Опасные связи с реальностью

На фестивале в Сан-Себастьяне показана уже большая часть фильмов международного конкурса. Его характерные мотивы выделяет и анализирует Андрей Плахов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Мир в зеркале конкурсной программы выглядит прогнившим местом с отравленными человеческими отношениями и немногими островками еще не до конца загубленной природы. Из этой токсичной реальности хочется убежать как можно дальше. Именно так поступают трое персонажей канадского фильма «И птицы посыпались дождем» (режиссер Луиз Аршамбо), нашедших на старости лет убежище в глухом лесу. Однако и здесь их настигают апокалиптические лесные пожары, а также депрессии и неизбежность смерти, которую герои даже сами режиссируют, включая в похоронное действо собаку.

Вопрос об эвтаназии или добровольном разрыве с жизнью возникает в фильме, название которого чилийский режиссер Хосе Луис Торрес Лейва позаимствовал у итальянского поэта и писателя Чезаре Павезе: «Смерть придет, и у нее твои глаза». Две женщины, пожизненно связанные любовью, переживают смертельную болезнь одной из них, отказавшейся от лечения, в лесном домике. В обоих фильмах депрессивный материал накладывает отпечаток на способ рассказа и стиль, которые оказываются столь же безжизненными и лишенными энергии, как экранные герои.

Наоборот, «Другая овца» Малгожаты Шумовской — картина энергичная, эмоционально и визуально даже перенасыщенная. Ее действие тоже происходит на природе, в ирландских лесах и на пастбищах, где обитает секта, состоящая из женщин, безраздельно преданных единственному мужчине-харизматику. Все они — его жены, любовницы, дочери — приучены к истерическим молитвам и ритуалам. В ритуальную жизнь включены и пасущиеся под присмотром секты овцы, рожающие новых и новых ягнят (аналогия очевидна). Фанатизм и страх перед телесными карами идут рука об руку, и только в самой юной из сектанток зарождаются неприятие и протест. Наследуя польской кинематографической традиции, Шумовска умело воссоздает атмосферу замкнутого религиозного сообщества, которым на самом деле правят бесы. Однако пойти дальше достигнутого предшественниками мешает жесткая заданность концепции. В фильме нет свободного дыхания, его развитие предсказуемо, а итог сводится к банальностям. Скорее всего, именно по этой причине «Другая овца» не была отобрана в конкурс Венецианского фестиваля.

Список экзотических сексуальных практик, впрочем, выглядящих в контексте программы почти рутиной, не обходится без педофилии. Помимо казахстанского «Черного-черного человека» (см. “Ъ” от 25 сентября) назовем португальский фильм «Патрик» режиссера Гонсало Ваддингтона. Восьмилетнего мальчика звали Марио, на футбольной тренировке его присмотрел и похитил педофил, вывез в свой богатый особняк в Бельгии и держал там взаперти, пока тот не вырос и не был выкинут на улицу. Двадцатилетний парень под именем Патрик ведет полукриминальную жизнь в Париже, попадает в руки полиции, которая устанавливает его личность. Основное действие фильма разыгрывается в португальском доме, где прошло почти забытое детство героя; мать и другие родственники пытаются вернуть его к прежней жизни и отношениям, но безуспешно. Он чувствует, что на самом деле не нужен им таким, каков есть теперь. Марио стал Патриком, и, что самое страшное, он любит того старика, который над ним надругался. Тема влечения жертвы к палачу, некогда скандально заявленная в фильме Лилианы Кавани «Ночной портье», получает новое «актуальное» наполнение.

Столь гнетущие и болезненные впечатления разнообразила черная комедия «Талассо» режиссера Гийома Никлу, который пригласил сняться в ней своих старых знакомых. Среди пациентов элитной курортной лечебницы оказываются играющие как бы самих себя два монстра французской культуры — писатель Мишель Уэльбек и актер Жерар Депардье. Уэльбека особенно мучают голодная диета и запрет на алкоголь и курение, но, оказывается, все запретное, включая винный погреб, наличествует в номере Депардье. Там и проводит время в уморительных разговорах эта парочка, ни в чем себе не отказывая и иногда расширяя теплую компанию. Уэльбек предстает с головой погруженным в теории заговора: например, он убежден, что его мифическое похищение пять лет назад организовал Франсуа Олланд, испугавшийся, что писатель станет его конкурентом в борьбе за президентское кресло. Депардье рассказывает о нравах, царивших в начале его карьеры, когда «все спали со всеми», а он со своими партнершами, от Катрин до Изабель. О том, как порнофильм с его участием купил влюбленный в него Аристотель Онассис. Мы узнаем также, что Депардье по-прежнему любит Путина, что восьмидесятилетние старухи иногда занимаются сексом и до какого возраста актуальна поза «69». Вся эта болтовня и прочая белиберда, которой заполнен фильм Никлу,— полный сарказма комментарий к абсурдной реальности, которая давно вышла из берегов и просто не заслуживает того, чтобы относиться к ней серьезно.