Франция готова расстаться с искусством доколониальной Африки, которое хранится в ее музеях, в том числе в музее имени Жака Ширака на набережной Бранли. Обещание, которое президент Эмманюэль Макрон дал во время своего африканского турне, обретает конкретные формы. К ноябрю 2018 года эксперты должны разработать принципы, последовательность и технику реституции африканского наследия. Однако этот частный случай может привести к глобальному музейному переделу, считает корреспондент “Ъ” во Франции Алексей Тарханов.
Витрины многих известных музеев (например, парижского Музея на набережной Бранли) теперь рискуют опустеть
Фото: Reuters
У президента Франции Эмманюэля Макрона есть пять лет для того, чтобы «создать условия для временного или постоянного возвращения африканского культурного наследия в Африку». Он пообещал это студентам и преподавателям университета в столице Буркина-Фасо Уагадугу. С тех пор его мнение о том, что «африканское наследие не может быть узником европейских музеев», не изменилось. Во время недавнего визита во Францию президента Бенина Патриса Талона он подтвердил свое намерение начать процесс реституции.
Бенин активнее других африканских стран настаивает на возвращении из Франции памятников своей истории. Прежде всего, из коллекции Музея примитивного искусства на парижской набережной Бранли. В этом музее среди произведений искусства Азии, Океании, доколумбовой Америки и Африки хранятся, в частности, вещи из Бенина: троны и скипетры, священные двери королевского дворца, привезенные в Париж после второй франко-дагомейской войны 1892–1894 годов, когда столица короля Беханзина город Абомей был захвачен французским экспедиционным корпусом. И это лишь самая заметная часть бенинского наследия, которое страна считает своей несправедливо утраченной собственностью. По оценке Ирене Зевуну, представительницы Бенина в ЮНЕСКО, речь может идти о 4,5–6 тыс. объектов, находящихся в государственных музеях и частных коллекциях. Однако хранители музея Бранли напоминают, что, кроме вещей, доставшихся Франции в качестве трофеев, есть и немало произведений, проданных африканцами, так сказать, за ненадобностью — к примеру, статуи родовых богов, оказавшиеся ненужными деревне, принявшей ислам.
При прежних президентах Франция деятельно сопротивлялась реституции, ссылаясь на принципы неделимости и неотчуждаемости государственных музейных коллекций. Президент Жак Ширак, позаботившийся о том, чтобы у музея на набережной Бранли появилось современное здание работы Жана Нувеля, и слышать не хотел о том, чтобы его экспонаты вернулись в Африку. Сейчас же глава музея Стефан Мартен говорит о том, что «в мире родилась новая культурная география. Карта стран, участвующих в представлении мирового наследия, все время расширяется, и можно представить себе перераздел коллекций между большим числом партнеров».
Молодой президент Макрон считает, что пора закрыть старые счеты: «Я из поколения французов, для которого преступления европейской колонизации неоспоримы». Работу над реституционными списками он поручил таким же молодым исследователям. Это профессор истории искусств в берлинском Техническом университете француженка Бенедикт Савуа и ее одногодок, 45-летний Фелвин Сарр, экономист, музыкант, издатель, профессор Университета Гастон-Берже в сенегальском Сен-Луи. Они должны изучить провенанс музейных предметов и возможности того, каким образом Бенин сможет вернуть их на свою землю.
Другой вопрос, как он будет в дальнейшем сохранять свое искусство. Состояние и техническое оснащение фондов в стране несравнимо с уровнем европейских музеев. Один из самых известных французских галеристов примитивного искусства Робер Валуа, открывший в Бенине частный музей и пожертвовавший для него экспонаты, говорит, что государство мало интересуется существующими коллекциями. Неслучайна поэтому оговорка президента Макрона, что реституция окажется невозможна, если не соблюдены условия хранения, нет музейных специалистов, чтобы сохранять памятники истории, если вещи станут объектом торговли, если создастся угроза того, что они будут уничтожены. Разрушение талибами статуй бамианских будд в Афганистане в 2001 году, разграбления музеев Ирака в 2003 году или снос исламистами мавзолеев святых в городе Тимбукту на севере Мали в 2012 году — лишь самые яркие примеры того, как уязвимо искусство в нестабильном мире.
Обсуждаются разные варианты реституции. Например, возвращение с условиями (под гарантии сохранности), временная передача или даже изготовление копий. Но едва ли на это пойдут африканские политики, требующие безоговорочного возвращения и считающие любые контрдоводы «наследием колониализма» и «продолжением неравенства». И даже если речь пойдет о временном возвращении, никто не сможет обещать, что вещи, переданные на время, не останутся в руках новых хозяев навсегда. Эксперты напоминают о древних рукописях из Кореи, которые находились в собрании французской Национальной библиотеки. Когда понадобилось укреплять отношения с Кореей, сначала президент Франсуа Миттеран, а потом и Николя Саркози передали в 2010-м эти рукописи для временных выставок и изучения. Однако теперь никто не знает, когда они вернутся и вернутся ли вообще.
Чего бы ни хотел президент, закон не позволяет произвольно исключать произведения из музейного фонда. По каждой вещи, внесенной в списки национального наследия, потребуется специальное решение, прежде чем она сможет отправиться в путешествие на родину. Так что речь пока не идет о массовом расточении музейного фонда, вроде того, что происходило в первые годы советской России.
Важнее сам факт: впервые за последние десятилетия политиками поставлен под сомнение принцип неделимости музейных коллекций, основа существования так называемых универсальных, всемирных музеев, объединяющих произведения разных времен и культур, вроде французского Лувра или российского Эрмитажа.
Реституционные требования выдвигают к британцам, итальянцам и немцам греки, лишившиеся многих произведений античности. Судьба «трофейного искусства» не раз осложняла отношения России с Германией, Венгрией, Австрией. Ну а пока эксперты пытаются решить эти вопросы на теоретическом уровне, инициатива президента Макрона разделила французов. Одни обвиняют колониальную администрацию в грабежах, а нынешнее правительство в неоколониализме; другие в ответ упражняются в расистских высказываниях типа «пусть африканцы забирают свое искусство, но не забудут при этом и своих понаехавших».