Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов
Фото: Kacper Pempel / Reuters
Из всего спектра возможных эмоций, вызванных происходящими в мире крупными движениями, несколько растерянное изумление, сопровождавшее что регулярно неожиданные эскапады Дональда Трампа на посту президента США, что переговоры о том, как Великобритания все-таки будет выходить из Евросоюза, что упорство Китая в борьбе за условия торговли с крупнейшей экономикой мира, что левые выступления во Франции против по крайней мере заметной части левой же повестки (рост цен на бензин — следствие перехода экономик на зеленую энергетику, а экологичность промышленности, энергетики и транспорта — традиционное требование левого крыла любой политической системы), в конце года стало исчезать. Когда что-то совершенно неподобающее привычной повестке повторяет себя вновь и вновь в разных концах мира, приходится признать, что это не «все американцы сошли с ума» и не «все европейские левые сошли с ума», а просто изменилась сама повестка.
Спрашиваешь корреспондента, не кажется ли ему странным, что зеленые — и даже радикально зеленые — европейские левые топят против подорожания бензина, и в ответ получаешь: «Все сложно». Задаешь тот же вопрос о причинах выхода Британии из ЕС — и получаешь тот же ответ. Все сложно. Все сложно было и когда в США выбрали нынешнего президента страны. Все сложно было и в руководстве Китая, когда США, прервав переговоры, взяли и ввели дополнительные пошлины на импорт из КНР. И ничуть не менее сложно было в руководстве ЕС и России, когда аналогичная мера затронула сложившиеся и устоявшиеся рынки металлов.
Результаты поисков, кому все это может быть выгодно, странны. Кому оказалась выгодна инициированная Дональдом Трампом торговая война с Китаем? Скорее самому Китаю — через ослабление юаня, поддержавшее его экспорт. Значит, торговая война — не про «выгодно», а про «так вышло по какой-то другой причине». По какой-то другой причине избирателям в США понадобился в качестве президента непредсказуемый человек, способный росчерком пера нагрузить их компании дополнительным тарифом на ввоз из КНР комплектующих. Ради чего-то большего: объявлено, что ради защиты американских брендов и технологий, копируемых Китаем. Какое, казалось бы, дело избирателям до держателей патентов и брендов? Не для них же они выбрали Трампа — по какой-то другой причине.
По какой-то другой причине граждане Великобритании отказываются от «большого европейского дома» и готовы заплатить за это не только усложнением формальностей, но также политической стабильностью и реальными деньгами: сомнений в том, что ЕС добьется оплаты выставленного Лондону счета, ни у кого нет. По какой-то другой причине веселые французы разносят собственную страну — и тем же вдруг начинают заниматься жители других европейских городов. Ради чего-то большего — ради возможности снести устоявшийся порядок и ассоциирующийся с ним истеблишмент.
Сложности поиска этого «чего-то большего» прекрасно проиллюстрировал президент Франции Эмманюэль Макрон, предложивший бедным французам, составляющим основу «желтых жилетов», €100 прибавки к зарплате и мораторий на рост топливных цен и коммунальных платежей. Немедленно выяснилось, что это слишком мало для гражданина республики и слишком много для Франции, рискующей вылететь за рамки европейских бюджетных ограничений, чего ЕС допускать не намерен: Брюссель только что закончил очередной этап принуждения к бюджетной дисциплине левого правительства Италии. В каком-то смысле в аналогичном тупике оказалось и правительство Великобритании: поддержав лозунг «Брюссель нам дорого обходится» и добившись лучших из возможных условий выхода из ЕС, оно не может удовлетворить ни сторонников выхода (эмоциональные решения надо принимать быстро, полтора года переговоров — это слишком унизительно для подданных ее величества), ни его противников (скрупулезно складывающих в столбик все потери, которых слишком много для Англии).
Безусловно, специалистам по политическим наукам 2018 год в этом смысле кажется началом кошмара. Какая идеология может пусть даже не объединить и не одушевить всех этих людей, но хотя бы прекратить битье витрин под новым уже лозунгом, незримо витающим над политической сценой,— это уже не русское «Вы нас даже не представляете» 2012 года, а «Пусть кто-нибудь скажет, чего нам надо хотеть». Политика 2018 года — это делать вид, что ты точно знаешь, что им ответишь, но при этом отчаянно бояться сказать это недостаточно убедительно. Ведь знать, что надо людям,— это признак элиты, которая для этого раньше была обществу и нужна, а именно против элиты они и бунтуют — не только на площадях, но и на избирательных участках. Один неугаданный шаг — и тебя не то чтобы кто-то победил, тебя просто выкинули в элиту, ты теперь никто.
При этом самое смешное в антиэлитном протесте — то, что не нужно даже считать, сколько достанется всем, если отнять и разделить. Этот подсчет и так рутинно проводится любой статистической службой любого государства и выражается в сухих цифрах ВВП на душу населения. Например (и цифры эти отнюдь не впечатляющие), в той же Франции, третьей экономике ЕС,— €35 тыс. в 2017 году, или €2 тыс. в месяц. В этой калькуляции прибавка Эмманюэля Макрона в €100 внезапно обретает смысл, и оказывается, что экономически никакого тупика нет, просто выход из него, над которым написано «бедность для всех», слишком контрастирует с входом, над которым было написано «роскошь для всех». €2 тыс. в месяц. Минус ипотека, кредит на машину — и €100 на полный бак теперь уже совершенно справедливо, ради свежего воздуха для всех, дорожающего бензина. Та еще роскошь.