премьера театр
В Театре-студии под руководством Олега Табакова сыграли новый спектакль "Солдатики" по пьесе Владимира Жеребцова "Подсобное хозяйство". МАРИНА Ъ-ШИМАДИНА с удивлением обнаружила в этой премьере успешное возвращение на сцену старых добрых традиций советской драматургии.
Драма об армейских буднях досталась театру Олега Табакова в наследство от фестиваля "Новая драма". На его промежуточной декаде худрукам московских театров, словно невест на выданье, представляли новые пьесы в формате work in progress, то есть полуфабрикаты будущих спектаклей. Актеру "Табакерки" Дмитрию Петруню удалось сосватать своему театру пьесу начинающего драматурга, журналиста из Стерлитамака Владимира Жеребцова, которая тогда поразила продвинутых зрителей фестиваля своей откровенной старомодностью.
Несмотря на вроде бы привычный для сегодняшнего театра чернушный антураж — серые беспросветные будни на подсобной свиноферме воинской части недалеко от космодрома Байконур, авгиевы конюшни вместо секретных полигонов и заготовка помоев для скота вместо запуска ракет,— проблематика пьесы казалась какой-то несовременной: ее главному герою, младшему сержанту Хрусту, приходится сделать нелегкий выбор между законом волчьим, повсеместно царящим в армии, и человеческим, между честью и бесчестьем, и в конце концов — между подлой жизнью и совсем не героической смертью. Сейчас таких тем, да и, пожалуй, таких слов стараются избегать. Герои современных пьес (взять хотя бы нашумевший "Пластилин" Василия Сигарева) тоже зачастую оказываются по уши в дерьме и получают от судьбы одни бесчисленные пинки, но от них при этом ничего не зависит, они лишены возможности выбора, а значит, освобождены от ответственности за все происходящее. Изображая инфернально зловещую заедающую человека среду, авторы, как правило, далеко задвигают те нравственные проблемы, которыми оперировала советская драматургия и которые неожиданно вновь проявились в пьесе молодого автора из Стерлитамака. Дмитрий Петрунь, для которого работа над "Подсобным хозяйством" стала режиссерским дебютом, говорит, что он видит в этой драме продолжение вампиловской традиции.
Но какова бы ни была эта традиция, "Табакерка", приютившая немодную пьесу, в любом случае не прогадала. Молодым актерам представилась возможность поработать на материале живом, дышащем и буквально кровоточащем, и они делают это с нескрываемым энтузиазмом. Несмотря на невеселые предлагаемые обстоятельства, в спектакле много юмора и молодого задора. По сюжету, на затерянную в бескрайних казахских степях свиноферму, где несет службу младший сержант Хруст (отличная работа Алексея Гришина), попадает новенький — щуплый студент-скрипач из Питера (приглашенный артист кино Артем Семакин создал точный узнаваемый типаж). Но Хруст, вместо того чтобы обломать не в меру строптивого салагу, постепенно заражается от этого нелепого, прекраснодушного и совершенно не приспособленного к суровой армейской жизни очкарика чем-то человеческим. Диалоги-столкновения двух разных миров, будь то споры о вере, о девочках или необходимости зарезать свинью, написаны автором и сыграны актерами необыкновенно вкусно, так что зал то и дело покатывается от хохота. Но комедия вдруг оборачивается драмой: проклюнувшейся человечности Хруста предстоит вынести тяжелое испытание, когда на ферме появится Бес (еще одна приглашенная кинозвезда Алексей Панин) — разжалованный в солдаты "дед"-беспредельщик, который держит в кулаке всю часть.
Думается, эту кличку драматург придумал не для красного словца. Герой в буквальном смысле мечется между бесом, предлагающим ему нечистую сделку, и ангелом — ибо скрипач этот со своей твердой, раз и навсегда определенной позицией, кажется, в отличие от Хруста, не драматической фигурой, а живым воплощением силы, противоположной силе зла. Впрочем, ни о какой абстрактной морали в пьесе не говорится — все очень конкретно: Хрусту нужно взять напарника и пойти с ним на склад, принести два рулона линолеума, чтобы в это время Бес со товарищи мог спокойно и без свидетелей позабавиться с сестрой студента (Ольга Красько), притащившейся, как декабристка, из Питера навестить любимого брата. В противном случае ему придется заменить девочку собой.
Режиссер Дмитрий Петрунь не пытается остранить действие с помощью театральных приемов, как, например, обычно поступает с жесткими современными пьесами Кирилл Серебренников. Актеры играют предельно откровенно и психологически достоверно. И хотя непосредственно на сцене ничего ужасного не происходит, страх и смятение Хруста--Алексея Гришина невидимыми, но вполне ощутимыми токами передаются залу, который в "Табакерке" в двух шагах от сцены. Сама сцена — тоже крошечный пятачок, на котором громоздится металлическая, опутанная проводами конструкция вроде орбитального корабля в разрезе (художник Александр Боровский) — единственное напоминание о том, что эта мелкая в космических масштабах драма разворачивается недалеко от того места, где человек покоряет небеса и своими руками создает великую историю. Но, как ни странно, заданный вселенский масштаб отнюдь не умаляет значения частных событий, происходящих на местной свиноферме. Гул и всполохи космических стартов, время от времени озаряющие и ослепляющие обитателей подсобного хозяйства, напротив, высвечивают в этой истории ее вневременную, почти библейскую сущность. Предаст ли снова Каин Авеля? На что один человек способен для другого? Может ли он преодолеть свой страх, привычку быть как все, пресмыкаться перед сильнейшим? Эти немодные вопросы оказались актуальными и для сегодняшнего театра, что блестяще доказали молодые актеры "Табакерки".