председатель правления НК ЮКОС
— Как вы оцениваете реальные потери российских компаний после начала войны в Ираке?
— Прежде всего, надо понять, какой бизнес России в Ираке существовал вообще. Первая составляющая — это бизнес нефтяных компаний: в Ираке работали ЛУКОЙЛ, "Зарубежнефть", "Машиноэкспорт", другие компании. С моей точки зрения, этот бизнес нефтяным компаниям как минимум ничего не давал. Добывать нефть в соответствии с санкциями ООН они не могли.
Второе — поставки в Ирак машиностроительной и прочей продукции, не подпадающей под режим санкций. Насколько мне известно, это небольшие цифры: все проходило через комитет ООН по санкциям, а если не брать в расчет поставки продукции двойного назначения, то вообще непонятно, что Россия толком могла в Ирак поставлять.
Наконец, то, на чем Россия действительно зарабатывала. Это операции с нефтью в рамках программы "Нефть в обмен на продовольствие". Тут речь идет о нескольких сотнях миллионов долларов в год. Но это тоже не такая уж масштабная проблема. А для России как государства ее просто не существовало: практически ни цента из этих денег в страну не приходило.
Экономически мы с началом войны ничего не теряем, так как в Ираке у нас ничего не было, кроме надежд. Они были основаны на предположении, что санкции с Ирака будут сняты без смены правящего режима. Сейчас очевидно, что это не так. Что мы теряем в связи с войной в Ираке — так это высокую цену нефти на мировом рынке. Она как раз сложилась из-за того, что эта страна на рынке практически отсутствовала.
— Насколько серьезно выглядит эта проблема? Ведь пока речь идет только об ожидании серьезного падения цен.
— Возможно, это звучит странно, но я сторонник относительно низких цен на нефть. $30 за баррель — это плохо, так как в перспективе такая цена увеличивает интерес к топливосберегающим и энергосберегающим технологиям. Простой пример — такая цена ведет к инвестициям автомобилестроителей в производство автомобилей с гибридными двигателями. Такие технологии, будучи однажды задействованными, потом уже принципиально не отменяются. Как бы ни складывалась цена на топливо, его потребление сокращается надолго. Высокая цена нефти — это почти всегда потеря потребителя, для которого нефть до сих пор была приемлемым источником энергии.
На цену в $30 рассчитывать на долгий срок было бы бессмысленно: Ирак не Ирак, а новые мощности по добыче нефти из-за высоких цен рано или поздно были бы введены, как это происходило в России. Впрочем, надо сказать спасибо Джорджу Бушу за то, что традиционный двухлетний цикл высоких цен на нефть он продлил на лишние два года.
— Таким образом, российские нефтяные компании теряют и высокую рентабельность, и доступ к нефтяным полям Ирака. Есть ли хоть какие-то плюсы для отрасли в этой ситуации?
— Я не думаю, что американцы будут серьезно бороться за то, чтобы все контракты на восстановление нефтяной отрасли Ирака и разработку месторождений достались компаниям США. Для Америки это мелкая проблема: импорт нефти в структуре ВВП США не превышает 1%. А вот полностью испортить репутацию, добиваясь эксклюзивного доступа к иракской нефти, легко. Скорее всего, разработкой нефти будут заниматься, как и во всем мире, международные консорциумы, где доля американских компаний не будет всегда определяющей. И, скорее всего, если мы будем разумно и последовательно отстаивать свои позиции, то российские компании получат в них достойное участие.
— Насколько могут быть сравнимы прибыли России от участия в таких консорциумах с убытками российского бизнеса от реальной потери иракского рынка?
— Я бы не стал — именно с точки зрения государства — относить участие российских компаний в будущих консорциумах к прибылям. Законодательство всех нефтедобывающих стран так или иначе ориентировано на получение налогов от нефтедобычи внутри страны. И Ирак, кто бы там ни пришел к власти, исключением не будет: российские компании, которые будут добывать нефть в Ираке, будут платить налоги Ираку, а не России. Но это важно для позиционирования российских компаний в регионе и для восстановления экспорта продукции машиностроения. Тут мы можем заработать серьезные деньги. Важно добиваться включения в тендеры на поставку оборудования российских компаний, эта тема будет очень острой.
Интервью взял ДМИТРИЙ Ъ-БУТРИН