У Pasquale Bruni есть все, чего обычно ждут от семейной итальянской компании: история восхождения от самых низов ремесла, жизнелюбивая преданность делу, обретение собственного стиля плюс непременное «под солнцем» чего-нибудь — Тосканы, Умбрии или Пьемонта, как в нашем случае. Семья Бруни дает нам этот набор — и даже больше
Фото: Courtesy of Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
В Валенце, где семья Бруни не только работает, но и живет, производство ювелирных украшений — исторический промысел, тут их делали и делают для всей Италии уже не один век. И то, что Паскуале Бруни оказался на рабочем месте золотых дела мастера,— это было практически предрешено для молодого человека, выросшего в этом городе. А вот то, что его имя стало международным брендом,— это уже история исключительная и персональная.
Инструменты и станки, за которыми он начинал, сейчас можно увидеть в специальном зале семейной фабрики — синьор Бруни собирает их не просто в мемориальных целях, на них учатся работать начинающие ювелиры из местного ремесленного училища, чтобы понять и освоить основы традиционного производства. Оно, конечно, с прошлого века заметно поменялось, но сугубо ремесленный труд в старых традициях, на старых станках и со старыми инструментами дает важный и уникальный опыт, который в семье Бруни очень ценят: связь с временем, местом, материалом — и да, как ни высокопарно это звучит, с предками, сидевшими за этими станками сто предыдущих лет.
Эуджения Бруни
Фото: Courtesy of Pasquale Bruni
Эуджения Бруни
Фото: Courtesy of Pasquale Bruni
Это отношение тут везде, не только в специальном мемориальном цехе, но и там, где стоят современные электронные станки, и даже там, где вовсе никаких станков нет: в ателье арт-директора Pasquale Bruni, Эуджении Бруни, дочери Паскуале Бруни. Помимо эскизов, репродукций, фотографий, старых рекламных постеров, каких-то памятных предметов вроде бутылки кока-колы-лайт, оформленной Pasquale Bruni (коллекционная редкость), у нее есть еще несколько разных моделей рук и анатомический слепок уха, на котором она, буквально как скульптор, подбирает форму будущих сережек-лепестков, а пока что отдельных их элементов из пластичной массы. «А как же иначе,— говорит Эуджения.— Когда ищешь форму, важно понимать, как вещь ложится на запястье, на ухо или на пальцы, как соотносится c костной структурой. Я не хочу, чтобы украшения существовали отдельно от женщины, я хочу, чтобы они составляли одно целое, духовно и физически». А еще у Эуджении здесь буквально россыпь разнообразных камней — кварц, малахит, лазурит, бирюза и пр.— уже ограненные в форме знаменитого пятилистника для Bon Ton, или Figlia dei Fiori, для Mandala, для Lakshmi — то, что по разным причинам было отбраковано и не пошло в дело, она перебирает, прикладывает к разным частям тела, на которых обычно носят украшения, смотрит и прикидывает. У нее вообще чрезвычайно чувственные отношения с камнями и драгоценными металлами.
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Насколько они личные, видно по тем украшениям, которые Эуджения придумывает. Например, Lakshmi, одна из самых ярких коллекций Pasquale Bruni,— проведя как-то час, с восьми до девяти утра, за медитацией с Эудженией и поговорив с ней, я поняла, что это название вовсе не отзвук попсового нью-эйджизма: Эуджения не просто каждое утро так и начинает, она вообще профессионально занимается йогой, постоянно ездит в Индию и совершенствуется в этом с такой же страстью, как в своей ювелирной работе. И то, какие смыслы она вкладывает в выбор камней, в выбор форм и названий для своих украшений, тоже во многом оттуда. Индийская богиня, лепестки лотоса, спиритуальные символы — все это для Эуджении не маркетинговые исследования, а вполне насущные вещи. Разговаривая на фабрике в Валенце с ее отцом Паскуале и глядя на старые рекламные плакаты — с его знаменитыми спичками, например, понимаешь, насколько Эуджения изменила образ Pasquale Bruni и насколько он связан теперь с ее личностью.
Та женственность, которая получается в итоге, кажется вполне традиционной, но, как и сама Эуджения, сложносоставленной: в ней есть и эта самая восточная спиритуальность с медитацией и другими практиками, и очевидная итальянскость с любовью к золоту и умением носить десяток украшений сразу, и эмансипированность с погруженностью в работу и независимой жизнью в Милане. И она очень true — Эуджения, ее личность и образ жизни, делают эту женственность убедительной и привлекательной. «Знаете,— говорит Эуджения,— мы все время наблюдаем, кто приходит в наши магазины. И вот сейчас это все чаще и чаще женщины — одни, без мужчин, они сами выбирают и покупают себе украшения».
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Фото: Pasquale Bruni
Новая коллекция Figlia dei Fiori, собственно, и рассказывает историю такой вот современной женщины, способной и заниматься йогой, и выглядеть нежным цветком, и быть боссом на работе, и вообще самостоятельно организовывать свою жизнь. Пятилепестковые цветы, символ Pasquale Bruni, в самых разных камнях, в белом и розовом золоте, нанизаны на покрытые бриллиантовым паве спирали, которые оборачиваются вокруг пальцев, вокруг шеи, разворачиваются в серьги-кольца и браслеты. Для нашего рынка сделана специальная версия, где вместо полудрагоценных камней все цветы из бриллиантов, пять камней, по одному на каждый лепесток, и шестой в центре. Она выглядит такой зимне-искристой, особенно в белом золоте, очень подходящей к грядущим нашим главным праздникам и, наверное, чуть более универсальной, чем основная коллекция Figlia dei Fiori.
И новая Lakshmi с лунным камнем и лазуритом тоже выглядит очень русской — из-за сочетания белого и отчаянно-синего, такого нам близкого, хотя для Эуджении это, конечно, Индия и внутренний сад, сакральный и сокровенный. Форма лепестков, составляющих Lakshmi, взята у цветов лотоса, Эуджения говорит, что насыщенный синий, цвет, исторически связанный с духовной энергией, для нее такой же женский, как и розовый в предыдущей версии Lakshmi с розовым халцедоном. И звучит это, как всегда, очень лично и потому вполне убедительно.