«На нашем рынке происходит переосмысление востребованности продуктов»

В 2019 году сборы по страхованию жизни упали впервые за десять лет. Основной причиной спада стало снижение популярности инвестиционного страхования жизни, которое в течение последних трех лет выступало локомотивом всего рынка. О том, что вызвало такие изменения, какие направления бизнеса набирают обороты, а также какие задачи стоят перед компанией, рассказал «Деньгам» гендиректор «Сбербанк Страхование жизни» Алексей Леоненко.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Вы возглавили компанию весной этого года. Какие задачи были поставлены перед вами руководством?

— Ключевые задачи — сохранение лидирующих позиций компании на рынке страхования жизни, повышение ценности наших продуктов для клиентов и технологизация. Показатель технологического развития компании должен стремиться к тому уровню, которого на сегодняшний день достиг Сбербанк, которого требуют рыночная конъюнктура и современные вызовы. В эпоху цифровой трансформации бизнес должен соответствовать ожиданиям клиентов и обеспечивать тот уровень сервиса, который они хотят получать от современной российской страховой компании.

— Произойдут ли какие-то изменения в стратегии развития компании с вашим приходом?

— Безусловно, некоторые аспекты бизнеса требуют переосмысления, изменения направления движения либо скорости развития. Сейчас мы актуализируем стратегию развития компании.

— С какими результатами вы закончили второй квартал?

— По итогам второго квартала сборы нашей компании выросли по сравнению с тем же периодом 2018 года на 2% — до 77,6 млрд руб. Темпы роста упали, но это запланированный результат на фоне общей коррекции и сокращения объема рынка, который просел по итогам полугодия на 10%.

— Какие направления бизнеса выбивались из общего тренда?

— В первую очередь накопительное страхование жизни. За первое полугодие компания заключила по этому виду страхования более 72 тыс. договоров — втрое больше, чем годом ранее, сборы выросли на 130%, до 19 млрд руб. С начала года этот вид демонстрирует самый высокий темп роста и по количеству договоров, и по объему сборов. Интересно, что у нас в 4,5 раза выросло количество молодых клиентов в возрасте до 35 лет, а средний срок, на который заключают договор НСЖ, увеличился с 7 до 10 лет.

Помимо накопительного страхования жизни, хорошую динамику показало страхование от несчастных случаев и болезней, премии по которому выросли на 76%, до 2,8 млрд руб. Есть рост и в кредитном страховании — на 5%, до 15,7 млрд руб.

— Снижение инвестиционного страхования жизни (ИСЖ) стало главным трендом полугодия. С чем это связано?

— Сокращению объемов ИСЖ способствовали два основных фактора. Во-первых, ситуация на фондовых рынках. В первых трех кварталах 2018 года большинство базовых активов, которые использовали все участники рынка страхования жизни при формировании стратегий ИСЖ, показали преимущественно отрицательную динамику. Стоимость базовых активов в среднем снизилась за этот период на 17%. Благодаря особенности продукта — ИСЖ гарантирует стопроцентную защиту первоначально вложенных денег — клиенты ничего не потеряли. Но на привлекательности инвестиционных продуктов текущая ситуация, конечно, отразилась.

Второй фактор — рост информированности клиентов. В начале года Всероссийский союз страховщиков принял стандарты взаимодействия с получателями финансовых услуг, а в апреле Банк России выпустил указания, которые установили требования к продажам по страхованию жизни. Сегодня в момент продажи клиент получает полную информацию о продукте. Чуть более пяти лет назад, на старте активных продаж, ИСЖ нередко позиционировалось некорректно, как более доходная альтернатива депозиту. Непонимание сути продукта и неоправданные ожидания формировали недовольство клиентов. Но сейчас благодаря совместным усилиям рынка и регулятора такие ситуации практически сведены к минимуму.

Само по себе инвестиционное страхование жизни — хороший продукт с понятными преимуществами. Стопроцентная защита капитала — важное условие и существенное положительное отличие ИСЖ от других инвестиционных продуктов, на которых клиент может как заработать, так и потерять первоначально внесенные средства. Важно, чтобы, оформляя договоры инвестиционного страхования жизни, люди четко понимали, что именно они покупают. Думаю, мы близки к этой ситуации. Определенный сегмент клиентов, которые заинтересованы именно в этом продукте, точно есть.

За первое полугодие 2019 года «Сбербанк Страхование жизни» заключила около 40 тыс. новых договоров ИСЖ, в период охлаждения было расторгнуто всего около 2% договоров. 2% — это очень низкий уровень расторжений, я думаю, что даже в страховании автокаско определенный процент договоров по разным причинам расторгается. С моей точки зрения, эти цифры говорят о том, что подавляющее большинство клиентов, заключающих сегодня договор ИСЖ, выбирают его целенаправленно и осознанно.

Со своей стороны мы серьезно работаем и над качеством продаж этого продукта, и над его наполнением. Например, в ближайшее время мы предложим новую программу, по условиям которой у клиентов будет возможность выбрать ИСЖ с гарантированной доходностью либо потенциально более доходный, но более рисковый продукт.

— Не считаете внимание ЦБ к данному направлению страхового бизнеса избыточным в сравнении с другими страховыми и инвестиционными продуктами?

— Интересы Центробанка в повышении прозрачности ИСЖ и других страховых продуктов совпадают с нашими. Наша компания начала внедрять механизмы контроля качества продаж ИСЖ еще до введения стандартов ВСС и указания Банка России.

— Почему опережающими темпами растет спрос на накопительное страхование жизни (НСЖ)?

— Коррекция ИСЖ и рост НСЖ — это нормальный тренд. Мы анализировали рынки страхования жизни примерно 20 развитых и развивающихся стран. Ни в одной из них доля инвестиционных продуктов в сегменте страхования жизни не превышает 15–20%, у нас на конец 2018 года ИСЖ занимало около 70%. Сейчас на нашем рынке происходит переосмысление востребованности продуктов и закономерно растет спрос на те из них, которые позволяют накопить на старость либо на другие будущие расходы себе или своим детям. Это естественный процесс, а самое главное — он приближает наш рынок к тем цивилизованным рынкам, которые впереди нас, поскольку начали развиваться раньше.

— Какие еще тенденции наблюдаются в сегменте страхования жизни?

— Вокруг нас происходят очень серьезные изменения, многие сферы деятельности человека оцифровываются, и страхование жизни не стоит в стороне. Наверное, как наиболее консервативный сегмент финансового рынка, мы не так быстро, как нам бы самим хотелось, движемся в сторону того, чтобы все действия нашего клиента были сосредоточены в мобильных приложениях.

Диджитализация, переход в онлайн, доступность сервисов и продуктов в удаленных каналах — один из самых важных даже не трендов, а вызовов для нашей отрасли.

И этот вызов гораздо серьезнее, чем трансформация ИСЖ-НСЖ.

— Какая доля продаж сейчас приходится на онлайн?

— Если брать страховой рынок России в целом — около 4%. В прошлом году наша компания заключила онлайн около 750 тыс. договоров. Конечно, объем таких продаж пока незначительный, но психологически большая часть людей уже готова к ним. Для отрасли это большой вызов. Необходимо подготовить восприятие клиента к продуктам, которые могут быть полезны ему онлайн, а также обеспечить клиента такими продуктами. Это большая работа. Все мы понимаем, что за приобретением в смартфоне полиса страхования выезжающих за рубеж, которое занимает 30 секунд, стоит огромная технологическая цепочка. Такие услуги не внедряются за один день, и крупные страховщики должны серьезно трансформировать свои IT-системы для того, чтобы отвечать новым вызовам.

— Какие, с вашей точки зрения, продукты, сервисы и тренды будут определять среднесрочное развитие рынка страхования жизни?

— Безусловно, в первую очередь это диджитализация. Тот, кто сделает полноценный цифровой продукт, а не просто мобильное приложение, будет максимально конкурентоспособен на этом рынке. Что касается видов страхования — доля накопительных продуктов продолжит расти. Если ориентироваться на мировой опыт, НСЖ может в ближайшие годы вырасти примерно в десять раз. И это не будет запредельной, фантастической цифрой, это средняя цифра по меркам рынков развитых и развивающихся стран.

Важным этапом развития отрасли станет более широкое применение искусственного интеллекта, который позволит предугадывать и формировать предложения исходя из потребностей клиента. Применение искусственного интеллекта позволит персонифицировать предложение и обеспечить более высокий уровень удовлетворенности от владения продуктом. Мы серьезно работаем в этом направлении.

— Стоит ждать каких-то изменений в сегменте инвестиционного страхования жизни?

— Всероссийский союз страховщиков совместно с Минфином и ЦБ обсуждают возможность появления в России аналога западного unit-linked. Это своего рода гибрид между накопительным и инвестиционным страхованием жизни. Этим продуктом клиент сможет управлять в течение срока действия договора, а это та гибкость, которой очень не хватает ИСЖ. Уверен, что unit-linked будет интересен отдельной группе клиентов, которые рассматривают страховые продукты в качестве инвестиционных инструментов. Появление российского unit-linked может вдохнуть второе дыхание в инвестиционное страхование жизни и существенно изменить ландшафт рынка страхования жизни. С введением unit-linked в линейке инвестиционных продуктов страховщиков жизни появится понятный, прозрачный и потенциально более востребованный продукт.

— Когда он может появиться?

— Сейчас Минфин и ЦБ рассматривают консолидированное предложение страхового сообщества по внедрению unit-linked. После согласования предложений на этом уровне они будут направлены в Госдуму. Необходимо дать законодательное определение unit-linked, определить формат этого продукта, разграничить зоны ответственности страхователя и страховщика. Не думаю, что все это удастся сделать в этом году, но рынок рассчитывает, что этот процесс завершится как можно быстрее.

— Чем еще регулятор и законодатель могли бы помочь развитию рынка страхования жизни?

— С моей точки зрения, было бы справедливо выравнять налоговые режимы, действующие сегодня для страховщиков жизни и других участников рынка. Например, социальный налоговый вычет, которым может воспользоваться клиент по страхованию жизни, составляет сегодня 15,6 тыс. руб., а для человека, оформившего ИИС,— 52 тыс. руб. А ведь именно при помощи налогового вычета во многом формировали спрос на ИИС. Вообще, в мировой практике налоговый вычет является активным стимулирующим фактором для долгосрочного страхования. В нашей стране этот инструмент пока что работает минимально.

Еще один хороший пример льготного стимулирующего режима мы видим у негосударственных пенсионных фондов. Сегодня, если юридическое лицо заключает корпоративный договор негосударственного пенсионного обеспечения, отчисления в пользу работников по этому договору не облагаются страховыми взносами, которые в совокупности достигают 30%. Но на договоры корпоративного долгосрочного страхования жизни такие условия не распространяются. Таким образом страховщики жизни находятся в менее выгодном положении по отношению к НПФ. В то же время долгосрочное страхование жизни может быть отличным наполнением социального пакета на любом предприятии, оно, как и договор негосударственного пенсионного обеспечения, хорошо решает задачу и мотивации, и удержания персонала, а главное, обеспечивает сотрудника качественной страховой защитой и формирует для него будущие накопления. С моей точки зрения, было бы справедливо выравнять условия, на которых работают с корпоративными клиентами НПФ и страховщики жизни.

Василий Синяев