Верховный суд Греции постановил выдать Александра Винника России. Это уже второй запрос из Москвы, где его обвиняют в хищении и мошенничестве. Также на экстрадиции россиянина настаивает Вашингтон — в США он якобы участвовал в отмывании от $4 млрд до $9 млрд через биржу криптовалют. Винник согласен с экстрадицией в Россию, однако поводов для радости в связи с решением Верховного суда у него не много, рассказал адвокат подозреваемого Тимофей Мусатов. Заявление на экстрадицию Винника подал еще и Париж. Из-за того, что Греция и Франция входят в зону ЕС, это обращение считается приоритетным, пояснил господин Мусатов в интервью «Коммерсантъ FM».
Фото: Giannis Papanikos, AP
— Решение Верховного суда — всегда окончательное, начнем с этого. Его мотивировочную часть мы получим 14 сентября. То есть во вторник только устно огласили само решение.
— Как я понимаю, теперь его должен подписать министр юстиции? Насколько от него зависит, вернется ли Александр Винник в Россию или нет?
— Согласно процедуре, без его подписи ничего сделать нельзя. Соответственно, его подпись является окончательной при определении страны, в которую поедет Александр. То есть если у нас изначально было решение Верховного суда в сторону Соединенных Штатов, и у нас было решение обычного суда первой инстанции в сторону России, но этого было явно недостаточно для того, чтобы Российская Федерация могла бы получить юридически равное условие с американским обвинением. Теперь же у нас есть два решения, одно из которых тоже также выдано Верховным судом, и на столе у министра юстиции будет находиться два решения в сторону Российской Федерации.
То есть в суде речь идет о том, что сейчас идет борьба за расследование одних и тех же преступлений либо на территории России, либо на территории Соединенных Штатов. Кроме того, не надо забывать, что у нас есть еще третий запрос — во Францию, который сегодня тем же составом суда должен был рассматриваться. При этом греческие правоуправители хотели сыграть с нами злую шутку и назначили первым заседание в сторону Франции, затем шло очень длительное долгое заседание одного белорусского функционера, речь шла о его выдаче. А с учетом того, что суды работают здесь до трех часов дня, после рассмотрения белорусского запроса наш российский был бы перенесен на долгое время. То есть суд, получив бы французское обращение, мог бы быстро решить вопрос в сторону Парижа, например, потому что это отдельный запрос и европейский опыт, который исполняется быстро. Поэтому сегодня был ключевой день для того, чтобы перевернуть ситуацию ровно наоборот и рассмотреть российский запрос, а французский не рассматривать вообще.
И защите удалось исполнить сальто-мортале, два фляка и в конце четверной с переворотом, что называется.
До полшестого судьи не уходили, пытались рассмотреть дело в закрытом режиме, выгнали всех из зала заседания и пытались незаконно всякие истории провернуть, но не получилось. Поэтому на сегодняшний день существует последнее решение Верховного суда, которое, мы считаем, перекрывает все предыдущие резолюции.
Сейчас речь только идет о политике, о том, насколько убедительно будет передана политическая позиция России, чтобы министр юстиции, который совсем недавно был назначен на свой пост, принял решение в сторону России. В этом отношении защита, конечно, сделала все что могла.
— В течение последних полутора месяцев дипломатические отношения между Россией и Грецией обострились. Может ли это каким-то образом повлиять на исход этого дела?
— Нет, конечно. Я сначала очень переживал за это, а потом, пообщавшись с теми, кто в Греции занимает высокие посты, увидел, что греки очень хотят помириться, что называется. Я даже знаю о том, что Алекс Ципрас скоро, возможно, уйдет в отставку и очень хочет, уйдя в отставку, не сильно ругаться с нашей российской властью. Посмотрим, что будет. Здесь сложно предугадать. Естественно, что доминанта Соединенных Штатов в мире абсолютна, тут и обсуждать нечего. Но когда год назад мы начали это дело, у нас не было ни одного шанса, правовая позиция отсутствовала, политическая тоже. Сейчас хоть что-то есть.
Если вернуться к министру юстиции, то формально у него на выбор есть три варианта: не делать ничего; выбрать одну из стран и подписать решение об экстрадиции в нее Александра Винника; и третье, например, собрать какой-нибудь ученый совет, который будет рассматривать эти три запроса и оценивать, какое решение следует принять.
Сейчас процедура экстрадиции касается именно политики. Мы, так или иначе, может только блокировать выдачу в страну, которая не устраивает Александра. А в том, что наши оппоненты, наши кровные друзья, заклятые друзья не дремлют, и на наш сегодняшний ход, например, наверняка будет сделана какая-то еще очередная пакость, у меня никакого сомнения нет. Например, может еще какой-нибудь запрос прийти, или может быть возбуждено еще какое-нибудь дело.
Александр Винник сам по себе, конечно, очень интересный субъект, несомненно, и дело это крайне интересное, но уже фактически вокруг него сейчас строятся политические реалии взаимоотношений, в этом регионе во всяком случае.
— Последнее решение в пользу России с точки зрения закона как-то является приоритетным? Должен ли министр юстиции рассматривать его первым?
— Нет, здесь закон никоим образом не ограничивает министра в принятии любого решения. То есть он, во-первых, не ограничен во времени, когда хочет, тогда и делает. Кроме того, при равноценности решений — право выбора за ним. То есть он, как пожелает, так и сделает. Над ним закона нет, то есть сейчас он — главный судья.
— Насколько ситуация с Францией может усложнить все, что сейчас происходит?
— На сегодняшний день решения в сторону Франции просто не существует. То есть решение первой инстанции было апеллировано, соответственно, вступило в законную силу. До принятия решения Верховным судом оно никоим образом не может повлиять на правую позицию. Но поскольку нам удалось перенести заседание только на 19-е число на данный момент, то до этого времени сейчас мы можем подразумевать, что выдача может произойти. После 19-го числа, когда, несомненно, этот запрос будет принят, мы не сможем его обжаловать, отменить. Это невозможно даже по процедуре. И в этом случае он будет иметь приоритетное значение, потому что тогда решение министра не требуется. То есть перед министром даже не будет стоять выбор из трех стран — останется только одна Франция.
Вообще стоит сказать, что очень странно работает французская Фемида, ведь сами французские следователи ничего не сделали. То есть это просто операция дружественных стран, стран НАТО, которая проводится именно вне права.
То есть сейчас все время такое: и законы, и мантия — это лишь прикрытие необходимых жизненных реальностей.
Нужно понимать, что сейчас действуют, условно, законы военного времени, и Александр Винник — это «язык», которого пытаются добыть и получить от него информацию, которая навредит не только ему — это уже мало его касается, — но абсолютно точно навредит достаточно большому количеству российского народа, имеющего отношение к власти.
— Но почему Франция будет иметь приоритет над всеми остальными заявками?
— Потому что Франция издала так называемый европейский ордер на выдачу. Есть здесь юридические тонкости. Нужно помнить, что есть обычный запрос, который оформили Россия и Соединенные Штаты. Их запросы рассматриваются сначала судом, вышестоящим судом, а затем — министром юстиции. Но в случае, когда страна входит в Евросоюз, то внутри нее действуют наднациональные законы ЕС, а национальные законы теряют свою силу. И никто не спрашивает страну. Соответственно, в 2002 году была выпущена директива, которая особенно не применялась. И Евросоюз очень мягко внедряет законы, которые лишают страны своей национальной принадлежности, во всяком случае, национального права точно.
Так что роль этого так называемого европейского ордера свелась к тому — европейцы так и пишут — что поскольку экстрадиция в обычно режиме достаточно затруднительна и экстрадируемые лица прибегают к всевозможным уловкам (что значит уловкам? они закон, собственно говоря, исполняют), то Евросоюз решил, что поскольку мы очень дружественные страны, то для нас не будет никакого закона, и права личности нас не интересуют, поэтому депортация должна проходить в очень простом режиме. При случае запроса через 60 дней человек должен быть безо всяких, скажем, безо всяких проволочек быть доставлен в страну, запрашивающую ее. Есть такое вот законодательство внутри Евросоюза. Раньше об этом не помнили, но когда американцы поняли, что их запрос не сработал, что защита поставлена таким образом, что им ближайшие три-четыре года Александра не видать, то они обратились за помощью к французам. Это, в общем, уже совместная работа.