Роман нобелевского лауреата 2001 года В. С. Найпола "Полужизнь" начинается с очень выразительной истории, объясняющей происхождение имени главного героя, Вилли Сомерсета Чандрана. Отец Вилли водил дружбу с самим Сомерсетом Моэмом. Знаменитый писатель собирал в Индии материал для нового романа "о духовном совершенствовании", для чего оказалось необходимо потревожить покой отца Вилли, который за прегрешения дал обет молчания. Сомерсет Моэм сначала отвлекал сосредоточенного индийца вопросами, а потом прописал его в "Острие бритвы" и сделал таким образом местной знаменитостью. Спустя годы, отправляя Вилли на учебу в Англию, отец обращается к Моэму за помощью. Писатель прототипу и тезке помощь не оказывает.
Тут для героя и обнаруживается некоторый зазор между жизнью и литературой. Дальше — больше. Для отца Вилли ничем заканчивается бунт против кастового общества: назло всем он взял в жены девушку из "неполноценных", но мир не перевернулся. Сам Вилли и к жизненным, и к литературным вопросам подходит практичнее. Будучи студентом Кембриджа, он публикует сборник рассказов, сюжеты которых заимствует из фильмов вроде "Детство Максима Горького". В жены он берет свою читательницу, единственную откликнувшуюся на выход книги. На родину читательницы, в Африку, и отправляется. "Духовное совершенствование" у него превращается в стремление к путешествиям, а потом, в финальной части — к сексуальным откровениям (вряд ли это неизлечимый синдром Уэльбека, скорее побочные эффекты при сочетании культур разных континентов). Роман обрывается неожиданно, так что "полужизнь" — это и возрастной рубеж героя. Но и недооформленность. Недаром В. С. Найпол особо чтит Джозефа Конрада: другая половина этой "полужизни" всегда во "власти тьмы". Причем эта тьма присутствует и в предрассудках Индии, и в колониальной зависимости Африки, и в снобизме Англии (лондонские сцены выписаны умелым сатирическим пером).Сам прозаик В. С. Найпол прекрасно знает, что такое эта половинчатость: вроде он, уроженец Тринидада, как и его герой Вилли, переехавший в Англию, но на этом остановившийся, считается одним из лучших современных британских авторов (причем "Полужизнь", видимо, еще не самый-самый из образцов его творчества). А вроде как ответственный за колониальную тему, которого то Нобелевкой поощряют, то в закоренелые расисты записывают. После 11 сентября к В. С. кинулись с вопросами: мол, что это было? А он в ответ — цитатку из любимого Конрада: в одном рассказе, где дело происходит в Ост-Индии, "описан дикарь, который, поняв, что он безоружным оказался один на один с миром, испускает вопль ярости". Ведь западный мир делается все недоступнее: нефть может только создать временную иллюзию, что для стран третьего мира открыт "божественный супермаркет".
Вот и выбирайте между "воплями ярости" или же полным молчанием. А у В. С. Найпола — только "полумеры": политическим концепциям он предпочитает писательскую интуицию. Помимо романов пишет документальные книги о путешествиях по неарабским мусульманским странам. Задача у него такая — быть достаточно компактным, чтобы уместиться в читательском сознании: "Я именно такой писатель, о котором думают: его читают другие".
Неизвестный у нас ранее австрийский писатель Норберт Гштрайн тоже выбрал себе для романа британца. Изданный "Симпозиумом" роман — из категории "кажется, маловато у нас писателей, надо еще выдумать". Герой Норберта Гштрайна — знаменитый романист по фамилии Хиршфельдер, родившийся в Австрии, оттуда эмигрировавший в Англию, в годы войны депортированный на остров Мэн, и затем осевший в Саутенд-он-Си. Журналисты уже давно проторили туда дорожку и то и дело берут оплачиваемый конторой отпуск, чтобы, направляясь в Лондон, сделать крюк в Саутенд-он-Си и, выпив с мэтром, состряпать о нем дежурный репортаж.
Британец оказывается не то чтобы дутым авторитетом, но не совсем тем, за кого он себя выдает. Поискам истины и посвящен роман. Наверное, это было бы не так интересно — просто копаться в дневниках выдуманного писателя, выслеживать его по документам. Тем более что о творениях Хиршфельдера составить представление по "Британцу" нельзя. Разве что заденет за живое пассаж о "русской душе": "Все обнимаются и по ничтожному поводу проливают слезы, а то братаются спьяну, и безумно тоскуют по родине, и провозглашают свою совершенно анахроническую веру в победу добра в сем мире".
Попутно здесь рассматривается такой немаловажный вопрос, как жизнь на войне: насколько годы, проведенные в несвободе, могут считаться лучшими. Что, если интернированные во время войны не воевали, а даже загорали и купались? А так как не было ни пыток, ни издевательств, они вообще не знали, как убить время. А вообще Норберт Гштрайн припас ход позанимательней: образ писателя складывается из показаний его жен (количеством три плюс еще "девушка его сердца"). Но и это не все: писатель — последнее эмоциональное связующее звено между еще двумя персонажами. Один из них — Макс, тоже вообще-то писатель, но неудачник, поклонник Хиршфельдера и в принципе обладающий той же манерой, с которой он, "пренебрегая будничной материей, брался за серьезнейшие темы". Другая — бывшая подруга Макса, внезапно охваченная желанием узнать все, что можно и нельзя, о "кумире", которого любят больше, чем ее. Расследование увенчивается успехом, секрет Хиршфельдера раскрыт. Но когда героиня торжествующе преподносит разгадку Максу, в ответ слышит самое ужасное из признаний в любви: "Если хочешь, можешь написать об этом роман — и больших тебе творческих успехов".
В. С. Найпол. Полужизнь / Перевод с английского В. Бабкова. М.: Росмэн-Пресс, 2003 (Премия Букера: Избранное)
Норберт Гштрайн. Британец / Перевод с немецкого Г. Снежинской. СПб.: Симпозиум, 2003