Столичные театры готовятся к открытию нового сезона. Кроме новостей об обновлениях в программах, СМИ отметили и заявление худрука Российского академического молодежного театра Алексея Бородина — он рассказал, что его преемником станет режиссер Егор Перегудов. Журналист Виктор Лошак — о том, почему эта новость удивила СМИ.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Отчет о предсезонной встрече театральной труппы Российского академического молодежного театра «Московский комсомолец» подал как сенсацию — еще бы, худрук РАМТа назвал имя своего преемника. Из интервью видно, как поразил сам этот факт журналистку при полном ее понимании и одобрении кандидатуры молодого режиссера Егора Перегудова, который в нынешнем транзитном сезоне будет постепенно перенимать бразды правления у заслуженного и уважаемого старшего коллеги. При этом сам главный режиссер Алексей Бородин полон творческих сил, но ему 77 и у руля РАМТа он уже 38 лет.
Я понимаю, что так поразило газету: «При том, что я работаю и буду работать, — сказал Бородин, — надо же кому-то дело передавать». Такая логика в России-2018 действительно выглядит сенсацией.
При общеполитической болтовне о кадровом резерве едва ли не каждое новое назначение — что-то вроде извлеченного из шляпы под удивленные вздохи зала зайца или голубя: мол, всяко было, но такого не предвидели!
Не зря ведь у нас назначения нового правительства каждый раз ждут, как итоги занятнейшей из лотерей. Никто не только зачастую не может объяснить, почему в правительство назначили того или иного деятеля, но и не пытается это сделать. Потом происходит то, что произошло с Минобрнауки: министерство разогнано, поделено, все замы сменены, взят новый светлый курс на советскую школу. При этом нет никакого диалога с обществом, министр сидит, как в бункере — ее нет ни на телевидении, ни на радио, ни в газетах…Но это же, в конце концов, не ФСБ и не Минобороны, в стране почти каждый житель — или родитель школьника, или его дедушка-бабушка. Налицо эффект последствий кадрового сюрприза.
Поступок Алексея Бородина еще и тем удивителен, что в театральной и в целом в культурной среде последнего времени воспитывать преемников, а тем более обозначать их публично, просто не принято. Скорее, наоборот: мэтр неожиданно уходит, преемник не назван, труппа выбирает кого поудобнее, в итоге театр начинает хиреть и увядать.
Все это, с одной стороны, напоминает советскую власть, когда вожди работали до гробовой доски и очень обижались на вопросы о самочувствии. При этом, награждая друг друга к юбилеям, публиковали в «Огоньке» свои портреты 30-летней давности. Но надо сказать, что в среднем звене советского руководства была довольно стройная система кадрового резерва — даже самый бдительный телохранитель не мог там оказаться первым секретарем обкома партии и наоборот. Я уже не говорю о такой обожаемой нами на нынешнем историческом этапе стране, как Китай, где все кадровые ходы вплоть до генсека расписаны заранее.
Пусть, конечно, коллеги не поймут, что я выступаю против собственного цеха: кадровые гадания сегодня — любимый жанр не только некоторых журналистов и политологов, но и целых изданий. Как только их забывают, они объявляют о грядущих сенсационных отставках и назначениях. Все начинают волноваться и их цитировать, что и требуется. Так власть и журналисты поддерживают друг друга: власть занята кадровыми сюрпризами, а журналисты, будто подыгрывая ей, выдвигают все более и более умопомрачительные версии. Простые родственные версии не всегда точны — все-таки страна у нас большая, детей политической элиты для всех больших постов не хватает.
Лишь какое-то оправдание нынешней практике — зачастую непонятны не только назначения, но и логика отставок.
Кажется, если в ведомстве предательство и воровство, то начальника нужно менять. На удивление, у нас такие события зачастую будто еще крепче привязывают человека к руководящему креслу.
Возможно, сам того не желая, Алексей Бородин решил поставить спектакль с собственным участием и неожиданно политическим подтекстом. Назвать это действие можно без затей — «Мирная передача власти».