня снимала по карте под зарплату. И передавала мне,— говорит Жирикова.

— А есть какая-то сложность в плане бухучета, если деньги снимаются по карте и далее расходуются на нужды. Можно ли было снять по карте или по чековой книжке, а не прибегать к обанличке? — спрашивает судья.

— Они очень много по карте снимали денег,— говорит Жирикова.

— Это понятно. Ваше мнение, они моли только по карте получать деньги?

— Я не знаю, какие у них были реальные объемы по той кассе,— говорит Жирикова.

— А сколько они могли снять налички по карте? Сумма была ограничена?

— По-моему, нет.

14:15. — Сможете назвать объем, который был обналичен? – спрашивает Лавров.

— Я для Шалашовой (помощница Серебренникова, после Итина стала директором «Седьмой студии». — “Ъ”) составляла таблицу — где-то 90-100 миллионов,— говорит Жирикова.

— Кто в 2011-2014 годах был реально трудоустроен в «Седьмую студию»?

— Официально были устроены Серебренников как худрук, Итин как директор, Малобродский как генпродюсер, Воронова, Войкина, мужчина... через него Масляева много делала подотчетных суммы...

— Назаров,— подсказывает прокурор Резниченко.

— Да, Назаров. Еще была оформлена дочка Масляевой. Когда я делала анализ, я спрашивала Воронову, что это за сотрудница, на что Воронова сказала, что она даже не знает. Так как руководство в эту программу (1С-бухгалтерия. — “Ъ”) вообще не посвящалось, когда я предоставила список Вороновой по штатному расписанию, там была дочь Масляевой. Реально она не работала.

— Вам известны зарплаты?

— По 2014 году 40 тысяч — Серебренников, 40 тысяч — у Итина, 35 — Масляева. У остальных было меньше: то ли 25, то ли 30.

— А реальная какая была зарплата?

— Со слов Войкиной, она говорила, что Итину Масляева переводила зарплату. Она говорила про 100 (тысяч. — “Ъ”). Я, конечно, понимала, что тот фонд оплаты (по белому), с которого идет отчисление налогов, он совершено не тот, который реальный. Это по умолчанию было понятно.

— Какая была у вас по штатному и какая реальна зарплаты? — спрашивает прокурор Лавров.

— Первые три месяца — 70 тысяч, когда все закончилось, они перевели мне 40, по штатному (с чего были начислены налоги. — “Ъ”) я получила 20.

— 20 вы получили тоже?

— Нет, это виртуальные деньги.

— А как получали вообще зарплату?

— Наличными. Воронова давала. Потом Аня Шалашова.

— Как она их давала?

— Мне передавалось по-разному. Иногда она передавала, иногда шофер Серебренникова привозил конверт. В основном из рук в руки.

14:07. Жирикова продолжает давать показания.

— (В 2014 году. — “Ъ”) фирмы как юрлица их не было, деньги прогонялись через разные ИП. Воронова несколько договоров таких оставляла. Вы знаете, на этом третьем этапе (сдачи отчетов в Минкульт в конце 2014 года. — “Ъ”) они (ИП. — “Ъ”), может, были реальные. Там, потому что когда я работала, у них были (деньги. — “Ъ”) от фонда Дерипаски, были пожертвования... Даша Коваль, она грамотная, я видела, что действительно заказывались декорации, костюмы, все ставилось на учет. Сказать, что все ИП были по обналу, (я не могу. — “Ъ”),— говорит Жирикова.

— Вы говорили про фонд Дерипаски. А еще взносы были? – спрашивает судья.

— Новатэк — 5 млн. Дерипаска — 2,5 млн на «Обыкновенную историю». Все было закрыто четко. Всеми подтверждающими документами. Был (спектакль. — “Ъ”) «Озеро» — Каплевич один миллион осуществлял. Но все закрывалось при мне грамотно. Там была разовая операция, они съездили на гастроли. Потом они в Барвихе (показывали. — “Ъ”) спектакль,— говорит Жирикова.

— После ставились какие-то мероприятия?

— Ставились. «Озеро». Он ставилось на спонсорские. Потом Дерипаски были деньги. «Обыкновенная история». Они что-то докупали на (его деньги. — “Ъ”), потому что на этот спектакль от Минкульта были деньги.

— При вас составлялись лицензионные договора? — спрашивает судья.

— Кроме «Обыкновенной истории», где можно было в аренду дать, что было поставлено на учет. За это «Гоголь-центр» платил «Седьмой студии», что позволяло налоги заплатить, а вот еще были договоры на передачу лицензионных прав. Серебренников по нескольким спектаклям «Седьмой студии» передавал права на постановку. Говорилось: что ему процент идет от выручки от показа спектакля, который уже шел на сцене «Гоголь-центра». На Виноградова еще был (лицензионный договор по «Озеру». — “Ъ”).

13:59. — Можете рассказать, в рамках работы «Седьмой студии», кто там был трудоустроен, кто чьи распоряжения исполнял? — спрашивает прокурор Лавров.

—Всеми финансовыми потоками, договорами занималась Воронова. Потом я поняла, что Итин этим не занимался. Я видела доверенности от Итина на Воронову. В основном Воронова всем занималась. Потом она предложила мне на дистанционке вести учет «Седьмой студи»,— отвечает Жирикова .

— А Воронова кому (подчинялась. — “Ъ”)?

— Я так думаю, что Итину. В курсе держали и Серебренникова.

— А из документов было ясно, кто какую роль выполнял?

— Насчет Малобродского — я вообще его не застала. Была только притча во языцех по этому роялю, что он предложил купить этот рояль.

— А по «Гоголь-центру»?

— Когда я работала бухгалтером в «Седьмой студии», я столкнулась с договорами, которые заключались при Малобродском.

— Какие они были, однотипные? — спрашивает судья.

— Договоры Малобродского я видела, когда он уже был директором «Гоголь-центра» и он подписывал с «Седьмой студией» договоры на совместную деятельность, когда я их смотрела, я говорила, как же вы их подписываете...

Там такой момент был, что «Гоголь-центр» участвует площадкой, а «Седьмая студия» предоставляет костюмы, право на то-то, на то-то. Я говорю: ребята, как вы можете костюмами участвовать, если у вас на балансе ничего не стоит. Вы понимаете, что они (эти договоры. — “Ъ”) юридически не имеют силы?

Я видела несколько таких договоров, они были подписаны с Малобродским,— говорит Жирикова.

— По безналичному расчету? — спрашивает адвокат Карпинская.

— Да, по безналичному.

13:51. — А было понятно, зачем обналичивались деньги? — спрашивает прокурор Лавров.

— Это понятно было. Я, как бухгалтер, представляю этот объем.

Штат бухгалтерии нужен был приличный. В связи с тем, что были сроки, и нужно было много проектов, им нужна была наличка, чтобы процесс ускорялся.

Реально я видела, и Войкина рассказывала, что все, и гонорары, выплачивались через кассу наличными,— говорит Жирикова.

— А реальные затраты фактически отвечали объему, который был выделен?

— Как я могу сравнить, если не видела результатов объема по этой (неофициальной. — “Ъ”) кассе. Если бы она сохранилась, она бы нам показала реально, они были затрачены или нет. Вот в это все и упирается.

— Что стало с этой кассой?

— Я слышала, и в Следственном комитете я Войкину видала. Она говорила, что Воронова дала задание, что здесь, на бумаге, была отмашка все уничтожить в конце 2014 года. Сохранилось ли это у нее на электроном — думаю, что да. Я слежу из прессы за материалами. Ей дали задание уничтожить и на электронном носителе. У меня этих данных не было, поэтому сказать, что было там, чего не было… У меня нет таких возможностей сравнить.

13:04. — Как поступали деньги не в официальную кассу?

— Со слов Войкиной, Вороновой, Луниной: их привозила Масляева. Она сказала, что не занимается бухгалтерией, занимается только банком, обналичивает и привозит деньги. Была еще Филимонова, которая сидела на «Винзаводе». Сказали, что Филимонова занималась непосредственно работой бухгалтерией.

— Кто, кроме Масляевой?

— Я, кроме Масляевой, не слышала никого.

— Вы от какой организации действовали?

— «Финна+».

— Сколько всего поступило бюджетных денег «Седьмой студии»?

— В 2011 году — 10 миллионов. В 2012-2013 годах — по 70 миллионов. В 2014 году — 66,5 миллионов рублей.

— За сколько «Седьмая студия» отчиталась фактически?

— В процессе восстановления я анализировала и проверяла 2014 год. За 2014 год я точно отвечу, что при сверке... Была какая задача? Нужно было сделать отчет и отражать по каждому мероприятию, чем подтверждаются затраты. Я заново разносила бухучет. Я потом сверяла с отчетом, который был сделан. Попадались моменты, что, например, «Кино и театр» — эти деньги были отражены, потом они пришли на возврат. Но отчет так и ушел в Минкульт (без указания возврата денег. — “Ъ”).

Был случай, когда одна платежка фигурировала в разных проектах. Я специально проверяла, может, ее дробили. Но нет, сумма полностью относилась на один проект. Это примерно 200-300 тысяч.

Масляева уже ушла в октябре. Без меня сдавался промежуточный отчет по первому и второму финансированию (в 2014 году. — “Ъ”). Воронова меня попросила доделать отчет из того, что они перечисляли на проекты. Дальше Воронова делала творческий отчет, плюс этот финансовый они отвозили в Минкульт.

— В итоге сумма за 2014 год соответствовала? — спрашивает судья.

— Она, конечно, соответствовала. Но были эти нарушения. Мы сказали, и предложили выровнять ситуацию. Но, со слов Луниной, было сказано, что не нужно было это делать. В таком виде ушел отчет за 2014 год.

— А за прошлые года?

— Были аналогичные (недочеты. — “Ъ”).

13:02. — Какой объем документов вам был предоставлен? – спрашивает прокурор Лавров.

— По банку я сличала контрагентов, сличала суммы, делала выверку на конец каждого дня. Изначально нужно было четко выверить банк, чтобы контрагенты были четко указаны по оплате. Было два банка — Альфа-банк и ББР-банк. В основном по банку было разнесено все правильно, была аналитика по разноске взаиморасчетов с контрагентами,— говорит свидетель Жирикова.

— По контрагентам. Можно было сделать вывод, реально велась деятельности или нет?

— Да, я делала такой вывод.

— Были такие, с кем «Седьмая студия» хозяйственную деятельность не вела?

— Чтобы доказать, что не вела... Я видела однотипность договоров. Было видно по оформленным первичным документам, что — это я как бухгалтер говорю — было ясно, где реально поставщик услуг, где был банно-прачечный комбинат.

— Как вам было это ясно? — спрашивает судья.

— Во-первых, оформление договоров. Акт мог закрываться другой суммой, НДС был вообще в другом месте. Акт с «Ромашкой», печать — «Василька». Акт закрывался формально, общей фразой. Суммы были прописаны с ошибками. При анализе этих договоров не возможно было поставить на баланс то имущество, которое (проходило по ним. — “Ъ”).

— Однотипность договоров. Что это такое? — спрашивает судья.

— За основу взята рыба, в ней меняется название организации, лицо, от которого подписывается договор, и дальше предмет договора. Все было по одному и тому же сценарию. Менялась только тематика, услуги предоставления и контрагенты. Потому что когда я стала работать, были декорации на «Обыкновенную историю», там была спецификация, были чертежи, была грамотно составлена первичная документация, и ее можно было поставить на баланс. Из этого было понятно, что реально производится, что нет.

Далее Жирикова вспоминает, что руководству говорилось, что тем договорам невозможно что-либо поставить на баланс, поэтому она смотрела тематику договоров, восстанавливала их. По ее словам, у «Седьмой студии» была еще неофициальная касса, где была наличность, за нее отвечала Лариса Войкина. «Я видела, как приходили люди, передавали деньги, расписывались в (бумагах получения. — “Ъ”). Но (эти деньги. — “Ъ”) в официальном отчете не отражались»,— говорит Жирикова.

— Почему не отражались?

— Лунина была моим руководителем. Все вопросы я ставила перед ней. Она выносила эти вопросу руководству. Вся первичка, которая у них была, как ее можно было совместить. Мы требовали сметы, но, со слов Луниной, она ставила задачу перед руководством, чтобы были предоставлены сметы, но ни по одному соглашению нам эти сметы не были предоставлены.

— Вы сможете назвать организации, с которыми договоры были, но хоздеятельность не велась?

— Синельников, «Кино и театр» (всего два договора, по одному они сделали возврат денег). Если вы назовет мне компании, я смогу подтвердить или нет.

12:31. В зал входит полная женщина с короткой стрижкой. Ее первые слова: «А можно куда-нибудь вещи положить?»

Это Татьяна Жирикова. Адвокат Ксения Карпинская забирает у нее куртку и кладет на стул за своей спиной. Жирикова встает за судебную кафедру. Говорит, что сейчас нигде не работает, пенсионерка. Далее Жирикова говорит, что по работе общалась с Юрием Итиным, Кирилла Серебренникова видела на «Платформе», но не общалась, общалась только с его помощницей. Софью Апфельбаум и Алексея Малобродского она знает только по уголовному делу, с ними не работала. Далее вопросы Жириковой задает прокурор Олег Лавров.

Жирикова рассказывает, что начала работать в «Седьмой студии» с 10 декабря 2014, закончила в январе 2016 года. На работу ее пригласила аудитор Инна Лунина: «Она объяснила, что бухучет в плохом состоянии».

По словам Жириковой, с Екатериной Вороновой работал менеджер, этот менеджер вышел на Лунину. Этот же менеджер решал все вопросы с руководством, говорит Жирикова.

— Как оплачивалась ваша работа и работа Луниной?

— Был договор на обслуживание. По безналичному расчету перечислялись деньги с расчетного счета «Седьмой студии».

— Как долго вы восстанавливали бухгалтерию «Седьмой студии»?

Когда в августе 2014 года ко мне обратились, я уже банк проверяла, с 2011 по 2014 год. Потом мне была поставлена задача (Лунина разделила этапы работы и объемы работы. — “Ъ”), мне нужно было сделать корректировочную отчетность по фонду оплаты труда, валютный счет. И я полностью занималась 2014 годом.

12:20. Входит судья Олеся Менделеева. Заседание начинается. Прокурор Михаил Резниченко говорит, что пришла свидетель Татьяна Жирикова. Ее приглашают в зал.

12:18. Все готово к началу заседания. Сегодня участники в полном составе. В зале 16 слушателей. Они еле уместились на двух больших и одной маленькой лавках.

12:05. Сегодня заседание назначено на 12:00. Когда корреспондент “Ъ” за 10 минут до начала подошел к залу 409, у него уже стояла Татьяна Жирикова. Она стала бухгалтером «Седьмой студии», когда после аудита в 2014 году с этой должности уволили Нину Масляеву. Ровно в 12:00 участников пригласили в зал.

---

Фигурантами по делу проходят пять человек. Среди них — режиссер Кирилл Серебренников, директор Российского академического молодежного театра (РАМТ) Софья Апфельбаум, бывший директор «Гоголь-центра» Алексей Малобродский, экс-гендиректор «Седьмой студии» Юрий Итин и продюсер Екатерина Воронова (находится в международном розыске). Их обвиняют в хищении не менее 133 млн руб., выделенных на проект «Платформа» с 2011 года по 2014 годы. Все фигуранты отрицают вину.

Роман Дорофеев, Ольга Лукьянова, Роман Шаталов