юбилей кино
Роман Поланский — самый знаменитый польский режиссер, хотя почти всю жизнь проработал за пределами Польши. Он увенчан "Оскарами" и вознесен на голливудский олимп — и он же изгнан из Америки как антигерой одного из первых педофильских скандалов. Несмотря на возраст, его по-прежнему называют плейбоем, и, как уверяет АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ, режиссер действительно больше напоминает пацана из краковской подворотни, чем маститого классика, оскароносца и обладателя каннской Золотой пальмовой ветви.
С самого начала он соединял в себе черты человека-катастрофы и избранника судьбы. Родив его в Париже, еврейские мать с отцом перед самой войной не нашли ничего лучшего, как устремиться в Польшу, и, естественно, угодили в концлагерь. Сам Роман чудом вырвался из краковского гетто перед самым его погромом и скитался по деревням, скрывался в католических семьях, пользуясь тем, что внешне этот прирожденный космополит похож на еврея ничуть не больше, чем на славянина. Однажды он попался в руки к нацистским головорезам-садистам, которые использовали восьмилетнего парня как живую мишень для стрельб.
Уже этого было бы достаточно, чтобы напитать впечатлениями будущего автора "Отвращения" и "Ребенка Розмари". Но фильм ужасов продолжал разыгрываться не только на экране, но и в жизни режиссера. Всю изощренность экранных фантазий режиссера (Розмари беременела от дьявола и становилась мадонной сатанинской секты) превзошла трагедия на голливудской вилле Поланского и его молодой жены голливудской старлетки Шэрон Тэйт. Она и ее гости, одурманенные наркотиками, стали жертвами запредельного по своей жестокости "ритуального" убийства, совершенного "Семейством фрегатов" — сатанинской сектой Чарльза Мэнсона. Сам Роман Поланский в это время был далеко, но трудно отделаться от мысли, что он по-режиссерски присутствовал за кадром собственной трагедии.
Почти во всех его фильмах повторяется мотив гибельной, тлетворной, инфернальной женской красоты: ее воплощали Катрин Денев, Миа Фэрроу и другие знаменитые актрисы. В гораздо более позднем фильме "Девятые врата" знакомую роль фемины-дьяволицы сыграла нынешняя жена режиссера Эмманюэль Сенье, еще одна холодная блондинка в духе Хичкока. Но метафора иррациональных злых сил перестала быть убедительной, а стиль режиссера законсервировался. Именно тогда Роман Поланский решил впервые сказать о том, что дьявол — это не только женщина, и снял фильм "Пианист", где метафорой стала не прекрасная женщина, а прекрасная музыка, причем метафорой не гибели, а чудесного спасения.
"Пианист" замыкает сюжет жизни Романа Поланского, даже если он снимет еще много других картин. Этим фильмом он выписал себе индульгенцию за прежние грехи. Кто посмеет осуждать человека, познавшего на себе все то, что стало проклятием ХХ века? Но киноманы века ХХI по-прежнему будут обожествлять и ценить его не за аккуратного и правильного "Пианиста", а за шизофренического "Жильца" и за его режиссерский дебют "Нож в воде", где даже при социалистической цензуре он сумел сказать жестокую правду о человеческом безумии.