Роман о "бессилье" стал если не самым "сильным", то, во всяком случае, очень смелым ходом писателя Бориса Стругацкого. В год своего 70-летия мэтр отечественной фантастики выпустил новую книгу, слегка прикрывшись псевдонимом "С. Витицкий" (намек на то, кто является настоящим автором "Бессильных мира сего", как тень следовал за самим текстом). Читатели тех времен, когда "фэнтези" еще звалась "фантастикой", всегда будут благодарны Стругацким. К концу века подоспели и всяческие звания-награды: на соответствующих фестивалях Стругацкие, уже в лице одного Бориса Натановича, были названы и "Паладинами", и "Отцами-основателями".
Для новых поколений любителей фантастики, тех, кто бежит в магазин за новой публикацией Филипа Дика, но не берет с родительской полки фантастически запылившуюся "Страну багровых туч" или "Улитку на склоне", последний роман Бориса Стругацкого — своеобразное приглашение в прошлое. Хитросплетенные нити сюжета "Бессильных мира сего" скорее ведут не к сегодняшней реальности, а к прошлым произведениям Стругацких. В нынешней сказке с несчастливым концом слишком много сюжетных линий, команде героев, каждый из которых, словно сказочный или былинный персонаж, обладает каким-то волшебным свойством, оказывается неуютно в нынешней реальности, а не в той, прежней, когда их шуточки-прибауточки да кухонные споры и казались высшим геройством.В путешествиях по той "Зоне", сталкерами которой были братья Стругацкие, у них всегда была мощная "тыловая" читательская поддержка. Их "пикник на обочине" ценился гораздо выше "банкетов", которые давали официальные писатели. У нынешней "Зоны" — новая реальность, да и новых литераторов-сталкеров там бродит немало. Тем не менее новый роман "Бессильные мира сего" важен не столько как очередная история борьбы Добра и Зла на "новорусском" и предвыборном материале, но как переходный пункт между эпохами. Не случайно свой новый литературный журнал, посвященный научной фантастике, Борис Стругацкий в честь повести 1960 года "Полдень, XXII век" назвал "Полдень. XXI век", то есть любезно притормозил и вернулся на век назад.
Новый роман Виктора Пелевина "DПП" тоже стал своеобразным "возвращением" культового писателя. Только персонажей "Dиалектики Переходного Периода" ждет более радушный прием, поскольку к волшебной команде персонажей Стругацкого читателям еще надо привыкнуть и неизвестно, заслонят ли они других супергероев вроде Терминатора, Спайдермена и Нео, уже как следует обосновавшихся в отечественной культуре. А вот герои Виктора Пелевина, хоть и зовут их Степа Михайлов и Жора Сракандаев,— уже изначально — китайские иероглифы, фантомы и фикции. Пелевин принадлежит к той генерации авторов, кого вовсе не поставил в тупик тезис Александра Гениса о том, что уже невозможно начать повествование в классической манере, поскольку "Иван Петрович умер". Ну и что с того, что "умер" — он тут же и вновь родился, причем "покемоном".
Новый роман выполнен в той же "слоеной" технике, что и "Поколение П" и "Чапаев и Пустота". Каждый герой многолик: для коллег он московский банкир, для себя — число 34, для любовницы — покемон, для любовника — волк и "Танек", а с точки зрения Бытия — у него та же фамилия, что и у Петьки из романа "Чапаев и Пустота". Каждая концепция тоже появляется то в виде гениального прозрения, то в виде трюизма, то вообще просит красного редакторского карандаша. А таковых в романе немало: это опять, после "Поколения П", очередная редакция пародии на энциклопедию российской жизни с краткими обзорами отечественной истории, современного искусства, религиозной и философской мысли.
Может быть, того синтеза, что случался с героями классических произведений русской литературы, и почему они, будучи личностями не менее разносторонними, чем Степа Михайлов, запоминались под одним именем, в пелевинских произведениях не происходит. Но зато превращения совершаются удивительно стремительно — читатель "DПП" не заскучает. Пелевин на все лады обыгрывает современную массовую культуру: так, его образы кинематографичны — поскольку они взяты из кинематографа (эсхатологическая картина в рассказе "Фокус-группа" явно навеяна "Матрицей" и другой кинофантастикой). А брутальность нынешнего романа даже непонятно с чем сравнить: разве что с перформансами ведущих современных художников вроде Олега Кулика. Такие вот не слишком изящные образы подобрал Виктор Пелевин и для нынешнего геополитического процесса, и для того, что друг с другом делают партнеры по бизнесу, и даже (замахнулся на святое) — для взаимоотношений писателя и читателя.
С. Витицкий. Бессильные мира сего. М.: Вагриус, 2003
Виктор Пелевин. DПП. М.: Эксмо, 2003