По случаю открытия Чеховского фестиваля Юрий Лужков принял избранных театральных деятелей — российских и зарубежных. Визит вежливости неожиданно вылился в острую дискуссию о городской политике поддержки театрального искусства.
Мэр принимал делегацию в Белом зале. И первые полчаса все шло в привычном протокольном духе взаимных любезностей. Царило благолепие. Юрий Лужков и его заместитель Людмила Швецова рапортовали гостям об успехах московской театральной жизни и капитального строительства, гости восхищались и благодарили мэра за поддержку прекрасного Чеховского фестиваля. Иногда шутили. Когда руководитель французского конного театра "Зингаро" Бартабас признался, что нигде в Европе не встречал такой умной публики, Юрий Лужков заявил:
— Так в Европе ничего не понимают ни в театре, ни в лошадях.
Все, конечно, засмеялись. Хотя некоторым показалось, что это прозвучало не совсем шуткой. Неловкость была вскоре сглажена наглядной демонстрацией заботы мэра о столичных театрах. Петр Фоменко передал Юрию Лужкову какую-то бумагу (видимо, просьбу об ускорении финансирования строительства нового здания его мастерской, о чем же еще?), и градоначальник, сказав: "Нет проблем" — и вооружившись очками, стал прямо на глазах у театрального мира накладывать резолюцию. Все притихли, проникнувшись важностью момента, но тут взял слово английский режиссер Деклан Доннеллан. Рассыпавшись в благодарностях мэру, англичанин вдруг сказал:
— Я боюсь, что ваша новая рыночная экономика нанесет ущерб русскому театру, театру актерского ансамбля. Системе звезд рынок ничем не угрожает, а вот репертуарный, ансамблевый театр государство должно взять под свою защиту.
— Хочу заметить,— неожиданно резко и раздраженно, без вступлений, почти перебил господина Доннеллана Олег Табаков,— что звезды тоже умеют играть в ансамбле. Так что этот ущерб мы преодолеем, и заботиться надо о другом.
Тут Юрий Лужков даже очки снял. Между его гостями нарисовался конфликт, и отмалчиваться было нельзя. Поначалу он вдруг предложил вспомнить о спорте, но потом вернулся к театру и оформил свою главную мысль:
— Звездам государство не должно оказывать поддержку. Оно должно поддерживать только театры классического толка, театры, скажем так, которые образуют структуру, систему.
И замолчал, давая понять, что принцип сформулирован. Гости тоже замолчали. Хотя было совершенно понятно, что мэр напрочь забыл вторую важную вещь: театр экспериментальный, поисковый, лабораторный, неудобный, который уязвим еще больше, чем театр репертуарный, и по отношению к которому как раз и проверяется цивилизованность государственной театральной политики. Но никто не подсказал Юрию Лужкову. Молчали Марк Захаров и Кирилл Лавров, Петр Фоменко и Роман Козак, руководители структурных и системных репертуарных театров. Молчали мудрый грузин Отар Мегвинетухуцеси, тихий эстонец Яак Аллик и улыбчивый японец Тадаси Судзуки. Помощь подоспела от молодчины Бартабаса:
— Есть ведь и новые явления, есть театры, которые ищут новый язык, не соответствующий представлениям о традиции, совмещающий иногда самые разные жанры. Мы вот много лет ищем что-то на стыке театра и цирка...
Нет, все же в Европе понимают в театре больше, чем мы.
— Я все-таки хочу защитить свою мысль,— не оценил услугу Бартабаса Юрий Лужков.— Мы не имеем в виду не только те театры, которые ориентированы на Островского и Шекспира. Мы говорим о тех театрах, которые уже сложились. Вот у вас же сложился театр, и вот у Славы тоже,— кивнул мэр на Вячеслава Полунина, сидевшего рядом с Бартабасом,— хотя у тебя театр не репертуарный...
— Да вы только помогите открыть центр, и там будет такой репертуар,— сразу пообещал сообразительный господин Полунин.
— Многие молодые режиссеры сейчас уходят в другие пространства, ищут ангары, заброшенные места, их тоже надо поддерживать,— сделал последнюю попытку Бартабас.
— Ну все, значит, кончаем строить театры, начинаем искать ангары,— засмеялся мэр такому абсурду.
Прочие тоже заулыбались, стали благодарить за неформальную встречу и уходить восвояси.
Ничего смешного, впрочем, во всем этом нет. Бывшие промышленные предприятия во многих крупных мировых центрах превращаются в многофункциональные культурные центры. Еще менее смешной показалась позиция мэра по отношению к словам Бартабаса. Получается, что неформальным инициативам рассчитывать в городе не на что? Их авторам надо сначала состояться, вписаться (вариант — втереться), примелькаться, создать репертуар, а только потом рассчитывать на бюджетную поддержку. Ведь Бартабас и Слава Полунин, в глазах господина Лужкова, видимо, представляющие крайнюю степень эстетической новизны, на самом-то деле звезды своего дела. На них и так клюют спонсоры, и собрать тысячный зал для них не проблема. В конце концов, их приглашают к мэру.
А вот "неструктурные" проекты, видимо, никак в театральную картину городской власти не вписываются. Неудобные, маргинальные, которые в Белый зал не позовешь. О них даже не вспоминают. Получается, что поддержано в Москве (что уж говорить о прочих местах) по-прежнему может быть только то, что может быть сразу после этого быть приближено. Так что, авторы безумных идей и новых текстов, стремитесь скорее в репертуарные кущи. Туда, где светло и где играет музыка. И там наконец вас услышат и покажут вам, возможно, небо в алмазах. Если вы выживете.