Африканские страсти во французских музеях

Правительство Франции ищет законные основания для того, чтобы вернуть в Африку произведения искусства доколониального и колониального периода, находящиеся в собраниях французских музеев. Президент Макрон хочет отдать Бенину 26 предметов, захваченных во время колониальных войн XIX века, однако существующие законы такую передачу пока не допускают. Доклад экспертов был на этой неделе представлен правительству. Рассказывает корреспондент “Ъ” во Франции Алексей Тарханов.

Вернуть исторические произведения на их родину президент Эмманюэль Макрон пообещал во время своего визита в Буркина-Фасо. Но одно дело пообещать, другое — свое обещание выполнить. Подготовить доклад о принципах и способах реституции было поручено афро-европейской команде экспертов. Этим занимались университетские профессора сенегалец Фелвинн Сар и француженка Бенедикт Савуа.

Меморандум, только что переданный правительству и одновременно напечатанный отдельной брошюрой, содержит несколько тезисов. Однако их можно свести к одной идее «все вернуть». Безусловному возвращению, по мнению, выраженном в «Докладе о реституции африканского наследия» Сара—Савуа, подлежат все произведения искусства, привезенные во Францию в период до обретения африканскими странами независимости. Как те вещи, которые привезли во Францию офицеры экспедиционных корпусов, так и те, что были собраны и приобретены во время научных экспедиций. Первые — потому что были получены силой оружия и, значит, являются результатом грабежа, вторые — потому что были приобретены по низким ценам и могут считаться плодом обмана. На владельцев даже тех произведений африканского искусства, которые были легально вывезены и куплены в Европе, должна быть возложена обязанность доказать чистоту своих приобретений. Если глава музея Бранли Стефан Мартен говорит, что французские и африканские музеи «не должны быть заложниками мучительной истории колониализма» и выступает скорее за сохранение сложившихся собраний, то авторы доклада требуют «передачи предметов», что «разрушит монополию западных музеев на перемещения этих экспонатов».

Настроенные на возврат исследователи и политики сейчас пытаются объяснить, что акт реституции, даже такой значительный, как возврат целой коллекции, не оголит экспозиции французских музеев. Их руководители, опираются на президентскую цитату из того же выступления, когда Эмманюэль Макрон говорил о том, чтобы были приняты во внимание все формы восстановления справедливости: «реституция, но также выставки, обмены, предоставление экспонатов, хранение, сотрудничество». Музейные хранители предпочли бы, чтобы речь шла о свободном перемещении предметов, передвижных выставках, строительстве новых музеев и выставочных залов на африканском континенте.

На какие предметы из российских музеев претендуют иностранные государства

Однако предложения по «сотрудничеству» партнеров не устраивают. Африканские политики требуют возвращения своего искусства во что бы то ни стало и без каких бы то ни было предварительных условий. Министр культуры Сенегала Абду Латиф Кулибали уже потребовал, чтобы реституция не ограничивалась Бенином. По его мнению, все произведения искусства, вывезенные из Сенегала (он уверен, что таковых во французских музеях 10 тыс.) должны быть отправлены на родину. Доводы европейских, а иногда и африканских музейщиков о том, что во многих африканских странах зачастую нет элементарной возможности хранить, поддерживать и показывать свое искусство, не принимаются в расчет. Как и заявления президента Франции о том, что возвращение должно быть обусловлено гарантиями сохранности. О гарантиях партнеры говорить не хотят: верните вещи, а мы сами без вас решим, что мы с ними будем делать. Этим недовольны, в частности, европейские семьи, которые передали коллекции своих предков французским музеям. Теперь они против реституции. Конечно, передача необратима, их не послушают, но в любом случае таких даров европейские музеи больше не получат.

По подсчетам исследователей, 85–90% африканского наследия находится за границей континента. Эту цифру иногда оспаривают, но даже если принять ее за точную, можно спросить себя, почему за более чем полвека независимости континента она не уменьшалась, а только увеличивалась. Всего во французских экспозициях и запасниках «африканских» предметов около 90 тыс., 70 тыс. из них относятся к собранию музея Бранли, остальные распределены по другим коллекциям. Учет и описание музейных сокровищ во Франции поставлены образцово, что, кстати, признается в докладе Сара—Савуа. Напротив, никто не знает, сколько их находится на африканской земле, возможно, 10–15% — лишь то, что было подсчитано. Не только европейские музеи хранят предметы, приобретенные в качестве военных трофеев, история африканского континента знает достаточно внутренних войн и конфликтов. Народы Африки так же успешно грабили друг друга на протяжении всей истории континента. Критики будущей реституции приводят в пример разгром в 1997 году Национального музея в Киншасе, куда Бельгия передала вывезенные ею в колониальные времена сокровища конголезского искусства.

Многие произведения искусства смогли сохраниться как раз потому, что попали в руки европейских ученых и реставраторов. Наполеоновский принцип, который заключался в том, что с армией в поход идут историки и археологи, помог узнать, описать и музеефицировать африканское искусство, которое, в свою очередь немало повлияло на современное европейское искусство ХХ века. Если следовать прямолинейной логике, африканские искусствоведы (в духе нынешней борьбы с культурной апроприацией) должны были бы потребовать и передачи им, к примеру, работ Пикассо с мотивами племенных масок. Однако, даже по приказу президента, вернуть произведения искусства, находящиеся в музее, не так-то просто. Согласно закону о наследии эти вещи неотчуждаемы, как и все коллекции французских музеев. Министр культуры Франк Риестер уже заявил, что неотчуждаемость коллекций — это важное правило, но нет правил без исключений, и такое исключение могло бы быть сделано ради Бенина. Вслед за искусствоведческими историческими и культурологическими консультациями настало время юридических. «Если надо будет действовать по закону, мы это сделаем»,— сказал министр. Чтобы начать реституцию, предстоит разработать процедуру, которая позволила бы вывести из госколлекции тот или иной предмет, «колониальное» происхождение которого было бы доказано,— при условии, что его возврата требует государство—бывший владелец, которое обязуется использовать его также в музейных целях, но для музеев на своей территории. Речь идет не о тотальном возврате, а о двусторонних договоренностях по каждой коллекции с каждой из африканских стран, среди которых президент Макрон, кроме Бенина, назвал Сенегал и Нигерию. За происходящим во Франции внимательно следят музеи бывших метрополий — Британии, Бельгии, Германии, Испании, Португалии. Если процесс реституции будет развиваться в этом направлении, он может однажды затронуть и Россию, музеи которой обладают коллекциями, собранными в процессе завоевания Средней Азии и Кавказа.