«Никакие силы не смогут поколебать положение нашей великой Родины и преградить путь продвижению вперед китайского народа и китайской нации»,— заявил 1 октября нынешнего года председатель КНР Си Цзиньпин, выступая на площади Тяньаньмэнь перед военным парадом по случаю 70-летия КНР. К этой годовщине Китай пришел с небывалой доселе мощью. И хотя китайское руководство стоит сегодня перед беспрецедентными вызовами, в том числе со стороны США, оно уверено в успешном воплощении «великой китайской мечты» о возрождении Поднебесной.
Портрет президента Китая Си Цзиньпина
Фото: Mark Schiefelbein, AP
Портрет президента Китая Си Цзиньпина
Фото: Mark Schiefelbein, AP
Мессианство исторически присуще Китаю не меньше, чем России. У нас христианское / православное мессианство после октября 1917-го трансформировалось в мессианство советского разлива. В Китае же мессианство Срединной империи, Поднебесной, издревле направленное на «сдерживание и просвещение варваров», преобразовалось в середине прошлого столетия в мессианство маоистского образца.
Лозунги Китая времен «большого скачка» и «культурной революции» — это «ветер с Востока одолевает ветер с Запада», «председатель Мао — красное солнце в сердцах народов мира», «оружием идей Мао Цзэдуна разбить старый мир, вооружить новый мир» и др. В 1950–1970 годы Китай Мао Цзэдуна боролся с Советским Союзом Хрущева и Брежнева за лидерство над соцлагерем, мировым революционным и национально-освободительным движением, а также развивающимся миром. У нынешнего главы Поднебесной Си Цзиньпина соперников в этом деле нет, а из всех объектов соперничества остались только развивающиеся страны.
Китайский путь для человечества
Дэн Сяопин в 1980–1990 годах сформулировал в нескольких фразах политику максимальной осторожности в международных делах: «вести себя скромно», «не претендовать на лидерство», «выжидать в тени». Но его преемникам, выдвинувшим на первый план амбициозную цель «возрождения великого Китая и величия китайского народа», такая политика кажется старомодной. И хотя эта цель была вписана во внешне безобидные концепции «мирного возвышения» Китая и «гармоничного мира» для всей планеты, возникли серьезные проблемы в отношениях с США и азиатскими соседями.
Район Сяньцунь, который находится в самом центре города Гуанчжоу
Фото: Reuters
Район Сяньцунь, который находится в самом центре города Гуанчжоу
Фото: Reuters
Многие из соседей считают лицемерными и не соответствующими истине заявления Пекина о приверженности «строительству совместно с другими странами справедливого и разумного нового международного политического и экономического порядка».
Ну, а американцы, видя в Поднебесной единственного конкурента в состязании за глобальное лидерство, просто решили воспрепятствовать дальнейшему усилению Китая, как геополитическому и экономическому, так и технологическому.
Выступая в ноябре 2017 года на XIX съезде КПК, генеральный секретарь ее ЦК Си Цзиньпин заявил, что успешное превращение Китая в сильную и могучую нацию, строящую «социализм с китайской спецификой», «открыло развивающимся странам новые пути к модернизации, предоставило совершенно новые альтернативы странам и нациям, стремящимся ускорить свое развитие и желающим сохранить собственную независимость». И далее: «Таким образом, Китай предложил китайскую мудрость и китайский вариант для решения проблем человечества».
Разве это не попахивает мессианством времен «великого кормчего» Мао? Только уже не столько идеологическим, сколько цивилизационным, экономическим, предлагающим развивающимся странам реальные китайские кредиты и техническую помощь, а еще политическую «крышу», подкрепленную если не военной, то по крайней мере дипломатической и финансовой мощью Поднебесной.
В Пекине убеждают себя и потенциальных зарубежных друзей и партнеров: «В XXI веке научный социализм приобрел в Китае могучую жизнеспособность и жизненную энергию, и сейчас над миром высоко реет великое знамя социализма с китайской спецификой» (цитата из выступления Си Цзиньпина). Не напоминает ли это то, что провозглашалось в Пекине полстолетия назад? А конкретно: предложение другим странам «высоко нести красное знамя Мао Цзэдуна». И разве в XXI веке китайское руководство не подтверждает в разного рода доктринальных документах готовность «высоко нести знамя идей Мао Цзэдуна» — пусть и в связке с идеями Дэн Сяопина и его последователей — в деле национального возрождения Китая?
Правда, есть и существенное отличие: согласно современному китайскому видению глобального развития, главной его доминантой является уже не борьба классов на международной арене, а геополитическое соперничество национальных государств.
Иными словами, на смену речам о «пролетарском интернационализме» пришла вполне себе националистическая, великоханьская риторика.
При этом на первый план сегодня в мировой политике вышло противостояние Китая и США. И если при Мао Цзэдуне Китай уподоблял себя сидящей на горе умной обезьяне, наблюдающей за схваткой тигров в долине, то теперь на роль обезьяны претендует Россия.
Социалистическое строительство развитого капитализма
За четыре десятилетия реформ Китай добился феноменальных успехов. Но самая населенная страна мира еще сильно отстает от развитых экономик почти по всем качественным показателям. Особенно плохо с технологиями и инновациями (важность подъема которых постоянно отмечает Си Цзиньпин). Ни один автомобиль китайской марки пока не завоевал мировой рынок. Из 893 нобелевских лауреатов лишь три китайца-физика, причем все они были отмечены за открытия, сделанные в годы работы в американских университетах. Нобелевскую премию по литературе получили три китайских писателя, но лишь один из них остался жить в КНР — двое стали оппозиционерами и эмигрировали.
Автомобильная пробка в Пекине
Фото: Reuters
Автомобильная пробка в Пекине
Фото: Reuters
Не в китайской традиции отказываться от своих идейных и политических предшественников. И китайские лидеры вовсе не считают социализм «чемоданом без ручки», который три десятилетия назад надоело нести советским / российским коммунистам.
Более того, в Пекине на высшем уровне регулярно заявляют, что социализм неизбежно победит капитализм, хотя это произойдет очень нескоро, возможно (и здесь цитируют Дэн Сяопина), лишь «по прошествии нескольких поколений».
На протяжении этого периода — а официально сейчас называется срок не менее 100 лет — в Пекине предвидят сосуществование на китайской земле двух систем — социализма «в его начальной стадии» и «достаточно развитого капитализма». И практически на весь этот срок высшее руководство КПК и страны в лице Си Цзиньпина провозгласило набор неизменных ключевых установок, главной из которых остается «осуществление реформ и открытости как залога достижения могущества страны».
Из поставленных в этом контексте задач стоит отметить следующие:
- ставка на развитие человеческого капитала;
- «полное выявление роли науки и технологий как главенствующей производительной силы, а инноваций как главенствующей движущей силы»;
- «более качественное, более эффективное, более справедливое и более устойчивое развитие национальной экономики».
В отличие от российской стратегии, китайская стратегия подъема страны сохраняет в течение многих лет четкий, ясный и последовательный характер, не скачет и не меняется в зависимости от лидеров и субъективных обстоятельств, а если и трансформируется, то посредством логичной преемственности.
О кошках белых и черных, пролетарских и капиталистических
«Неважно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей», «Позволить сначала обогатиться части людей, которые затем помогут обогатиться остальным» — эти два ключевых рецепта Дэн Сяопина за четыре десятилетия помогли правящему классу Поднебесной не только возглавить процесс реформ, но и стать главным выгодоприобретателем результатов успешного построения де-факто капиталистической экономики. Попутно обогатились — в разной степени — десятки миллионов китайцев, и свидетельств тому множество — от первого места в мире по продажам автомобилей класса люкс до мирового первенства по импорту бриллиантов.
И вот теперь наступило время делиться с менее преуспевшими согражданами. Социалистическая тема справедливости постоянно вынуждает КПК искать пути преодоления экономического и имущественного неравенства. Актуальности этой задачи добавляет сама китайская реальность: в Поднебесной слишком много жителей и слишком мало углеводородов, чтобы отпиливать от их продажи всем понемножку.
Ученики обедают возле здания школы, город Дунгуань
Фото: Reuters
Ученики обедают возле здания школы, город Дунгуань
Фото: Reuters
На протяжении последних лет Си Цзиньпин акцентирует внимание на болезненной теме неравенства, заявляя, что главным противоречием современного китайского общества остается «противоречие между постоянно растущими потребностями народа в прекрасной жизни и неравномерностью и неполнотой развития».
Если перевести это на более простой язык, то речь идет о сохраняющемся огромном имущественном расслоении, о кричащем различии в доходах между богатыми и бедными гражданами, между процветающими и прозябающими городами, регионами.
И хотя доля людей, живущих ниже национальной черты бедности, последовательно снижается (власти намерены полностью искоренить бедность к 2020 году), до решения проблемы неравенства еще очень далеко. Не побеждена пока и коррупция, хотя в Поднебесной с ней борются с демонстративной решимостью, разве что публично теперь не расстреливают (зато несколько лет назад приговорили к пожизненному заключению двух членов Политбюро ЦК КПК).
В Пекине отчетливо понимают, что если эти две проблемы не удастся решить посредством цивилизованных, «эволюционных» инструментов, то в ход могут пойти методы революционные, по сравнению с которыми события мая-июня 1989 года на площади Тяньаньмэнь покажутся легкой прогулкой праздной молодежи. Вот почему в Пекине сегодня больше опасаются не сторонников «буржуазной либерализации», а апологетов возрождения маоизма в его классической трактовке.
Тем более что неомаоисты прекрасно видят, во что превратилась за последние десятилетия Китайская компартия.
В рядах 90-миллионной КПК почти не осталось классических «пролетариев», зато там теперь преуспевают десятки тысяч представителей крупного и среднего капитала.
Именно во многом благодаря тому, что руководству КПК удалось отойти от марксистских догм, творчески «китаизировать» марксизм, эта партия продолжает существовать. И вообще, непонятно, что же, кроме самого названия и принципа централизма, осталось от прежних атрибутов крупнейшей коммунистической организации в истории человечества. По сути, КПК все больше превращается в националистическую партию, цель которой превращение Китая в ведущую мировую державу.
Тем не менее китайская правящая элита старается следовать установке Дэн Сяопина «Экономическая политика должна ставить долгосрочные общенациональные интересы выше интересов групповых», как и лозунгу Мао «Служить народу». Не только, а, может быть, не столько из соображений патриотизма, сколько из чувства самосохранения.